не отмою, завтра твоя сиделка либо в обморок грохнется, либо тоже ногу сломает. Как повезёт.
— Что, снова кровь? — убито произнёс я, впрочем ответа не услышал. Бузакин был уже далеко и деловито раздавал поручения всем оставшимся милиционерам. Закончив с отпечатками, они стали прибираться в прихожей. А спустя некоторое время, почти в полусне, я услышал, как в моём коридоре отдираются с треском обои. Видимо, на правах завсегдатая этим процессом заправлял мой дружок. Я с ужасом представил, как сейчас выглядит вход в моё некогда уютное жилище, дверь и прихожая. Что ж, надо было пластиком коридор отделывать, его мыть можно, подумал я и заснул.
Утро меня встретило округлёнными глазами незнакомой женщины, стоявшей вблизи кровати. Я понял, что это должно быть знакомая Яны. При мыслях об этом имени и вчерашнем общении я довольно заулыбался и поглядел на гостью. Но та и не думала перенимать моё прекрасное расположение духа. Вдруг я вспомнил все детали вчерашней испорченной визитёрами ночи…
— А это Вы вчера..? — начала опасливо медсестра, параллельно протирая мою задницу спиртом.
— Ваше дело, леди, моё здоровье, а такие вот вопросы его окончательно губят. Так что давайте без патетики. Вот мои ягодицы, а вон на столе деньги за визит, — отрезал я. А что вы хотели? Я-то во второй раз уж точно знал, что мерзких убийств совершать просто физически не мог, значит, меня грамотно втискивают в роль преступника. А такие вот опасливо-брезгливые людишки, разве они могут хоть раз в жизни по-настоящему помочь, поверить безотчётно, быть несгибаемым соратником? Разве вы в жизни не встречали этих амёб, трусливо спрашивающих у тебя в школе, до конца ли ты выздоровел и можно ли с тобой водится после бронхита? Тех, которые будут шушукаться за спиной, но никогда не определятся открыто, за кого они, за или против, готовы ли идти до конца. Я всегда ненавидел и уважал врагов, я души не чаял в верных друзьях, их совсем мало обычно Бог дарует человеку, но скользкую прослойку опасливых амёб я попросту презирал. Они тянут душевные силы, эмоции и ум из поблизости находящихся личностей, но внутри всегда колеблются и готовы вмиг изменить приоритеты, предать любую идею и «присосаться» к другому индивидууму. Поэтому я был так груб с пришедшей медсестрой, даже именем не поинтересовался. Она являлась типичной амёбой.
Молодая особа сделала укол и ушла. Я же остался со своими раздумьями. Местное телевидение уже к утру подготовило сногсшибательный сюжет о событиях, происходящих в моей квартире, в коем я был, естественно, главным героем. Пора было звонить маме и объяснится, нечего её было доводить экранными новостями до сердечного приступа. Я так и поступил, слава Богу она, как и все матери мира, до последнего не поверит, что её сын — отъявленный душегуб. Кстати, ночное происшествие принесло мне и некоторые бонусы. Теперь я был обеспечен личной прислугой и вахтёром в одном лице. У меня не было по сути входной двери, зато был круглосуточный охранник в лице улыбчивого сержанта Ерошкина. Не было бы счастья, как говорится… Сержант, как и все «секьюрити» мира, помешался на разгадывании кроссвордов, а я оказался незаменимым помощником в его увлечении. Кроме того, что моей персоной истово заинтересовались всякие людишки во всяких высоких кабинетах и несомненно вскорости снарядят ко мне одного, а то и пару высококлассных следователей, беспокоило и другое. Я удручённо наблюдал, что именно сейчас жизнь окружает меня такими высокорейтинговыми происшествиями, на которых имя можно заработать так легко, словно раз плюнуть. И вместо меня на резонансные преступления попадают воистину новички, почти малышня. Какая несправедливость! Ведь до моего падения убийства были моим коньком, я их освещал пронзительнее других, и мои тексты высоко ценились в профессиональных кругах. Я обожал журналистику, я любил свою работу. Я был слегка «зазвездившимся», то бишь популярным. И недолюбливал, конечно же, мотаться по городу в поисках «жареных фактов», я предпочитал попадать непосредственно на места преступлений. Что до того, чтобы самому попытаться теперь «накатать» статейку о событиях в моём доме, то об этом не могло быть и речи. Во-вторых, я был ещё довольно-таки слаб для длительных умственных нагрузок. А во-первых, главному подозреваемому не к лицу пытаться объективно подавать информацию, этого ни редакция, ни правоохранители просто не допустят. В общем, приходилось облизываться и довольствоваться созерцанием, быть безмозглой и безголосой массовкой в чужой игре. А точнее пешкой и «стрелочником», что ещё хуже.
Ближе к полудню меня пришли проведать с работы. Почти вся редакция в полном составе, во главе с шефом. Они рассыпались в любезностях, участливо интересовались здоровьем, угощали фруктами, а глаза их выражали только один немой вопрос — я это натворил или нет. Поэтому долго не церемонясь, я сделал вид, что плохо чувствую и поскорее распрощался с этой компанией лизоблюдов. С них проку не предвиделось!
А вечером в мою спальню неслышно впорхнула Яна. Я одним глазком смотрел бесконечные дневные сериалы на НТВ, где количество «чрезвычайщины» как и в моей жизни, выходило за рамки всего разумного, а потом незаметно задремал. Ерошкин меня не тревожил, тихо продолжал отупляться в компании со своими кроссвордами. И тут появилась моя бессменная радетельница. Небось, дверь толкнула ручкой — и всё. Это ж теперь, после спасателей и не дверь видимо, а кривая калитка, заходи, кто хошь. Я радостно приветствовал гостью, а после дежурных фраз о самочувствии, позволил себе осыпать её комплиментами. А чуть позже улучив момент, поймал её руку с градусником и нежно поцеловал. Она начинала мне нравиться всё больше, и у меня, как говорится, стали появляться на неё планы.
— Я слышала, тут ночью снова произошло ЧП, — участливо защебетала она, — вот и оставляй Вас после этого одного. Хорошо, хоть сегодня дежурного выставили, теперь точно ничего не случится. Уж очень кому-то Вы насолили, раз они так пытаются «подставить» и тем самым отомстить.
Я согласился, а сам тем временем мучительно колебался, стоит ли поделиться с ней своими выкладками по поводу того, кто же мне портит жизнь. Дело в том, что кое-какие подозрения в моей пострадавшей голове за часы раздумий начали сформировываться. И нестерпимо хотелось их обсудить хоть с кем-нибудь, кому я не безразличен и кто разумен и добр. Это однозначно была она. Но капиталистическо-единоличнический-скотский-современный мир так устроен, что свалившиеся проблемы только отталкивают окружающих от человека. Надеяться можно лишь на родных, кровных и близких, и то не всегда. Тут-то и проявляется истинная человеческая натура, и к сожалению, подавляющее большинство дотопчет споткнувшегося, а тем паче — упавшего. Как стадо. А остановиться, помочь, принять часть проблем, войти в положение — это уж совсем не в моде. Это слишком человечно и по-социалистически. Это ж отвлечёт чуточку нашего капиталистического-единоличного времени. А время-деньги! Стадо, где вместо кнута и пряника деньги. Разве не так? Посмотрите внимательнее вокруг, может вы этого уже просто не замечаете? Исходя из таких воззрений я и стеснялся открыться этой милой медсестре. Сегодня перед её приходом у меня родилась мысль, что подставлять меня может лишь тот, кто более всего выиграет, если меня упекут за решётку. Как говорится, ищем мотив. А кто есть я такой? Перспективный высокооплачиваемый журналист, других достоинств и талантов особенных, способных породить чужую зависть, в себе не замечал. Следовательно, «копать» предстоит именно в эту сторону. В редакции, конечно же, у меня имелся стародавний конкурент Изнанцев. Часть моей работы досталась ему. Ну и одного из двух новичков ему в помощь главный редактор кинул, так сказать, фланги прикрыть. Значит, девяносто процентов, все ниточки ведут к этой шайке-лейке. По крайней мере, аттракцион с убиванием собак они точно горазды были устроить. Ради тёплых местечек да моих неплохих заработков можно было и так извратиться. Опять же двойная польза — они и ставку мою пополам на работе распилили плюс провокацию против меня устроили, да сами её в газете осветили, имена себе заработали. Но вот тут мои размышления начинали буксовать. Если в убийство собак ради повышения я поверил легко, то вот в то, что кто-либо из них мог убить человека, верилось с трудом. Тем более, над старухой явно длительно измывались, а это уж никак не укладывалось в концепцию их желаний. Им бы убить по-тихому, да труп подкинуть — вот хорошее опорочивание, зачем рисковать, время тратить на пытки? Что-то не клеилось, а ужаснее всего, что определённо пахло маньяком. Дойдя до этого, я подумал что Яну действительно пока рано посвящать в мои измышления. Ещё испугается, чего доброго, отвернётся, единственная женщина на моём горизонте на сегодняшний день.
Я заставил себя вернуться к трёпу с гостьей о том, да сём, о приснившихся снах, о сорока рецептах приготовления кофе, которыми владеет моя маман, о сериалах и прочем. Время в эдаком подобии полноценного свидания пролетало, как обычно незаметно. Яночка приготовила мне и Ерошкину скромный ужин, и мы вместе посмотрели комедию по телевизору.
— Теперь с каждым новым преступлением количество милиционерских ртов, для которых придётся
