возможно.
— Но ваша светлость… — Рубин перешёл от сожаленья к мольбе. — Никто его не знает. В глазах народа великие злодеяния — дело рук великих личностей.
Монза закатила глаза. Герцог Орсо торжествующе скалился на неё с полотна баталии, на которой он никогда не был. Она осознала, что скалится в ответ. Прекрасная ложь всякий раз побеждает неприглядную правду.
— Стало быть, возвеличте его. Кастор Морвеер, безликая смерть, великий и ужасный Мастер Отравитель. Крупнейший, искуснейший убийца в истории. Поэт тлена и разрушения. Человек способный пробраться в самый охраняемый дом в во всей Стирии, убить её монарха и четверых великих владык, а после уйти незамеченным, подобно ночному дуновению. Кто выстоит против самого Королю Ядов? Да мне самой просто повезло уйти от него живой.
— Невинной бедняжкой, каковы вы и есть. — Витари медленно покачала головой. — Меня бесит осыпать славой эту отрыжку рода людского.
— Ничего, переживёте.
— Из мёртвых плохие козлы отпущения.
— Ой, да ладно, вы же можете вдохнуть в него немножко жизни. Листовки на каждом углу, громогласные обвинения в гнусном преступлении и награда в, скажем, сто тысяч серебренников за его голову.
Вольфер стал выглядеть ещё более встревоженным. — Но… он же мёртв, не так ли?
— Похоронен вместе со всеми, когда мы заровняли траншеи. Что означает, что нам никогда не придётся платить. Ад и дьяволы, назначьте двести тысяч, тогда мы заодно будем смотреться богатыми.
— А выглядеть богатым, почти так же полезно, как и быть им, — сказала Скавье, бросая суровый взгляд на Груло.
— После историй, что я поведаю, даже когда мы умрём и порастём быльём, имя Морвеера будет упоминаться лишь шёпотом и повергать в трепет. — Витари улыбнулась. — Матери будут пугать им детей.
— При этой мысли он наверняка смеётся из могилы, — сказала Монза. — Да, кстати, говорят, вы раскрыли небольшой мятеж.
— Я бы не стала оскорблять это слово, применяя его к тем любителям. Придурки, зазывая на свои собрания, вывешивали объявления! Мы и так уже знали, но объявления! У всех на виду? По мне так они заслужили смертную казнь за одну свою тупость.
— А может быть ссылку, — предложил Рубин. — Немножко милосердия придаст вам облик справедливости, добродетельности и величия.
— А я обойдусь лишь видимостью этих трёх качеств, да? — Она на минуту задумалась об этом. — Взыщите с них неподъёмный штраф, объявите их имена, выведите их голыми перед Домом Сената, а потом… отпустите на свободу.
— На свободу? — Рубин вздёрнул густые белые брови.
— На свободу? — Витари вздёрнула свои рыжие.
— Насколько же справедливой, добродетельной и великой я стану таком случае? Жестоко наказав, мы дадим их друзьям криво на месть. Пощадив, мы выставим сопротивление полным абсурдом. Понаблюдайте за ними. Вы сказали — они тупые. Если всё ещё зреет измена, они выведут нас на неё. И тогда мы их повесим.
Рубин прочистил горло. — Как прикажет ваша свтлость. Я подготовлю листовки, подробно излагающие вашу милость к этим людям. Талинская Змея воздержалась выпускать клыки.
— Пока что. Как там рынки?
Уверенная улыбка пересекла мягкое лицо Скавье. — Пашут, пашут с утра до ночи. Купцы стекаются к нам, спасаясь от хаоса в Сипани, в Осприи, в Аффойе, и все более чем готовы платить наши пошлины, если им дадут безопасно ввезти их грузы.
— Зернохранилища?
— Я надеюсь, добрый урожай обеспечил нам зиму без голодных бунтов. — Груло щёлкнул языком. — Но большинство земель в мусселийском направлении до сих пор невозделанны. Крестьян разогнали наступающие войска Рогонта, проводя фуражировки. Затем Тысяча Мечей прошлась метлой опустошения практически на всём своём пути к берегам Этриса. В трудные времена всегда первыми страдают крестьяне.
Урок, который Монзе вряд ли нужно было повторять. — Город заполонили нищие, так?
— Нищие и беженцы. — Рубин снова потянул себя за бороду. Он эту хрень совсем выдернет, если продолжит рассказывать печальные вести. — Знак времени…
— Значит, раздайте землю, каждому, кто сможет растить урожай и платить нам налоги. Пашни без пахарей — всего лишь грязь.
Груло склонил голову. — Возьму на контроль.
— Вы что-то притихли, Вольфер. — Старый ветеран стоял на месте, скрипя зубами и испепеляя взглядом карту.
— В Этрисани охуели! — взорвался он, стуча громадным кулаком по рукояти меча. — Я в смысле, простите, ваша светлость, мои искренние извинения, но… это мудачьё!
Монза ухмыльнулась. — Снова наприятности на границе?
— Сожжены три хутора. — Её усмешка увяла. — Хуторяне исчезли. Затем из леса расстреляли поисковый патруль, одного убили, двоих ранили. Остальные пустились в преследование, но памятуя о ваших приказах остались по нашу сторону границы.
— Они испытывают вас, — сказала Витари. — Разозлились, потому что были главными союзниками Орсо.
Груло кивнул. — Они отдались ему полностью, уповая пожать золотой урожай когда он станет королём.
Вольфер разгневанно ударил по столу. — Сволочи думают, мы слишком слабы, чтоб их остановить.
— А мы? — спросила Монза.
— У нас три тысячи пехотинцев и тысяча конных, все в полном вооружении, все вышколенные, бывалые и повоевавшие люди.
— Готовы к бою?
— Одно ваше слово и они подтвердят делом.
— А этрисанийцы?
— Сплошные пустые угрозы, — презрительно усмехнулась Витари. — Второразрядная сила в свои лучшие времена, а их лучшие времена далеко позади.
— У нас преимущество в численности и подготовке, — пробасил Вольфер.
— Безусловно, правота на нашей стороне, — произнёс Рубин. — Короткая вылазка через границу, преподать жёсткий урок…
— Мы обладаем средствами для более значительной кампании, — сказала Скавье. — У меня уже есть мысли по поводу финансовых требований, что могут принести нам серьёзный приток доходов…
— Народ вас поддержит, — вклинился Груло. — И контрибуция более чем покроет издержки!
Монза хмуро уставилась на карту, в особенности хмуро уставилась на те пятнышки крови в углу. Бенна посоветовал бы проявить осторожность. Попросил бы время на проработку планов… но Бенна давно мёртв, а Монзу всегда отличала склонность двигаться быстро, бить крепко и уже после беспокоиться о планах. — Подготовьте людей к походу, полковник Вольфер. Я собираюсь осадить Этрисани.
— Осадить? — пробормотал Рубин.
Витари с усмешкой повернула голову. — Это когда вы окружаете город и вынуждаете его сдаться.
— Я осведомлён о значении данного слова! — огрызнулся старик. — Но поберегитесь, ваша светлость, Талинс только что пережил крайне болезненное сотрясение всех своих основ…
— Я отношусь к вашим знаниям законов ни с чем иным, кроме величайшего почтения, Рубин, —
