— Да ты чего ж не пишешь? — вдруг спросил он.
Но Тутолмин в негодовании захлопнул книжку и плюнул.
— Черти вы! — решительно воскликнул он. — Мало вас, чертей, дурачат!.. Я тебе не только четвертак — пятака не дам за этакую песню!
— О? Ай не хороша? — в наивном удивлении вымолвил Мокей и тотчас же прибавил в примирительном тоне: — А не хороша — и шуты с ней!.. Эй вы, размилашки! — И он весело замахал на лошадей.
А Илья Петрович долго не мог успокоиться. Он и прежде выслушивал подобные песни в страшной досаде, эта же «песня песней» как-то особенно взволновала его. «Ведь переняли же эдакую гадость, — восклицал он, — а старые песни не перенимают… Так и вымирают старые песни, и глохнут бесследно…» И он погрузился в прискорбные размышления.
Мокей тоже думал, но о чем, неизвестно, и только после долгого перерыва он мотнул головою и опять обратился к Илье Петровичу.
— А что, Петрович, барышня эта, покойница… как ты полагаешь? — он вопросительно посмотрел на Тутолмина.
— Что полагать-то? — с неохотой ответил тот.
— Помнишь, ты приходил-то с ней.
— Ну?
Мокей решительно тряхнул волосами.
— Я так полагаю — она из блаженных, — произнес он и ловко стегнул коренника под седелку.
— Как это из блаженных? — угрюмо осведомился Илья Петрович.
— А из блаженных. Вот блаженные бывают, которые..
Тутолмин хотел было что-то ответить, но посмотрел вдаль и вскрикнул в тревоге. Кудрявая полоска сизого дыма тянулась по горизонту, быстро приближаясь к далекому вокзалу. И до того ужасным показалось Тутолмину опоздать на этот поезд и снова возвратиться в Волхонку, что он даже в лице изменился. «Гони, Мокей!» — закричал он. Мокей поплевал на руки, поправил картуз и вдруг возопил благим матом. Лошаденки рванулись в испуге, колеса неистово загремели, седая пыль заклубилась и затолкалась мутным столбом… «Гони!» — кричал Илья Петрович, не отрывая глаз от поезда, победоносно подходившего к вокзалу. Тележка подпрыгивала, пыль летела ему в лицо и в рот, Мокеев кнут жгучей полоской проскользнул по его носу, а он ничего не примечал и, крепко ухватившись за края тележки, взывал отчаянным голосом: — Гони, гони, Мокей!..
Примечания
Тексты печатаются по изданию: Эртель А. И. Собр. соч., т. I–VII. М., Моск. книг-во, 1909
К созданию повести «Волхонская барышня» А. И. Эртель приступил после окончания книги «Записки степняка», принесшей ему широкую известность и привлекшей внимание критики.
Воодушевленный успехом своей первой книги, Эртель, по его признанию, всего за три недели написал «Волхонскую барышню», работая над повестью с необычайным творческим подъемом.
В одном из писем к M. H. Чистякову от 10 августа 1881 года Эртель говорил, что в то время он стал испытывать особый интерес к участи интеллигенции, видя «трагический характер ее отношений
Не все из намеченных в цитируемом письме мотивов были разработаны Эртелем в «Волхонской барышне» и последовавших за нею произведениях. Но ведущий мотив — взаимоотношения демократической интеллигенции и народа — получил в них разностороннее освещение.
В том же письме к M. H. Чистякову Эртель назвал ряд интересовавших его персонажей, среди которых, по его словам, были «даже такие сложные продукты, как с ног до головы пропитанный культурой камер-юнкер, затем романтик-революционер и наконец девушка из дворянской семьи»
Ни старый владелец Волхонки, ни Мишель Облепищев не камер-юнкеры, но каждый из них, на свой лад, «пропитан культурой». «Романтиком-революционером» предстает в глазах Вареньки Волхонской Илья Тутолмин. Девушка из дворянской семьи — главная героиня повести.
«Волхонская барышня» была впервые напечатана в 6–8 номерах журнала «Вестник Европы» за 1883 год.
Примечания
1
быть одетым с иголочки (франц.).
2
Одно вместо другого (лат.) путаница.
3
бог из машины (лат.) — непредвиденная развязка.
4
