виноватым, то ты этого добилась.
— Глупости. — Кристен мило улыбнулась Зелигу и ответила матери: — Я и не замечу его отсутствия.
Зелиг посмотрел на нее искоса, услышав такое лишенное сестринской любви замечание, и повернулся к Атолу, который сидел с другой стороны. Кристен вздохнула; Зелиг и не подозревает, насколько правдивы ее слова, но он наверняка их вспомнит, когда обнаружится, что она на корабле.
Бренна иначе истолковала ее вздох.
— Ты действительно огорчена отказом отца?
— Это было бы для меня замечательным приключением, которое можно было испытать до свадьбы, мама, — искренне ответила Кристен. — У тебя ведь тоже было приключение до свадьбы, правда?
— В общем, да, и довольно опасное.
— Но торговая поездка не опасна. А папа говорит, что я очень похожа на тебя.
— Да, я это слышала. — Бренна улыбнулась. — И знаешь что — он ведь прав. Я действительно старалась заменить моему отцу сына, которого у него не было. А у твоего отца три прекрасных сына, и он радуется своей единственной дочери. Ты не должна стараться быть кем-то другим, чем ты есть на самом деле, дорогая.
— Я ведь мечтала только о приключении, — призналась Кристен.
— Тогда не мечтай слишком долго. Оно приключится все равно, даже если ты этого не захочешь.
— Как у тебя?
— Я не жалею о том приключении, что привело меня сюда. Но поначалу раскаивалась. А твое путешествие на юг ты получишь, хотя твой отец об еще не знает, — доверчиво прошептала Бренна. — Когда все утихнет в доме, я скажу ему, что ты не хочешь Шелдона. Это его, конечно, разочарует. Он и Перрин так радовались мысли о вашей свадьбе.
— Мне очень жаль, мама.
— Тебе не о чем жалеть, любимая. Мы хотим, чтобы ты была счастлива, и если ты не можешь быть счастлива с Шелдоном, то не стоит об этом и говорить. Мы найдем тебе мужчину, которого ты полюбишь.
«Если я не найду его раньше сама», — подумала Кристен и, наклонившись к маме, поцеловала ее, как перед этим поцеловала прощальным поцелуем отца. Она надеялась, что они оба поймут и простят ее.
Глава 4
Шторм выдал Кристен, и это был не обыкновенный шторм, во всяком случае до сих пор. Как только корабль стало швырять по волнам, ее стошнило. Моряк из нее не получился. Даже при небольшом волнении на море она не могла удерживать в себе содержимое желудка.
Кто-то, видимо, услышал, как ее стошнило, и открыл люк в трюм. Матрос бросил на нее только один взгляд и сразу же закрыл люк. Она не успела даже определить, кто это был, да в тот момент ей это было совершенно безразлично, потому что корабль раскачивался все сильнее.
До сих пор ей везло. Ей удалось пробраться в комнаты братьев за хлевом и взять себе одежду Торалля для путешествия; она взяла еще несколько своих платьев, которые собиралась надевать, когда они прибудут в торговые города. Самое легкое было проникнуть в трюм, так как охранял корабль только один часовой; правда он сидел прямо перед люком в трюм, но задремал. Кристен, которая, несмотря на свой высокий рост, была очень быстрой и ловкой, воспользовалась этим. В трюме было очень уютно, хотя и темно. Она смогла спрятаться за штабелями мягких шкурок и даже сделала себе из них постель.
Два дня все шло хорошо. Она рассчитывала еще день не показываться на палубе: еды, что она взяла с собой, хватало. А теперь вот шторм выдал ее. Правда, пока никто не пришел, чтобы разобраться с ней, но скандала ей не избежать.
Кристен показалось, что прошел еще день, прежде чем люк открылся и яркий свет дня ослепил ее. Она подготовилась к борьбе, насколько позволяло ее измученное тело, но сил почти не было. Она чувствовала себя прескверно, хотя шторм уже кончился. Зелиг спрыгнул в трюм. Кристен лежала на том месте, куда ее швырнул шторм, практически у его ног. Свет слепил ей глаза, и она не могла Зелига видеть. Узнала только по голосу, дрожащему от гнева:
— Ты хоть понимаешь, что ты сделала, Кристен?
— Да, — ответила она едва слышно.
— Нет, ты не понимаешь!
Она прикрыла глаза ладонями, чтобы рассмотреть выражение его лица, но по-прежнему ничего не видела.
— Зелиг, пожалуйста, я не могу смотреть на свет.
Он присел рядом с ней на корточки и ухватил в кулак меховую вестовку, надетую поверх кожаной рубашки, которая делала ее грудь совершенно плоской; угрюмо рассматривал он бриджи и высокие мягкие сапоги. Талию Кристен охватывал широкий пояс с пряжкой, украшенной изумрудами.
— Откуда у тебя эта одежда? — спросил он.
— Это не твоя, — успокоила она его. — Я позаимствовала ее у Торалля, он моего роста и…
— Замолчи, Кристен, — прорычал он. — Ты знаешь, как выглядишь?
— Как один из матросов твоей команды, — рискнула она повеселить брата, в надежде, что гнев его утихнет.
Но ничего не получилось. Его серые глаза были не менее жуткими, чем шторм, который только что закончился. Он смотрел на нее так, будто хотел ударить и ему стоило большого труда удержаться.
— Но почему, Кристен? Ничего глупее этого ты раньше не делала.
— Есть много причин. — Она могла теперь хорошо рассмотреть своего брата, но избегала смотреть ему в глаза, когда добавила:
— Одна из них — я хочу приключений.
— Неужели это стоит гнева отца?
— Я же сказала — это одна из причин. Дело в том, что я хочу выйти замуж, Зелиг, а дома нет мужчины, за кого бы я пошла. Я надеялась, что в торговых городах найти его будет проще.
— Отец же обещал с тобой поехать, — холодно возразил он.
— Я знаю. Но мама сказала, только после твоего возвращения или следующей весной.
— И ты решила не дожидаться. Так просто. — Он щелкнул пальцами. — Ты сама себе противоречишь.
— Подожди, Зелиг. Есть еще причина. Есть некто — я не хочу называть его имени, и ты не спрашивай меня, — есть некто, кто хочет заполучить меня в жены, после… после изнасилования.
— Дирк! — взорвался он.
— Я же сказала, что не назову имя. Я и раньше никому не могла рассказать о нем, иначе ничего не смогла бы предпринять сама. Отец все взял бы в свои руки; убить он бы его не убил — пока не за что, а мужской разговор или драка… я не думаю, что этого человека можно чем-то обескуражить. Мне бы это стоило свободы передвижения, да и вообще у меня такое, что самое лучшее — это исчезнуть на какое-то время, а если я найду себе мужа, то тем лучше.
— О Один, не покинь меня! — вырвалось у Зелига. — Лучших доводов нельзя и ожидать от женщины.
— Ты несправедлив, Зелиг! Разве мало тех причин, что я назвала? — оправдывалась она.
— То, что тебе пришла охота попутешествовать, похоже на правду, А вот против мужчины, которого ты описала, всегда можно было что-то предпринять, и ты сама это знаешь.
— Отец не убил бы его только за то, что он мне угрожал.
— Но я бы убил.
Она посмотрела на него, сощурив глаза.
— Ты убил бы его за то, что я для него желанна? И ты собираешься убивать каждого мужчину, который захочет меня?
