фантастика.
– Спасибо, – сказала Таня. – Я как раз хотела о нем прочитать. – И она унесла мои книги.
Потом она развернула Виталькин сверток.
– Духи!
– Покажи, – попросила Вера. – Ой, «Красная Москва»! – Она поднесла пузырек к носу. – А какой запах! – И протянула мне, как будто я просил ее. – На, посмотри.
Я взял коробочку с духами, посмотрел, понюхал.
– Здорово, – сказал, – пахнут.
Сказал я это просто так, чтобы не обидеть девчонок. По-моему, одеколон лучше пахнет, сильнее. Я смотрел на коробочку, и мне казалось, что это та самая, которую я чуть было не купил в одном магазине. Даже царапинка слева на крышке та же. Запомнил я потому, что никак все не мог решиться – покупать их или нет? А потом подумал: ну их к аллаху! Что Танька, взрослая, что ли, такими духами душиться! Виталька еще после засмеет. И вот пожалуйста! Те же самые духи. Цирк!
Я улыбнулся и взглянул на Витальку. Он отвел глаза. Мне тогда захотелось поддразнить его.
– Виталька, – позвал я.
– Чего?
– Ты молоток, Виталька. Такие духи достал. Разбираешься.
Виталька не знал, что сказать. Он отошел к книжным полкам, стал рассматривать корешки книг. А я торжествовал. Я решил выдать ему за все.
– Наверное, в очереди долго стоял, а?
– Да нет, – промямлил Виталька, – не долго.
Я видел, что он готов был провалиться сквозь землю. По жалость во мне даже не шевельнулась.
– Ой! – Я выронил из рук пузырек. Девчонки вскрикнули, но я тут же у самого пола успел поймать его. Этот фокус у меня был давно отработан. Даже мама моя сохраняла спокойствие, когда я при гостях вот так же «ронял» ее любимую чашку. «Ловкость рук, – пояснял я изумленным гостям и нагло спрашивал: – Повторить?» Все говорили; «Нет, нет, разве можно, что за баловство!»
Сейчас тоже все были испуганы. Виталька поправлял галстук, жалко улыбаясь. Он, кажется, понял, что я их разыгрывал.
– Положи, Эдька, – сказала Верка. – Какое чудо, что поймал. А я-то думала, ну, всё…
Я поставил духи на подоконник.
– Подумаешь, чудо, – попытался как ни в чем не бывало сказать Виталька. – Вот у Лукерьи, говорят, было чудо? Это да!
Меня бросило в жар. Неужели знает?
– А что у Лукерьи? – спросила Верка.
– Не знаешь?
– Нет.
– И я не знаю, – сказала Таня.
– А я уж и подавно, – вставил Иван Денисович.
Оказалось, что Верка пекла большущий пирог с яблоками (это был ее подарок), а Таня и Иван Денисович тоже были очень заняты, вот и прошла мимо них сегодняшняя новость.
Виталька начал рассказывать про бабку Лукерью, а я все ждал, когда же эта история коснется меня. Он рассказывал смешно, изображал в лицах и бабку, и тех, кто ее слушал. Все смеялись, а я так же, как только что Виталька, жалко улыбался. Я знал, что удар вот-вот будет нанесен. Отличный удар. Под дых. «Вот сейчас, – думал я, – сейчас…»
Когда Виталька стал заканчивать свой рассказ, я вдруг почувствовал, что мне ничто не грозит. Нет, он ничего не знал про меня. Ничего! Он бы не так расписал этот случай. Он бы намекнул кое на что и кое на кого. А тут, я видел, вес камушки летели в бабкин огород!
– Господи, – уморительно повторял Виталька. – К чаму бы это… Ума не приложу. Никак, конец света наступает. О Господи!
Виталька разошелся вовсю. Он захотел и нас присоединить к неожиданно получившейся игре.
– К чаму бы такое, родненькая, скажи? – обратился к Верке.
Верка подумала, подумала – засмеялась.
– К дождичку в четверг, – сказала она.
Виталька подошел к Тане.
– А ты, имянинница, скажи ты.
– У нее день рождения, – вмешалась Верка. – Отстань ты от нее.
– Скажи, имянинница, – напирая на букву «я», повторил Виталька.
– Поживем – увидим, – уклончиво ответила Таня.
А Виталька уже взял меня за руку:
– Можат, ты, мил человек, знаешь, к чаму?
Меня как током дернуло. «Вот когда он отыграется. Дождался случая».
– К чаму? – настаивал Виталька.
– Пусти. – Я вырвал руку.
– Нет, мил человек, скажи, к чаму?
И опять вдруг мне стало легче. «Ну конечно, не знает. Он не так бы себя вел, не так». Мне тоже сделалось весело.
– К чаму? – не отставал Виталька.
– К киселю, – попробовал я свалять «дурочку».
– Нет, к пирогу, – запрыгала Верка.
«Уж молчала бы, Ряха. Расхвасталась своим пирогом», – подумал я.
Виталька шагнул к Ивану Денисовичу.
– Батюшка, можат, ты знаешь, к чаму б чудо такое вышло?
Иван Денисович тоже посмеялся, а потом сказал:
– Нет, Лукерья, чуда-то никакого.
– Как же так нет? – удивился Виталька.
– Да очень просто. Сами цветы не могли свалиться на буфет.
Тут все удивились. Лукерьины россказни никто всерьез не принимал, а Иван Денисович еще что-то объяснить пытается.
Виталька позабыл, что он Лукерья, и первый начал спорить.
– Цветов вообще не было, Иван Денисович.
– Нет, были, – сказал я. – Лукерья в комнату жильцов приводила, показывала. – Я чувство вал себя в полной безопасности, и мне даже интересно было слушать начавшийся спор.
Но в это время прозвенел звонок. Таня пошла открывать и вернулась с телеграммой.
– Вот, – сказала она и прочитала: «Поздравляем, целуем, обнимаем. Мама и папа».
– А где они? – спросил Виталька.
– В Сибири. Они у меня геологи. Сейчас в экспедиции.
– Здорово, сказал я. – Вот, наверное, путешествуют!
– О, еще сколько! – И вдруг Таня всплеснула руками: – Ребята, что вам сейчас подарю!.. – Она весело взглянула на деда и выбежала в коридор.
Вернулась она с небольшим мотком. Но не показала, что в нем лежит.
– Запускайте руки. Ну, кто смелый?
– Пустите меня, пустите меня! – закричала Верка, подпрыгивая на месте.
Она сунула руку в мешок и, взвизгнув, тут же выдернула.
– Ой, что-то колючее! Покажи…
– Неужели нет смелых? – сказала Таня. Мы с Виталькой кинулись к метку, и в руках у нас оказалось по большущей круглой шишке.
– Это кедровые, – пояснила Таня, – с орехами. Вера, возьми и ты. Не бойся. Она не кусается.
Шишка мне понравилась. Она была раскрыта, во все стороны торчали как бы скрюченные пальцы с когтями, а в щелках под этими пальцами виднелись орешки.
