жены, поставили, так сказать, на братово довольствие. Даже горшки с цветами, над которыми больше всего дрожала жена, перенесли к соседям, наказав, чтобы те не забывали поливать растения, алоэ, герань, комнатную розу, распустившуюся несколько дней назад маленькими, величиной с напёрсток, нежно- розовыми бутонами.
В Пицунду собрались ехать на недавно купленной 'копейке', заодно мечтали посмотреть на страну из окна собственного автомобиля. И вот – нате вам!
Если бы ему ещё вчера предсказали такое развитие событий, он бы решил, что над ним издеваются. И вот долгожданному отпуску, похоже, наступил полный кирдык. В своих предчувствиях капитан редко когда ошибался. Такова судьба чекиста – надо жить интуицией, а потом уже холодным расчётом.
У КПП части на бетонной площадке стояло полтора десятка чёрных 'Волг' с московскими и владимирскими номерами и примерно столько же зелёных армейских 'УАЗов'. От только что подъехавших машин, в сторону штаба поодиночке и небольшими группками тянулись помятые ранним пробуждением люди с озабоченным выражением на лицах.
Капитан Азаренков с трудом пробился через галдящую толпу офицеров и гражданских, плотно забивших узкий коридор штабного корпуса. Коридор шевелился людской массой как растревоженный муравейник. Многие офицеры, завидев особиста, здоровались с ним, в ответ Азаренков кивал тем головой и плечиком-плечиком протискивался к командирскому кабинету. По роду своей службы капитан знал всех офицеров не только в лицо, но и по имени-отчеству, мог на память сказать о каждом что-то из его биографии, запечатленной строками личного дела. Капитан знал об этих офицерах всё, даже то, о чём они сами порой не догадывались. Гражданских, выделявшихся черными костюмами среди военных, особист видел впервые и удивился тому, каким образом они попали в расположение части. Открывая дверь кабинета командира военно-строительного отряда – подполковника Авсеенко, он услышал за спиной обреченное:
— Хана, наверное, Филиппову и его пацанам!
В командирском кабинете сидели трое: сам хозяин – убитый бессонной ночью подполковник Авсеенко, задумчиво разглаживавший свои пышные будённовские усы, слегка подернутые на кончиках дымкой седины, вечно хмурый и недовольный всем на свете начальник штаба майор Шалатонов и всегда бодрый, излучающий, как казалось Азаренкову, искусственные энергию и оптимизм замполит части капитан Смирнов.
— Разрешите, товарищ подполковник, — прогудел особист.
— Проходи, Пётр Анисимович, садись, — Авсеенко указал взглядом на свободный стул у окна.
Докладывал Шалатонов:
— Третья рота капитана Филиппова проводила отделочные работы в подвальных помещениях Объекта и оказалась в самом эпицентре взрыва, вернее внизу его. Где сейчас находятся его люди и он сам нам неизвестно.
— В котором часу прогремел взрыв на Объекте? — спросил подполковник.
— По нашим данным в два часа ночи.
— А что там – в этих подвалах? — осведомился замполит, и с хитринкой посмотрел в сторону Азаренкова.
Подполковник нервно передернул плечами, раздражаясь неуместности любопытства замполита и вопрос, не получив ответа, сам собой завис в воздухе. О том, что это за подвалы даже чекист Азаренков имел смутное представление. Объект был засекречен и допуска на его территорию никто из части не имел, только по отдельным репликам знакомых чекистов Азаренков судил, что на Объекте были вовсе не подвалы, а огромные подземные бункеры, растянувшиеся на десятки километров в разные стороны. Разговоры на эту тему, да ещё при начальнике особого отдела могли стоить замполиту карьеры.
Но Азаренков, чувствуя ответственность момента, не придал словам замполита особого значения и доложил командиру ВСО, дополняя информацию начальника штаба.
— Перед тем, как зайти к вам, товарищ подполковник, я на минутку заглянул в свой кабинет и позвонил коменданту Объекта. Он сообщил, что полчаса назад взвод химразведки подошел по лабиринтам подвала к самой двери бункера, в котором должна была находиться рота, но дверь бункера оказалась запаянной изнутри под действием каких-то высоких температур, она до сих пор горячая, сейчас предпринимаются усилия её разрезать или… взорвать. Ни трупов, ни останков тел вокруг Объекта не найдено. Какая там сейчас обстановка никто не знает. И что самое удивительное, вместе с ротой капитана Филиппова бесследно исчез чекист, сопровождавший роту на Объекте. Комендант сообщил, что их рации замолчали ровно в два часа ночи. Сейчас на Объекте ждут комиссию из Москвы. Самолёт уже в воздухе. И ещё… Все, находящиеся в этот ночной час на Объекте, слышали взрыв, видели яркую вспышку в виде многоцветной радуги над полигоном. Произошло что-то абсолютно непонятное! Похоже, что-то в подземном бункере случилось.
— Мне по ВЧ сообщили, — озабоченно поведал собравшимся подполковник, — к нам едет Устинов.
Ни для кого из сидящих в кабинете офицеров не было тайной, что одним из засекреченных научно- исследовательских институтов, находящихся в непосредственной близости от Объекта, руководил сын министра обороны.
Ещё до этого чрезвычайного происшествия маршал Устинов, по заданию Политбюро два раза приезжал на Объект с инспекционными проверками и, естественно, заглядывал в институт к сыну, а заодно и в войсковую часть.
Какой здесь поднимался шухер накануне приезда Министра обороны СССР Устинова, вспоминать смешно. Вдоль бетонки натыкали мачт с красными флагами, покрасили казармы, КПП, шлагбаум на въезде, снежные отвалы вдоль дорог и тротуаров по шнурке выравнивали вертикально и горизонтально и в ширину, придавая им четкую геометрическую форму двухступенчатой террасы.
Вот, наверное, американцы ржали, наблюдая эту мышиную возню со своих спутников. Похоже, что на этот раз к приезду министра обороны такого шика не будет. Не до очковтирательства сейчас, не до потёмкинских деревень – о деле надо думать.
— Кто эти гражданские? — мотнул головой в сторону коридор Азаренков.
Подполковник ответил:
— Из Академии наук, из обкома партии, из ГРУ, словом те, у кого имеется на руках пропуск в нашу часть. Да, забыл, несколько человек из политуправления округа приехали.
— А эти-то что тут забыли? — удивился чекист. — Как быстро узнали!
Капитан бросил прямой взгляд на замполита, тот опустил голову, не выдержав дуэли взаглядки.
'Выслуживаешься, замполит, перед своими, — недобро подумал особист. — Надо бы к тебе, Славик, повнимательней приглядеться'.
Азаренков откровенно недолюбливал замполита части и всех вместе взятых политработников, но следуя КГБэшным принципам, помалкивал. 'Бездельники, — думал иногда комитетчик, — прочитают один раз в неделю политинформацию, оформят стенд к празднику и болтаются по части без дела, да ещё и без мыла каждому в ж… лезут. И ведь не отмахнешься, попробуй – сразу столько на тебя дерьма выльют, отмываться замучаешься. Про боевых комиссаров и политруков я не говорю, те первыми, как политрук Клочков с 28 панфиловцами, во время войны вставали в атаку и вели за собой солдат. Герои! А этот 'гусь' (так про себя Азаренков называл замполита части) разве встанет под пули. Обосрётся сразу. Уж лучше бы вместо них, как в царской армии, должность полкового попа ввели. Тот хоть на исповеди солдатскую душу мог успокоить'.
— Надо бы им, этим нашим незваным гостям, сказать, чтобы на плац вышли, — продолжил разговор начальник штаба, — а то в коридоре уже дышать нечем.
— Уже предлагал, — сказал Авсеенко, — не уходят, черти, ждут новостей, хотят всё услышать первыми. Да так даже лучше, пусть здесь толкутся, через час подъем, нечего среди солдат панику устраивать из-за скопища начальства.
'Можно подумать, что бойцы не увидят скопище машин у КПП', — подумал чекист и встал:
— Разрешите идти, товарищ подполковник?
— Давай, Пётр Анисимович, занимайся там по своей линии, а мы тут оборону держать будем. Что узнаешь – немедленно докладывай.
