куда они попадут, зависит от того, насколько точно отвечала созданная ими модель реальной вселенной.
Макс посмотрел на Келли.
— Давно вы здесь?
— Не очень, капитан.
— Вы сами поспали хоть немного?
— Видите ли, капитан…
— Вы неисправимы, главный. Все готово?
— Да, сэр.
— Поехали.
Макс сидел на диване с закрытыми глазами, принимая данные от своих помощников; он мысленно составлял программу и тут же переводил ее в двоичное исчисление, понятное компьютеру.. За все эти дни он отсутствовал в «норе» всего несколько минут.
Он заставлял Келли и Ковака сменять друг друга на вахте, пока позволяла обстановка, хотя заставить Келли отдохнуть было довольно сложно. Ланди, Смайт и Ногуччи по-прежнему работали в режиме «один к трем», периодически подстраховывая друг друга в напряженные моменты. Сам Макс работал без отдыха; он вынужден был мысленно рассчитывать каждую предпринятую ими коррекцию, получая информацию из глубины своей памяти.
В отсеке находилась вся «беспокойная» команда за исключением Ланди. Он появился в тот момент, когда Макс как раз закончил расчеты и заложил программу в компьютер.
— Подарок от кока, — заявил он, водрузив на стол вазу с мороженым.
— Какое мороженое? — поинтересовался Макс.
— Шоколадное, сэр.
— Мое любимое. Когда будешь делить его, помни, что мне предстоит в ближайшие дни.
— Так нечестно, капитан. Главному приходится кормить гораздо большую массу, чем вам.
— А у меня наивысший метаболический рейтинг, — объявил Ногуччи. — Поэтому мне нужно положить больше других.
— Пусть мороженое разделит Келли, а мы будем надеяться, что честность не оставила его. Когда следующая коррекция?
— Через двадцать минут, капитан.
— Так скоро?
— В интересах безопасности, сэр.
— Согласен.
Произведя коррекцию, они съели мороженое, после чего Макс занялся расчетом прыжка. На этот раз за компьютером сидел Ковак, чья надежность не уступала главному оператору, а Келли работал со стереографом. Макс полагал, что его огромный опыт компенсирует недостаток данных. Ланди ассистировал главному, а Смайт и Ногуччи отвечали за все остальное.
За два часа до прыжка Макс вызвал главного инженера, сообщив ему, что они на подходе. Компаньон уверил, что позаботится о силе и векторе необходимого ускорения.
— Хорошей охоты, капитан.
Перейдя на десятиминутный график коррекций, Макс чувствовал в себе еще достаточно сил, хотя и не был так же свеж, как раньше. Однако, величина коррекций была довольно мала-главный инженер, несомненно, знал свое дело. Когда компьютер показал, что до прыжка осталось меньше часа, Макс поднялся на ноги и потянулся.
— Всем приготовиться. Разбудите Ногуччи. Все выпили стимулирующие таблетки? Пусть кто-нибудь одолжит мне одну.
Взяв у Ковака таблетку, Макс запил ее холодным кофе.
— Ну, ребята, поехали!
Данные потекли непрекращающимся потоком. Спустя некоторое время Макс начал уставать. Он едва успевал снимать данные о коррекции с пульта компьютера и передавать их в двигательный отсек, а Келли уже ждал его с новой порцией данных. Судя по величине коррекций, они постоянно сходили «с колеи». Прежде, чем передать главному инженеру очередное указание, он бросил взгляд на компьютер и понял, что видит уже совершенно иную комбинацию огней.
— Повторить! — закричал он.
Келли тут же выполнил приказ. Прокрутив числа у себя в голове, Макс с ужасом понял, что они ничего не говорят ему. Что значила последняя коррекция? Использовал ли он научно обоснованный метод расчета аномалии? И можно ли назвать это расчетом? И что делает корабль-разведчик для выхода из аномалии?
— Капитан! — резко позвал Келли.
Встряхнув головой, Макс опустился в кресло.
— Простите. Идем дальше.
С непрекращающимся чувством паники он попробовал приступить к программированию. Теперь, по крайней мере, он знал, что это такое-ходить по самому краю запретной черты, потеряв уверенность в своих силах.
Он убеждал себя в необходимости отказаться от дальнейших усилий — сбавить скорость, потратить несколько недель на обратный путь и затем предпринять новую попытку. Но Макс знал, что стоит ему смалодушничать, и на вторую попытку у него просто не хватит духу.
В этот момент он внезапно почувствовал, что кто-то стоит за его креслом, положив ему руки на плечи, успокаивая и приводя его в чувство. И он вновь начал ясно и четко диктовать Коваку цифры.
Двадцать минут спустя он все так же с точностью автомата продолжал работу. Он рассчитал еще одну коррекцию, продиктовал данные Коваку и бросил взгляд на пульт управления.
— Внимание!
Он нажал кнопку, позволяющую совершить прыжок с точностью до микросекунды. Только теперь он оглянулся, но за креслом никого не было.
— Вот Джип! — услышал он ликующий возглас Келли. — А вот и Гадкий Утенок!
Макс посмотрел вверх. Они вновь оказались в знакомом небе Ню Пегаса и Халкиона.
Пять минут спустя Макс и Келли подчищали остатки сэндвичей, запивая их холодным кофе, в то время, как Смайт с Ногуччи производили послепрыжковую обсервацию. Ковак и Ланди на несколько минут покинули отсек, прежде чем заступить на первую вахту.
Макс посмотрел на небосвод.
— И все-таки мы сделали это. Никогда бы не подумал.
— На самом деле, капитан? После того, как вы приняли командование, я ни секунды не сомневался в этом.
— Хм! Я рад, что вы даже не догадываетесь о том, что происходит со мной.
Келли сделал вид, что не слышал слов Макса.
— Знаете, сэр, когда вы программируете, ваш голос необычайно похож на голос доктора Хендрикса.
Макс бросил на него быстрый взгляд.
— Перед самым прыжком я пережил несколько пренеприятнейших минут.
— Да, сэр, я знаю.
— Послушайте, это было всего лишь чувство, понимаете? Я не верю в привидения. Но я ясно чувствовал, что доктор стоит за моей спиной, как он делал всегда. И тогда все пошло просто замечательно.
Келли кивнул.
— Да, он был здесь. Должен был быть.
— Что вы хотите сказать?
Келли промолчал. Он со счастливым видом принялся сравнивать фотопластинки, снятые с камер, со стандартными пластинками из сейфа. Ему впервые представилась такая возможность с тех пор, как «Асгард» затерялся в глубинах космоса.
