Самозванец

ти с детства!

— Но я ничего не вижу, — настаивал странный пришелец.

Это лишь утвердило Аррала в мысли, что гость далек от выздоровления.

— Повторяю, — громко сказал он, — ты имеешь аб! Ты должен видеть ти! Обязан!

— Может быть, я не знаю, как смотреть? — спросил молодой человек. — Ведь в моей стране ти вообще не существует.

Старик представил себе на минуту такое место, и оно его ужаснуло. Он ни за что не хотел бы оказаться там. Даже если он сам — очень слабый ишиб.

— Допустим, ты прибыл из привычного для тебя, но странного и непонятного для меня места, где ничего не знают о ти — великодушно предположил Аррал, не желая спорить с сумасшедшим по этому поводу. И немедленно логически продолжил свою мысль. — Но ты находишься здесь, в месте, странном для тебя, но привычном для меня. И здесь все знают о ти. Поэтому здесь ты должен видеть ти. Попробуй посмотреть на свою руку. Легкий розоватый туман вокруг нее и будет ти.

Михаил поднес руку к глазам и присмотрелся.

— Не таращь очи, выпрыгнут! — воскликнул Аррал, мигом выходя из себя, его бородка негодующе топорщилась, — На ти не нужно смотреть глазами. Тебе лишь покажется, что она имеет цвет. Ти бесцветна и невидима для глаз. Глаза помогают тебе лишь видеть сам предмет. Используй аб!

Его гость не имел никакого представления о том, как можно использовать аб. Он продолжал внимательно смотреть на свою руку. Это окончательно вывело старичка из себя.

— Неуч! — фальцетом вскричал он. — Что ты уставился на свою руку? Ты на нее смотри, но не так! Смотри без внимания! Все внимание — лишь на ти!

Михаил в растерянности взглянул на своего раздраженного наставника. Обучение у такого нервного учителя могло оказаться непростым делом.

— Тьфу, — сплюнул старик. — Стой здесь и не сходи с этого места, пока не увидишь ти!

С этими словами Аррал удалился куда-то за дом. А Михаил остался стоять, присматриваясь к своей руке и ощущая себя законченным идиотом.

Он пытался снова и снова увидеть что-то, о чем не имел ни малейшего представления. Ничего не получалось.

Трудно сказать, сколько он стоял в таком положении, разглядывая нечто. Он так пристально смотрел на свою руку, что у него заболели глаза. И устали. Возможно, именно это помогло ему.

От усталости его внимание рассеялось. Зрение слегка расфокусировалось, и Михаил увидел что-то вроде небольшого светящегося облачка. Оно окутывало его руку, простираясь примерно на сантиметр- другой от поверхности кожи. Зрелище было и непривычным, и привычным одновременно. Ему казалось, что он видел розоватое свечение со вчерашнего дня, но почему-то не обращал на это внимания.

Он моргнул. Облачко оставалось. Молодой человек закрыл глаза. Он теперь мог видеть розоватое облачко на месте руки, не смотря на нее. Но оно имело очертания, лишь отдаленно напоминающие его конечность. Затем он снова открыл глаза. Теперь опять видел руку и облачко одновременно.

— Я вижу! — раздался его радостный крик. — Я вижу ти!

Старичок медленно вышел из-за дома.

— Чего орешь? — спросил он. — Вся деревня уже слышит, какой ты бездарь. Вот скажи, на каком расстоянии ти исчезает для тебя?

Михаил стал медленно отводить руку от себя, смотря на кисть. Внезапно ти вокруг кисти не стало.

— Вот сейчас исчезла, — сказал он.

— Полметра, — хмыкнул Аррал. — Негусто. После обучения будешь видеть метра на два-три. Твой предел. Если не выпускать щуп.

— Щуп?

— Часть твоей ти, которую ты можешь использовать для исследования всего окружающего, чтобы увидеть ти гораздо дальше, чем обычно. Представляй это как тонкий и узкий луч, который ты направляешь к любому интересующему тебя объекту и как бы ощупываешь им предмет. Мы, ишибы, называем это щупом.

— А дальше трех метров видеть без щупа можно? — разочарованно спросил ученик.

— Можно. Но не тебе, — уверенно ответил старик.

Глава 5. Обучение

Враг всегда бывает неприятным, но не всегда смертельным.

Благородный Ферен — своим сыновьям.

Местность, где оказался Михаил, имела умеренный климат с небольшими сезонными колебаниями температуры. День в этом мире насчитывал двадцать четыре часа, а год равнялся земному. Если бы это место располагалось неподалеку от приветливого моря, то его можно было бы по праву назвать курортом.

Деревня Камор, в которую попал Михаил, до нашествия кочевников была спокойным и безопасным местом. Поблизости не проходил большой торговый тракт, не протекала изобилующая рыбой река, поэтому Камор был небогатым поселением, хотя и не бедствовал. Жизнь осложнялась разве что жадностью сборщиков налогов, но жители деревни научились бороться с этим, выставляя совместный налог со всех дворов. Уплачиваемый один раз в год общий налог, естественно, казался очень большим, гораздо больше, чем крошечные сборы с каждого двора по отдельности, да еще и в разное время года. Поэтому сборщики податей не утруждали себя подсчетом того, что же потеряла казна и они лично от совместного налога. Чернобородый мужчина, который возглавлял нападение на пришельца, был автором идеи этого налога. Рабов у деревенских жителей не было по двум причинам: никто не мог их себе позволить в финансовом плане, да и в местном хозяйстве они не были особенно нужны.

Все изменилось, когда пришли кочевники. Они и слышать не хотели ни о каком упорядочивании дани. Сначала они забрали скот. Потом угнали в рабство всех молодых женщин, включая и жену чернобородого Ксарра. Затем кочевники стали появляться в любое время, когда им только заблагорассудится. Они брали, что хотели, избивали выборочно мужчин, а потом исчезали. В деревне сложилась критическая ситуация, Камор оказался на грани выживания. И тогда Ксарр выступил с идеей общины. При которой считается, что любое имущество принадлежит не конкретному человеку, а деревне в целом. Пожалуй, это был единственный способ выжить в то время. И при этом платить дань. Конечно, некоторые жители сопротивлялись, но чернобородый сумел быстро убедить большинство в необходимости общины. И в скором времени стал ее главой.

Надо сказать, что за последнее время кочевники никого не убили. Они понимали: мертвая курица не будет нести яйца. Однако, если бы они заметили хоть у кого-то меч или копье, то этот человек был бы сразу же уничтожен, невзирая на то, сколько он заплатил или мог бы заплатить им в дальнейшем. Это была общая политика завоевателей, и кочевники придерживались ее неукоснительно.

За короткое время, проведенное в Каморе, желание Михаила вернуться домой значительно усилилось. В первые дни он не мог думать ни о чем другом. Но в то же время понимал, что все его подобные устремления в данный момент бессмысленны. Что он мог сделать? Где его дом? Куда идти, чтобы туда попасть? Он не имел ни малейшего понятия, почему и как оказался в этом мире. Поэтому у него не было никакой отправной точки в размышлениях о том, что нужно предпринять, чтобы вернуться обратно. Молодой человек неоднократно пытался говорить с Арралом об этой проблеме, но тот лишь отмахивался. Старик полагал, что утверждения его гостя о другом мире являются продуктом больного ума. Или следствием травмы головы. Аррал многое повидал, учился у хорошего ишиба, встречался с еще более