Священный Эдесский мандилион
Это кусок полотна, на котором чудесным образом был запечатлен лик Иисуса. С самого появления мандилиона его называют нерукотворным (
греч.
acheiropoietos). Это и легенда, и символ.
Впервые мандилион появился в городе Эдесса. О мандилионе в 590-е годы упоминает церковный историк Евагрий Схоластик (537
—
ок. 600). Антиохийский правовед отличался вообще наиредчайшей беспристрастностью. В сво ей весьма авторитетной «Церковной истории» Евагрий повествует о чудотворном могуществе мандилиона, проявившемся при отражении нападения персидского войска в 540 году. Легенда связывала эту ткань с именем царя Эдессы Абгара V (в русской традиции Абгара называют Авгарь).
Царь Абгар был современником Иисуса Христа. И не просто современником. Именно он написал Христу письмо с просьбой отправиться в Эдессу
—
царь страдал от тяжелого недуга, и только Иисус был способен излечить его. От правься Иисус в Эдессу, и история христианства могла повернуться совсем иначе... Но это из области альтернативной истории, мы же вернемся к легенде. А далее легенда расходится на два варианта. Предчувствуя скорый арест и казнь, Иисус не смог уйти в Эдессу. А потому благословил изображение появиться на полотенце, которым и обтер свое лицо, после чего отправил это исцеляющее изображение царю Абгару V.
Второй вариант легенды гласит, что Христос молился в Гефсиманском саду и, когда утер кровавый пот, образ его появился на полотне. Уже после гибели и воскрешения Иисуса апостол Фаддей доставил пелену-мандилион в Эдессу, чтобы чудодейственная ткань исцелила Абгара. Сам царь поверил в Иисуса, а вот его потомки (более крепкие здоровьем) так и остались язычниками.
Мандилион до поры до времени укрыли в тайном месте: замуровали в нише стены у городских ворот. Ровно пятьсот лет реликвия пролежала в тайнике. А потом, в 525 году, в Эдес- се случилось страшнейшее наводнение, стену подмыло, пришлось ее перестраивать — так открылся мандилион.
Ровно через пятнадцать лет мандилион спас город от персов. В Эдессе мандилион считали величайшей святыней, не позволяя снимать с него копии и не выставляя публично.
Более того, когда Эдесса оказалась захваченной врагами, для освобождения мандилиона был предпринят военный поход. Вплоть до 944 года мандилион хранился в городе. А потом силой, несмотря на страшное возмущение эдес- ских горожан, мандилион увезли в Константинополь и поместили в громадное собрание святынь Фаросской часовни. Его тоже хранили практически в тайне. Видеть мандилион могли только император и его почетные гости. Делать с мандилиона копии императоры Византии не позволяли.
Мандилион когда-то поразил воображение императора Константина. Впечатления императора сохранит для истории писарь. В узком кругу, при свечах, Константин велел развернуть мандилион. Главной неожиданностью для императора оказалось то, что образ был монохромным, а не цветным, как он предполагал. Изображение было не совсем четким, некоторые вообще ничего не могли разглядеть на мандилионе. И лишь отойдя на несколько шагов, на пелене можно было различить лик Спасителя. В одном манускрипте XII столетия было обнаружено изображение сцены поклонения императора перед развернутым святым мандилионом. Примечательно то, что в развернутом виде размеры данного мандилиона были соотносимы с размерами плащаницы Христа: его держат два человека, чтобы он не касался земли.
И вот наступил 1204-й, роковой для Константинополя год. Крестоносцы разгромили город. Мандилион — плащаница Иисуса — исчез.
Погиб ли он в пожаре или же сделался трофеем какого-нибудь крестоносца?..
Некий «комплект» погребальных одежд Иисуса Христа также находился в Антиохии. В 1098 году крестоносцы увезли его с собой во Францию. По странному стечению обстоятельств они словно «охотились» именно за плащаницами. Ох уж эти Крестовые походы...
Продолжение легенды о плащанице
Семейство совсем молодого тогда еще Жана-Пьера де Вуази каждое воскресенье проделывало путь до церкви Св. Магдалины в Рэде. Барон Пьер III де Вуази и его супруга Женовефа выступали первыми. В этот день баронесса непременно надевала на себя зеленое платье с белыми кружевами. На голове ее всегда сиял позолоченный серебряный обруч, скромная копия ее свадебной диадемы. К обручу прикреплялся прозрачный шелковый платок, укрывавший волосы баронессы.
Сам Жан-Пьер всегда следовал в паре с братом Жилем, его женой и маленьким сыном. По дороге де Вуази они ни слова не произнесли друг с другом, только приветствовали стоящих вдоль дороги горожан. В церкви семейство баронов садилось на семейные скамьи на хорах. Отсюда все было превосходно видно: и проповедника, и алтарь.
В то воскресное утро в церкви ожидали легата святого престола во Франции, кардинала Одо де Шатеруа, вместе с королем Людовиком начавшего подготовку к новому Крестовому походу и теперь проповедовавшего по всему королевству.
Юный Жан-Пьер де Вуази отлично знал историю всех шести предыдущих Крестовых походов. Он знал все об этих «святых предприятиях», начиная с первого, объявленного 27 ноября 1095 года.
Это был морозный солнечный день. Свыше ста тысяч людей, как сообщал автор одной из хроник, собрались в тот день на большом поле у ворот французского города Клермон, чтобы услышать слова верховного понтифика.
Папа Урбан II занял место на подиуме, окруженный архиепископами, епископами и аббатами, вместе с которыми он прибыл на консилиум в Клермон.
И вот папа Урбан II поднялся со своего трона на возвышении и начал проповедь. Папа говорил о неверных
—
мусульманах, заполонивших Святую землю, завоевавших и обездоливших ее, тиранящих тамошних восточных христиан и усложняющих жизнь пилигримов из Европы. Папа призвал христиан Запада выйти в поход, чтобы спасти христианство на Востоке. Каждый, кто еще в силах, должен был выступить в начале лета в поход. Сам Господь Бог поведет крестоносцев вместе с сонмом ангелов и святых, заверил слушателей Урбан II. Каждый, кто будет смело биться за святое дело, получит прощение и отпущение всех грехов. Речь Урбана зажигала, воспламеняла умы. «Deus lo volt!
—
Так хочет Господь!»
—
кричали сотни глоток, восторженно воспринимая слова папы.
Все знали печальное положение христиан в Святой земле. Иерусалим и Сирия были захвачены турками-сельджуками, действительно сурово относившимися к восточным христианам и опасными для западных пилигримов. Уже во времена папы Григория VII (1073
—
1085) созрел план помощи своим собратьям по вере, восполь зовавшись воссоединением греческого христианства с Католической церковью, с 1054 года находившегося в расколе (схизме) с Римом.
Так что неудивительно, что призыву папы Урбана II последовали тысячи людей из самых разных стран Европы. Под руководством Бо- эмунда Тарентского, Готфрида Бульонского, Раймона Тулузского, Роберта Фландрского и Болдуина I Булонского армии крестоносцев и, прежде всего французских и лотарингских рыцарей, а также норманнов из Франции и Южной Италии в августе 1096
