презрительно сощурилась и ногой оттолкнула обезглавленное тело.– Падаль. Хотел меня обмануть, воспользоваться моим предсказанием и занять мое место. Не выйдет. Сила должна быть распределена между хадарами. И теми, с кем они захотят ею поделиться.
– С… – Рейн поперхнулся, произнося бранное слово, дополненное парой матерных эпитетов, и с трудом сел, опираясь на мое плечо.– Я чуял тебя, но…
– Но ненависть и безумие застилали тебе глаза.– Она усмехнулась, опуская меч.– Знаю. Я пряталась за твоими кошмарами, не давая им отступать, чтобы ты не понял, кто я и что я. Но сейчас даже ты ничего мне не сделаешь. Нечем, красавчик, совсем нечем. А сейчас…
Несия мечтательно улыбнулась и раскинула руки.
Тотчас вокруг Кургана заполыхали десятки порталов, из которых выходили хадары. Они падали на колени, зарывали пальцы в обгоревшую землю и пили силу из источника древних, столь опрометчиво открытого нами. Пили – и сразу же начинали ритуал. Засвистели эльредийские стрелы и арбалетные болты, но рядом с хадарами стояли те, кто прикрывал их от смертоносного дождя, пока ритуал призыва не был завершен.
Один, другой, третий…
Хадары падали на землю, корчась в судорогах, и их тела начинали стремительно изменяться. Потянуло тошнотворным запахом серы и тлена, и на месте призывающих медленно поднимались те, кого здесь называли инферналами. У нас по-простецки звали исчадиями ада, потому что никак иначе этих гуманоидов, у которых от людей остались только две руки, две ноги и одна голова, назвать было невозможно. Ведьма хохотала как безумная, когда вызванные инферналы пошли в атаку. Не потому, что хадары дали какой-то приказ, отнюдь. Просто вызванные обладали, судя по всему, нулевым интеллектом и хорошо развитыми инстинктами, а твари в аду обычно голодны. Очень голодны.
Я глядела на то, как с одной стороны к нам движутся твари, несколько заторможенные из-за перехода, а с другой – стремительно наступают как-то незаметно объединившиеся эльреди и люди. Видимо, и те и другие прекрасно понимали, что если в результате битвы разумных рас хоть у кого-то останется шанс выжить, то в пасти инферналов вряд ли. А ведь хадаров, добровольно отдавших свои тела для воплощений адских тварей, было много. На мой взгляд – даже слишком.
Чудища просыпались и шевелились все быстрее.
Наивно думать, что объединенное войско успеет приблизиться раньше, чем до нас доберутся оголодавшие демоны. Да и все равно затопчут в бою. А волоком оттащить на безопасное расстояние все еще не способного нормально двигаться Рейна я была не в силах.
Но и бросать его я не собиралась. Вместе – так до конца.
– Я тебя люблю.– Он слабо улыбнулся, глядя в мои глаза, а не на приближающихся демонов нижнего порядка. Я тоже уже не обращала внимания на хриплый скрежещущий вой, издаваемый инферналами, почуявшими добычу.
– Всей душой.
Я обняла его и закрыла глаза…
Нильдиньяр пришпорил коня, вырываясь вперед и одновременно осознавая, что уже не успеет. Ключи потерпели неудачу, и сейчас на них неслись исчадия ада – твари, которых эльреди ненавидели сильнее, чем кого-либо на этом свете. Для того чтобы их уничтожить, они готовы были сотрудничать с кем угодно, хоть с манилихами, если это было нужно. И сейчас он жалел, что не сумеет вытащить Ключ Зари, как в тот раз. Нильдиньяр выхватил лук, притороченный к седлу несущегося во весь опор жеребца, и наложил на тетиву стрелу с алым оперением. Если Ксель суждено погибнуть, то пусть это будет легкая смерть от стрелы в сердце, чем в пасти инферналов, которые не знают жалости, и готовы пожирать свою жертву, пока та еще жива.
Стрела сорвалась вперед, когда его ослепило ярчайшее сияние, в котором утонули Ключи, пущенная стрела и первые из не успевших шарахнуться в сторону инферналов. Впрочем, эти твари моментально обратились в пепел, а сияние нарастало, и было оно столь ярким, будто на выжженный пламенем луг спустилось летнее солнце. Эльреди едва успел остановить жеребца и спрятать лицо в сгиб локтя, свет накрыл его.
Нильдиньяр будто бы очутился в теплой, почти горячей воде, потоки которой омывали тело, ласково касались медно-красных волос, чуть щекотали шею. А потом раздался голос той, которую он знал как Ключ Зари. Она позвала его на языке, который не звучал со времен ухода древних, и лишь тогда он рискнул убрать руку от лица и открыть глаза. И едва не был ослеплен повторно невероятным по красоте сверканием пронизывающей воздух паутины. Той самой, о которой ему говорила Ксель, только сейчас он впервые увидел каждую судьбу, каждую жизнь собственными глазами. И где-то вдалеке – светящуюся расплавленным золотом тоненькую девичью фигурку с волосами, напоминающими солнечные лучи.
Ключ Зари. Такой, каким его создали древние.
Она улыбнулась, и улыбка эта отозвалась в его сердце хрустальным перезвоном прохладного ручейка…
Слепящее сияние начало меркнуть вместе с паутиной, и Нильдиньяр понял, что по-прежнему находится у Шепчущего Кургана. Сотканная из света девичья фигура с развевающимися волосами повернулась к стоящему на расстоянии вытянутой руки Ключу Заката. Она шагнула вперед, и эльреди заметил, как там, где она находилась, сквозь обгорелую корку земли пробивались нежно-зеленые стебельки.
Дающая жизнь… Вобравшая силу, принадлежащую ей по праву.
Ксель коснулась поцелуем губ Рейна и начала погружаться в его тело. Так вода впитывается в изголодавшуюся по дождям землю, уже почти превратившуюся в песок. И почти сразу Ключ Заката начал меняться.
Волосы выпрямились и приняли какой-то странный стальной оттенок. Рукава куртки с треском прорвали стальные лезвия, которые проросли из рук наподобие перьев, складывающихся в тяжелые, отливающие серебром и сталью крылья, где каждое перо – лезвие меча. Золотое сияние, сковавшее как инферналов, так и всех остальных: людей, эльреди,– потухло, впитавшись в Ключ Заката, оставив лишь отблеск в глазах, которые стали цвета расплавленного металла.
Странное существо со стальными крыльями, то, что получилось в результате слияния двух Ключей, поднесло ладони к лицу, словно впервые их увидев, и металлические перья на руках встопорщились с едва слышным звоном, складываясь в острое крыло с зазубренным краем. Инферналы, которые до того лежали, уткнувшись мордами в землю, пытаясь укрыться от слепящего сияния, теперь встряхнулись и с ревом устремились на противников, являющихся для них всего лишь мясом. Но первые, достигнувшие единого Ключа, попадали на землю, разрубленные мощными ударами стальных крыльев. Ключ откинул голову и ухмыльнулся, встряхивая своим оружием, резко звякнув перьями-лезвиями, уже запачканными черной дымящейся кровью.
И ринулся в бой.
Герцог Армей едва успел построить свой гарнизон, сделав его частью подоспевшего на помощь полка, и сейчас шел вперед. Смешно сказать – бок о бок с отрядом эльфийских лучников, чьи лица скрывали искусно выполненные забрала блестящих серебристых шлемов. Потому что хадары, выскочившие из искрящихся порталов, принесли свои тела в жертву, дав духам преисподней и смерти занять свое место в этом мире. А ведь инферналы, оказавшись в мире смертных, не вернутся обратно, пока их не убьют или же пока они не утолят свой голод, который почти безграничен. Если не остановить демонов сейчас и здесь, у Шепчущего Кургана, взорвавшегося дикой магией, то они пройдут через живую стену людей и эльфов, и те, кто выживут, отправятся дальше, ведь для них интерес представляет еще живая плоть. Эльфийская граница может оказаться им не по зубам, но вот Ранвелин – беззащитен. А там Кейлина и дети…
Слепящий свет залил луг, а когда растаял, то существо со стальными клинками, растущими, казалось, прямо из живой плоти, рванулось наперерез нежити, вращаясь, как вихрь стальных перьев. Эльфийские лучники дали залп, а потом заработали мечи. Герцог выхватил клинок, и по лезвию пробежало ярко-зеленое пламя. Армей знал, что его магические способности бесполезны против людей, эльфов или хадар. С помощью магии он не мог создать огненный шар или молнию, поднять мертвого или же призвать дождь на землю. Долгое время герцог считал, что весь его дар заключается в том, чтобы наблюдать, узнавать о грядущих событиях. Он мог читать судьбу по звездам, создавать амулеты, строить защитные поля, но этим его способности ограничивались. И только недавно раскрылся его второй дар. Дар уничтожать тех, кто не
