— Знаю я, в чем тут дело, Лапуля! Я читала ваши статьи в больничной газете — и твою, и ее. Ты клеймишь музтерапию, называя «мистикой и лженаукой», а Солнышко объявляет тебя материалистом, который считает, что если человеческую душу нельзя взять пинцетом и положить под микроскоп, то ее и вовсе нет! — Флосси лукаво подмигнула ему. — Но мне-то как никому известна истинная подоплека этого спора. Ты просто против еще одной графы в больничном бюджете, будь это музыкальная терапия или еще что-нибудь. Ты ведь спишь и видишь, как бы еще урезать этот бюджет…
— Поверь, бабуля, дело здесь вовсе не в наших разногласиях. — Сэм устало потер глаза. — Ты сама знаешь, какой у меня жесткий график, чтобы при этом еще и успевать крутить романы.
«Даже с женщиной, — пронеслось вдруг в его мозгу, — чья улыбка еще соблазнительнее, чем ее тело… Женщиной с загадочными серыми глазами, в которых почему-то светится тихая грусть, женщиной, одна мысль о которой приводит меня в неизъяснимый трепет…»
— Кто говорит о романе? — Взгляд кристально-голубых глаз Флосси стал по-детски невинен. — Пусть сначала это будет не роман, а так, легкий флирт… Солнышку самой сейчас не до романов.
Эта новость, которую Сэм, по идее, должен был воспринять с облегчением, почему-то разозлила его.
— Почему? По-моему, для такой девушки было бы совершенно естественно, если бы у нее была куча романов… Кстати, почему Солнышко? Почему ты не зовешь ее по имени?
— Да потому же, почему я зову тебя Лапуля, а не Сэм. Ей так больше идет. Для меня она как солнышко — и не только для меня…
Сэм покачал головой:
— Тебе бы писательницей быть, бабуля. Столько прозвищ — как ты сама в них не путаешься?
— А насчет того, почему ей не до романов, — продолжала Флосси, не обращая внимания на его упрек, — ты думаешь, ты один такой занятой? К твоему сведению, кроме работы здесь, Солнышко еще возится на общественных началах и с хором в доме престарелых, и с детским хором, и где еще только не работает… Чем она тебе не пара, Лапуля? Она все поймет, не будет возражать против твоего жесткого графика…
Сэм подумал, как бы заставить бабулю сменить пластинку, но она, не дав ему собраться с мыслями, защебетала снова:
— Да успокойся ты наконец, Лапуля! Оглянись вокруг, жизнь прекрасна! Или, может, ты дал обет безбрачия?
— И это говорит восьмидесятилетняя старушка! Слышали бы мои родители, чему ты учишь внука! — попытался отшутиться Сэм.
— Я старушка? — В глазах Флосси мелькнул азартный огонек. — Да я еще всем вам, молодым, дам сто очков вперед! Если хочешь знать, скажу по секрету, я сама собираюсь завести себе нового кавалера…
— Не завидую я тому, кто получит эту роль! — усмехнулся Сэм. — Представляю, каково ему будет с такой боевой подружкой.
Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы в этот момент на пороге не появилась сама Тесса.
— Ну и шумная же вы парочка! — воскликнула она. — Вас слышно на всю больницу!
— Неужели? — поморщилась Флосси. — Может быть, я слишком громко смеялась? Так ведь смех — лучшее лекарство. Солнышко!
Тесса подошла к кровати, присела на ее краешек и взяла морщинистую руку Флосси в свою ладошку-:
— В таком случае вы приняли такую порцию этого зелья, что сейчас уже должны быть почти здоровы!
Одну ногу девушка поджала под себя, а другой непринужденно болтала в воздухе. Туфелька держалась на одном носке, каблуком почти касаясь пола. Сэм вдруг поймал себя на том, что пристально смотрит на Тессу, не в силах оторвать глаз.
«Интересно, — подумал он вдруг, — догадывается ли она, как соблазнительна в этой позе?»
Но Тесса, похоже, не замечала Сэма, внимательно вслушиваясь в слова старушки.
Она наклонилась к ней, и на секунду между розовой тканью пиджака и светлой кожей мелькнули розовые шелковые кружева. Иных подробностей Сэм не успел рассмотреть. Но однозначно — не белое и не трикотажное.
Сэм попытался уверить себя, что теперь, удовлетворив свое любопытство — чисто интеллектуальное! — он мог бы и отвернуться, но что-то неумолимо притягивало его взгляд к этой девушке.
…Может быть, бабуля права и не мешало бы ему передохнуть разок-другой от своего жесткого графика? А с кем еще расслабиться, как не с коллегой-врачом — пусть даже эта врач на самом деле смыслит в медицине не больше фельдшера…
Сэм вдруг заулыбался от внезапно пришедшей ему в голову мысли: может быть, это единственный способ доказать наконец этой Тессе, что сокращение бюджета на музтерапию не его прихоть, а печальная необходимость, продиктованная нынешним финансовым положением больницы?
Да, расслабляться иногда необходимо. Хотя бы для того, чтобы потом работать напряженнее, с большей отдачей.
Сэм снова прислушался к болтовне Флосси и Солнышка.
— Он будет очень рад, не правда ли, Лапуля? — произнесла старушка.
— Чему я буду очень рад?
— Подбросить Солнышко до института музыки. Мы только что вспомнили, что ее машина осталась там.
Сэм уже открыл было рот, чтобы сказать «нет», но Тесса опередила его:
— Ну что вы, не стоит! Здесь ведь совсем недалеко. К тому же, — поспешила добавить она, предупреждая возражение Флосси, — еще не так поздно, автобусы ходят.
Сэм невольно кинул взгляд на туфельки Тессы. «Как это она бегает на таких каблучищах? Совершенно непрактично!»
Взгляд его невольно скользнул вверх, по стройной ноге, по талии — такой тонкой, что, казалось, ее можно обхватить двумя пальцами, — и снова остановился на груди. Тесса наклонилась к старушке для прощального поцелуя, и снова на секунду мелькнуло розовое кружево. Сэм почувствовал, что начинает терять самообладание.
— Зачем ждать автобуса, мисс Маркленд? — выдавил он из себя, поднимаясь со стула. — Я вполне могу вас подвезти.
Тесса посмотрела на него, словно взвешивая, стоит ли принимать это предложение.
— Уже поздно, автобусы сейчас ходят очень редко… — Он бросил на нее испытующий взгляд, пытаясь понять, возымел ли действие его аргумент.
Тесса поколебалась, но тут же решительно покачала головой:
— Спасибо, доктор Колдуэлл, но, право же, не стоит беспокоиться…
Ну, как знаешь, Солнышко, — вставила Флосси. — Может быть, ты и права — вы с Лапулей, пожалуй, всю дорогу будете ссориться, рассуждая о том, стоит ли сокращать бюджет.
Сэм вдруг заметил, что от этих слов лицо девушки вдруг переменилось: непреклонность сменилась раздумьем.
«Поразительная все-таки у меня бабуля! — подумал он. — Нужно быть тонким психологом, чтобы понимать: лучший способ заставить человека что-то сделать — это решительно отсоветовать ему делать это».
— Смотрите, мисс Маркленд, — с деланным равнодушием бросил он. — Я все равно еду домой, а институт музыки как раз по пути.
— Ну, если вас не затруднит… — Голос Тессы звучал нерешительно, но Сэм видел, что в душе она уже приняла решение.
«Эта крошка еще, чего доброго, убьет меня по дороге, — подумал Сэм. — А, будь что будет — в конце концов, жизнь без приключений тоже порой скучна…»
— Без проблем! — произнес он.
