Сероглазый быстро повернулся к ней и что-то переспросил на языке, не запечатленном ни на одной из дорожек, после чего они с жаром принялись что-то обсуждать.
Витька тихонько отступил на шаг и щелчком сбил под прилавок компрометирующего таракана. Как уже упоминалось, он легко мог на слух отличить эльфийский от других знакомых языков, и сейчас странный северянин и четвероногая мутантка говорили именно на этом мелодичном наречии.
Парень в краденых ботинках приветливо улыбнулся и, видимо, чтобы довести бедного агента до окончательного лингвистического коллапса, произнес:
– Здрасте. Мы тут одного приятеля ищем…
На этот раз ни одна из дорожек даже не дернулась, ибо сказано было на чистом русском.
– Вы вообще кто? – ошарашенно произнес Кангрем.
– Прошу прощения, мы немного отвлеклись, – тут же оторвался от дискуссии сероглазый, уверенно переключаясь на злосчастную седьмую дорожку. – Если я верно понял, вы приветствовали нас по-ортански, значит, мы попали по адресу. Нам необходимо видеть вашего гостя, о котором здесь уже ходят легенды. Вы понимаете, о ком я. Молодой, миловидный, с длинными заостренными ушами…
– Вашу мать… – только и смог сказать Витька. – Вы ж мне «лютик» казенный запорете к шестиногим крокодилам!..
– Прошу вас, не надо нервничать, – ласковым тоном образцового психиатра утешил его предводитель. – Сейчас мы как-нибудь решим наши проблемы с языками и разберемся. Но прежде скажите – где все-таки Мафей?
– Он… он вот только что отбыл домой… Посоветоваться со старшими коллегами… Но обещал вернуться.
– Ага, значит, малыш освоил-таки перемещение между мирами. Самостоятельно. Какой все же талантливый ребенок, хоть и несколько безалаберный, как все эльфы…
– Ребята, – напомнил Кангрем, – по-моему, если уж мы решили разбираться с самого начала, стоит, наверное, объяснить, кто вы такие.
– О, разумеется. Вот это, – сероглазый кивнул на спутника, – Жак. Мафей, наверное, упоминал о нем.
– Ни хрена себе – упоминал! Он тут все зеркало залапал, пытаясь его разыскать!
– О! – Парень просиял, как юный гражданин Конфедерации, получивший разрешение на брак. – У вас есть зеркало? Настоящее большое зеркало? Какое счастье, наконец-то мэтр перестанет ежеминутно ворчать о несовершенстве мира и всеобщей отсталости! И наконец-то мы найдем Кантора!
– А разве вы не вместе? – Витька невольно перевел взгляд на сероглазого, но вдруг вспомнил, что упомянутого Кантора мальчишка описывал как полностью недееспособного.
Нет-нет, это…
– Мыш, – перебил его спутник. – Просто Мыш, без церемоний. Так могу я воспользоваться вашим зеркалом? Жак объяснит вам все, что вас интересует, а я хотел бы скорее узнать судьбу наших друзей. Понимаете, я очень за них беспокоюсь… А Ллит пока присмотрит за вашей лавкой. Хорошо, милая?
– Конечно, я умею! – с радостью согласилась мутантка.
– Погодите! – спохватился Кангрем, разобравшись наконец, что именно удивило его в этой девушке. – Как вы ее провели в город? Сюда же мутантов не пускают!
– О, это такие технические мелочи, что на них не стоит подробно останавливаться, – отмахнулся волшебник.
– Но если ее кто-нибудь здесь увидит…
– Выше пояса Ллит не вызывает подозрений, а ног за прилавком не видно. Не переживайте о пустяках, пойдемте скорей к зеркалу.
В отличие от бестолкового мальчишки Мыш несколькими точными прикосновениями заставил упрямую стекляшку просветлеть, и за пару секунд там нарисовалась картинка. Видимость была отменная, прямо как на мониторе. Искомый пропавший псих, как две капли воды похожий на коллегу Макса из службы «Дельта», сидел за подозрительно знакомым столом на подозрительно знакомой кухне и вполне вменяемо общался с маленькой чертовкой Санькой и ее подружкой.
– Не понял… – изумился Жак. – Если он все-таки притворялся, на кой его понесло в этот портал?
– Он не притворялся, – возразил Мыш. – Скорей всего, его просто успели вылечить, пока мы слонялись по пустошам.
– Послушайте, – не выдержал Кангрем, – псих он или притворяется, но объясните мне, мать его так, что он делает в
– С моей сестрой! – растерянно поддакнул Жак, изумленный столь невероятным обстоятельством.
Они переглянулись, потом дружно посмотрели на невозмутимого волшебника и столь же слаженно заткнулись, так как оба поняли, что сказали что-то лишнее.
По раскисшей весенней грязи медленно передвигалась та самая фантасмагорическая процессия, которую всего десять дней назад принц-бастард Элмар опрометчиво принял за остаточные последствия наркотического дурмана.
Впереди все так же вышагивал рыжий кот, пролагая дорогу следующему за ним кролику. Кролик с обреченным выражением на мордочке все так же катил перед собой черепаху. И все так же кружила над ними ворона, высматривая возможную опасность.
Медленно, но упорно животные двигались на север.
Долгожданная граница обнаружилась столь внезапно, что путешественники даже не успели понять, что произошло.
Рыжий кот вдруг споткнулся, обнаружив, что ходьба на четырех лапах стала несколько затруднительной, а его любимая иллюстрированная мантия это затруднение усугубила, ибо, наступив коленом на ее подол, мэтр Мельди все же ткнулся носом в грязь.
Условно белый (а фактически давно уже серый в черных пятнах) кролик, вытянувшись на несколько локтей вверх, чуть пошатнулся от неожиданности и споткнулся о черепаху. Та в свою очередь тоже изрядно увеличилась в размерах и утратила панцирь, зато обрела дар речи, коим поспешила воспользоваться, но предупреждения об осторожности были уже бесполезны.
Довершила кучу-малу несчастная ворона, которая не успела приземлиться и плюхнулась сверху на товарищей, раскорячившись не подобающим солидной даме образом.
…! – возмущенно выдала мэтресса Джоана, скатываясь с охающего мэтра Силантия. – Так и знала…! Чуть не убилась с вами, …!
– О, какой слог! – нашел в себе силы на комплимент неисправимый Мельди и с галантностью, максимально возможной для вывалянного в грязи человека, подал ей руку, чтобы помочь подняться.
Мэтр Ален, сидя в мелкой, но очень грязной луже, даже не делал попыток встать. Он хохотал – громко, заливисто, самозабвенно, задыхаясь и постанывая, не в силах вымолвить ни слова.
– Ох ты, незадача-то какая… – простонал мэтр Силантий, поднимаясь, чем вызвал новый приступ хохота у младшего коллеги. – Да ты, Джоана, не сама чуть не убилась, ты нас чуть не убила… Вон Алену, похоже, по самому темечку досталось, так теперь и будет, сердешный, всю жизнь хихикать… Ну чего смешного-то?
– Ой, я не могу… – с трудом простонал Ален. – Ой, подождите… Дайте отсмеяться, я же целую луну в истерике валялся, а смеяться по-человечески не мог… Ы-ы-ы… Черепашка… Шарлотта… зоологи хреновы… натуралисты… Шарлотта… ой, я умру, коллеги…
– Если ты сейчас же не заткнешься, то в самом деле умрешь, – зло посулила Джоана. – Потому что я приложу тебя вот этим дрыном! Без всякой магии! Ибо у меня есть на то масса причин, но хватит и плохого настроения!
– Молчи, ворона-маньячка! – еле выговорил Ален, захлебываясь от смеха. – Ой, это свыше моих сил… бедное дитя так рассчитывало, что ты еще и яйца отложишь… И… маленьких черепашат…
– Стыдился бы, что твои воспитанницы самку от самца отличить не могут! – с упреком произнес мэтр Силантий. – О размножении человеков, поди, успел просветить, а определить пол обычной черепахи болотной…
– Действительно, мэтр, вставайте уже, потом насмеетесь, – посоветовал Мельди, старательно пряча ухмылку. – Мы все промокли и устали, а здесь холодно, сыро и ветер… Хвала богам, теперь мы можем
