— если ты еще согласен. Можешь считать это официальным предложением.
От этих слов он застыл. Несколько долгих, мучительных мгновений он изучал ее лицо, словно солдат, которому предстоит вступить на минное поле, полное опасностей и ловушек. Когда Аврам наконец заговорил, его голос звучал сурово:
— Чем вызвана столь неожиданная перемена во взглядах, Диана? День рождения?
— Ты помнишь!..
— Конечно, помню. — Он попытался собраться с мыслями. — И теперь ты решила, что время на исходе? Что хватит оставаться одинокой? Но одиночество никогда тебя не прельщало и раньше. И ничего не изменилось, кроме того, что прошло несколько месяцев. Я все тот же человек, которого ты считаешь ниже себя. Я все тот же не подходящий тебе Аврам. И я не собираюсь становиться ни правоведом, ни воротилой в бизнесе, ни даже профессором права в Йеле.
Диана поморщилась.
— Я упомянул про него не для того, чтобы обидеть, — продолжал Аврам. — Только для того, чтобы тебе было ясно. Ведь когда ты рассказывала про Лео Фрэнкленда, я понял, что именно в нем заключен для тебя мужской идеал. То, что ты вправе ожидать от будущего мужа. Совершенно ясно, что между нами нет и не может быть ничего общего. А коль скоро мне не суждено обрести его многочисленные достоинства, наш брак был бы обречен с самого начала. Как я уже сказал, мы все те же люди — и ты, и я. Между нами все та же разница в возрасте…
— Возраст ничего не значит! — выпалила Диана, неожиданно повторив Лео Фрэнкленда. Он все-таки оказался прав — в этом единственном случае.
— …и мировоззрении. Я верю, что ты меня любишь, но одного этого мало. Мне нужно полное приятие. Разве мы сможем быть счастливы, если тебе будет казаться, что я недостаточно хорош?
— Ох, нет, ты достаточно хорош! — с чувством возразила Диана. — Ты более чем достаточно хорош! Ты замечательный! И я стала совершенно другой. По крайней мере я теперь более осторожна в суждениях. Поверь мне, Аврам, я не желаю, чтобы ты менялся — ни на йоту! Ты самый чудесный мужчина на свете, самый лучший, самый любимый! Аврам! — Она взяла его за руки. — Я умоляю тебя, и не только ради своего счастья, но и твоего также! Дорогой, мы должны быть вместе, я точно знаю.
— Но почему? Что изменилось?
— Я, я сама, — призналась она. — Случилось столько всего со времени нашей последней встречи. Если угодно, на меня снизошло озарение.
И тут, к его удивлению, последовала история возвращения Лео Фрэнкленда, и его предложения, и ее решения.
— Итак, я отказала ему, Аврам. Мне не нужна была унизительная и эгоистичная любовь не первой свежести. И он оказался недостаточно хорош. Для меня. Как для любой женщины, наделенной собственным мнением. Я благодарна за то, что он вернулся в мою жизнь, это позволило мне запереть одну дверь и отпереть другую, ту, которая ведет к тебе. Потому что теперь я знаю, что у меня на сердце. Это ты, Аврам. Я хочу твоего тепла, твоего юмора, твоей жажды жизни. Я хочу твоей любви. Ты можешь водить машину, подметать улицы — все, что угодно, только будь моим мужем.
— Ты действительно так считаешь?
Она на секунду задумалась:
— В этом нет ничего противозаконного.
— Моя милая Диана, — расхохотался он. — Ты все такая же моралистка! Пожалуйста, не меняйся слишком сильно! Ты мне ужасно нравишься такая.
И вот наконец-то он улыбнулся и обнял ее, и Диана почувствовала, что мгновенно помолодела. С ее плеч свалилась тяжесть одиноких лет — ее прогнала теплая сильная мужская рука. Она благодарно потерлась щекой о застиранную рубашку.
— Честно говоря, — признался Аврам, — мне надоело водить машину.
— Неужели? — удивилась она.
— Ты была права. Это занятие не по мне. Это было… ох, даже сам толком не знаю… романтическим порывом, что ли? Мне хотелось прикоснуться к простым людям, чтобы узнать Америку изнутри. Америку коренную — я верно выразился?
— Ну и как, тебе удалось ее увидеть?
— По большей части я видел пьяниц, трудоголиков и девочек по вызову, — мягко рассмеялся он. — По крайней мере на ночных дежурствах. Самое интересное, что многие пассажиры считают таксистов едва ли не кладезью народной премудрости. Представляешь, этакая комбинация чудака-ученого с психиатром и небольшой примесью конферансье? Я выучил все ходящие по Манхэттену анекдоты и истории. Самый что ни на есть откровенный «шмузинг», и просто удивительно, как реагируют на него некоторые типы. Есть, к примеру, совершенно невероятная байка про мужика с деревянной ногой и двух женщин. Вот ее мигом проглатывают! Но, конечно, взамен мне приходится выслушивать личные теории пассажиров о чем угодно — от рейганомики до религии. К примеру, с месяц назад я вез одного бизнесмена, который добрых десять минут излагал свои взгляды на отношения с женщинами. Ничего не объяснять, никогда не извиняться — вот его девиз. И никогда не позволяй им овладеть контролем. Он заявил, что женщинам такое нравится.
«Очень напоминает Лео», — подумала Диана.
— Помогай Господь его супруге, — продолжал Аврам. — Но мне хватило терпения выслушать его до конца, что и было вознаграждено тридцатью долларами чаевых.
— Так, значит, это прибыльное дело — водить такси?
— Неплохое. Конечно, не без помощи «шмузинга». Но, Ди, тебе может быть любопытно: у меня появилась идея насчет небольшого бизнеса в Нью-Йорке.
— Вот как? — И Диана немедленно захотела быть посвященной в подробности, после чего облегченно засмеялась: — Это же чудесно! И не потребует слишком большого начального капитала. Оформить можно будет как публичный сервис. Хочешь, мы вместе составим предварительный проект и покажем моему отцу…
— Твоему отцу?
— Он неравнодушен к необычным идеям в бизнесе. Ох, я точно знаю, он придет от тебя в восторг! — Диану словно прорвало: — И остальные родственники тоже, вот увидишь! Мы поедем в этот уик-энд в Бостон, чтобы со всеми познакомиться, о'кей? А как насчет твоих родителей? Как они воспримут твое желание жениться на иностранке и остаться в Нью-Йорке?
— Ого-го! — протянул Аврам. — Я еще ничего им не говорил. И может быть, правильно сделал, ведь нам надо кое-что обсудить…
— То есть?
— То есть… — его голос стал жестче, — я не хочу брать в жены особу, которая уже замужем за офисом. По мне, это своего рода двоемужие. Ситуация и так достаточно сложная, а во что она превратится, когда ты станешь партнером, Диана? Я вообще тебя не увижу. Сточасовая рабочая неделя! Ну а мне было бы приятно возвращаться домой, зная, что там меня ждут. Я хочу, чтобы у нас оставалось время друг для друга, чтобы проводить его вместе.
У Дианы вдруг пересохло в горле.
— Я буду ждать тебя дома. Я знаю, что иногда очень напоминаю тех женщин, для которых смысл существования сводится к карьере. Успех — слава — деньги. Они забавные, но в них нет ничего настоящего. И я занималась тем же, чем они, чтобы заполнить пустоту в жизни. Не стану отрицать, что люблю свою работу, Аврам, но это для меня не самое важное. По крайней мере отныне. Работа помогала мне заполнить жизнь, но все эти годы карабканья по служебной лестнице я не переставала ждать. Ждать тебя. Ждать того, ради кого мне бы хотелось спешить домой. И я обещаю, что не буду больше женой офиса. Мы ограничим наши отношения промежутком с девяти до пяти.
— Ты способна пойти на такое? — спросил он. — Это реально?
— По-моему, да. Я ведь могу продолжать работать рядовым адвокатом. Если не в «Слайтер Блэйни», то в другой, менее напористой фирме. В конце концов, не клином же на них свет сошелся.
— Но тебе никогда больше не стать партнером, — громко напомнил Аврам.
— Я уже нашла партнера, — прошептала она. — Для жизни.
