попасть в Соболеве, как идя через селения Яковлевское и Анциферово.
Только мы подошли к околице Яковлевского, как вид двух крайних домов привлек наше внимание. Мы полезли в сумки за своими камерами и так их и не выпускали из рук, беспрерывно щелкая затворами. Дом № 130, последний дом на улице села, стал первым для наших открытий.
Мы по-настоящему оробели, проходя по улице меж добротных домов мастеровитых хозяев. Время будто остановилось для нас. Мы ушли из XX столетия, чтобы встретиться с народными умельцами, которые так дивно запечатлели на наличниках символы солнечного бога Ярилы. Нам казалось, что в одном из этих домов жила Снегурочка и была по весне очарована песней Леля.
Дом № 130 был невелик, в три окошечка. Окна украшали кокошники, резанные из толстой доски. В каждой части тройного кокошника уместилось по резному накладному солнышку. Это уже были иные солнца, условные. Мастер-резчик только наметил солярные знаки. И хотя исполнены наличники витиевато, но за этим виделось проникновение на деревню в начале XX века городского стиля модерн, который, собственно говоря, и отличался витиеватостью, но во имя демонстрации формального мастерства. Правда, народный резчик все же сумел вдохнуть душу в свое творение, и его наличники вышли жизнерадостными, с этакой смешинкой. Тут все еще подчинено живительной образности, по принципу «мол, на все мы горазды, но чужого нам не надо».
Чуть далее по улице села раскидала по окнам солнечные знаки другая изба, под № 78. Дом явно был перестроен, но его хозяйка Н. Т. Силаева сохранила дедовские чудесные наличники с тонкой орнаментикой подзоров.
От бывшей крестьянской усадьбы сохранились некоторые детали. Вот ворота и калитка. По скромному внешнему виду и не угадаешь их возраст. Но присмотритесь… Разве в этих рубленых столбах-вереях не видно работы мастерского топора? Так и представляется за ровными ударами прищуренный глаз народного умельца, знавшего меру красоты. Он все делает играючи. Во всем стремится избавиться от монотонности. Наполовину полотнище калитки рубит из четырех вертикально поставленных тесин, верхнюю половину забирает тесом в елку и в центре калитки утверждает свой «знак качества» — резное полусолнце.
Насколько древняя застройка Яковлевского? Судя по прямой улице, по ровным рядам домов, подобная планировка села возникла не ранее XVIII столетия. Древние кучевые планировки, когда избы поселений располагались хаотично, лишь бы поближе к пастбищам и покосам, были не только неудобны для жизни растущего села, но и не мешали разгуляться пожару.
Деревни и села в XVIII веке перестраиваются по строгим геометрическим планам. В основном вдоль улицы фасадами или же продольными сторонами выстраивались порядки домов. В ту пору кучевая хаотичная застройка села Яковлевского сменилась на четкие шеренги домов. Между домами достаточно просторно, и нестрашно селу, если паче чаяния с одним из домов случится беда. Но лучше отогнать из воображения грозные образы красного петуха. Сколько брело по дорогам Руси погорельцев!..
Еще нам встретились солнышки на доме № 58, а вдали виднелся очень симпатичный домик с высокой крышей. Фронтон дома украшали причелины с изящным орнаментом по внутреннему краю доски. Фигурное полотенце свешивалось над небольшим слуховым оконцем, окаймленным веером расходящихся лучей накладных дощечек. Но по угадываемой под тесовой обшивкой легкости сруба можно было понять, что дом не старинный. Наличники окон были исполнены в технике пропиловочной резьбы и выдавали возраст постройки. И действительно, подойдя ближе, мы увидели на доске-ветренице четкие цифры — 1922. Случай редкий.
Пожалуй, нет необходимости в таких датах на каждой избе, ибо один такой датированный топором дом говорит сразу за весь строй изб времени строительства новой, социалистической деревни. Эти-то избы и составляют большую часть домов на селе.
Бывает, не сразу понимаешь, отчего еще издали начинаешь испытывать приязнь к дому. Как будто и ничего особенного, но что-то неуловимое для осознания его облика уже подмечено глазом. И, лишь приблизившись, начинаешь вникать в архитектурный строй народного творения.
Два дома под № 38 и 18 (в порядке нашего прохода по деревенской улице) чуть-чуть отличались от рядовой застройки. Так вот это «чуть-чуть» может сделать обычную постройку произведением народного искусства. Строительные приметы вроде бы не выделяют эти дома из ряда. Невысокий подклет в восемь венцов до окон, но бревна чуть крупнее, чем у других домов на селе. Небольшие окна, но с крупными наличниками с солнечными знаками на лобовой доске. У дома № 18 фронтон рублен из бревен. Совсем на стародавний манер. А дом № 38 немного починялся. У него дощатый фронтон, и покрыт он рубероидом. Правда, и дом № 18 хотя и полностью сохранил патриархальный облик, но вместо теса крыт дранкой, да и курицы кровли (едва ли не единственные в Подмосковье на жилом доме) держат ныне не поток — желоб для сбега дождевых вод, а прогон, с которого начинается укладка дранки вверх.
Но каковы в своей искусной простоте консоли-помочи, поддерживающие вынос фронтона над окнами! Торцы слег прикрыты узорными досками-причелинами. Легкий подзор зубчатой линии, напоминающий ломаную линию вершин дальнего бора, бежит по краям причелин. Поперечная доска фронтона, украшенная тем же мотивом, лишь напоминает о том времени, когда она держала гнет на тесовой кровле.
Сохранилась и композиция традиционной крестьянской трехчастной избы с зимней и летней половинами и хозяйственным двором с кровлей на четыре ската.
В наши дни судьба особенно неблагоприятна к таким домам. Архаичность их внешнего облика тяготит самих хозяев. Вот и на окнах этого дома отчего-то решили заменить седые резные наличники на новые, выбеленные, со скучной накладной порезкой.
И мы пожалели, что нельзя унести с собою обветренные и промытые дождями старинные резные доски коруны и подзора. Как же сохранить художественно исполненный наличник из села Яковлевского, который стал не нужен хозяевам избы? И мы, не жалея пленки, фотографировали его двумя камерами.
Мы покидали Яковлевское. Совсем рядом погромыхивала электричка. Долго ли отсюда до Москвы? Мы видели, как в селе «вывешивали» сруб, заменяя обветшавшие нижние венцы постройки. Дом буквально повис в воздухе. Мощные балки-подпорки удерживали его над землей. Ни домкратов, ни кранов, ни единого хитроумного механизма строительной практики нашего века. Сруб был вывешен настолько логичным и крайне простым способом, что и в голову не могло прийти другое решение.
За околицей Яковлевского ветер гулял по ржаному полю. Кузнечики неумолчно ковали пронзительно синие васильковые цветы. Впереди высокие сосны взметнули кроны над тихим журчанием малой речонки Нерской. Сосновые леса светлы, пахучи. Этот воздух так и хочется паковать в брикеты и везти в Москву. А черники и земляники столько, что просто походя наедаешься лесной ягодой.
Какие-то странные насечки на стволах сосен привлекли наше внимание. Стройный мачтовый лес пестрел белыми надрезами в виде елочек стрелками вниз, а под стрелками были подвешены жестяные конусовидные баночки, напоминающие колпачки гномов. В эти чудные баночки стекал белый сок сосны — живица. Из нее потом получают скипидар, канифоль, что-то еще, крайне нужное для техники, и даже живица является компонентом для приготовления лекарств.
Через два года из этого леса получается отличный строительный материал. В начале книги мы говорили о том, что по старому мудрому плотницкому правилу лес для стройки заготавливают зимой, в пору, когда замер бег сока под корою, когда дрема охватывает оцепеневший под снежными кронами лес. А наши сосны, отдав человеку живицу, готовы для стройки в любое время года. И говорят знающие плотники, что нет лучше этих звонких сухих дерев. Да что там избяной сруб! Из этой звонкой сосны делаются деки для плачущих скрипок.
Незаметно лесной дорогой мы вышли к селу Анциферову. Застройка села напомнила нам ранее виденное село Душоново. Та же долгая улица, не уступающая улице в Яковлевском, и так же, как и в Душонове, на половине пути перпендикулярно к улице отходит другая дорога, короче. В конце малой дороги стоит деревянная без верхов церковь, рубленная где-то в начале нашего века. Весь этот сельский пейзаж мы видим еще с холма, спускаясь к сельской улице.
Нас встретила сень развесистых ив и… ряд заурядных построек. После облика домов в Яковлевском начало улицы в Анциферове не производило впечатления. К тому же рев мотоциклов и сверкание лака «Жигулей» создавали совсем иную обстановку, нежели в тихом, задумчивом Яковлевском.
И когда мы увидели чудом уцелевший наличник с солнечными розетками над заколоченными ставнями окон дома № 51, появилось двоякое чувство. И отнюдь не возникло желание сказать: «Вот прекрасное, его надо сохранить». Разве можно законсервировать целое село только лишь для того, чтобы
