никакой магической угрозы.
Их чуть слышный обмен репликами не остался без внимания. Король приподнял бровь, удивленный таким нарушением этикета, и принц цыкнул, поспешно обрывая своего спутника.
– Будь готов ко всему, – напоследок прошептал Кирион ему и с любезной улыбкой обернулся к Харию. – Великодушно прошу извинить меня, ваше величество. Теперь я полностью в вашей власти.
Харий недовольно скрипнул зубами, вновь уловив откровенный сарказм в словах чужака, но промолчал, лишь косо посмотрел на верного советника. Мол, что ты теперь скажешь, Олаф? Быть может, стоит проучить наглеца?
Но советник не заметил очередных сомнений своего правителя. Он подался вперед, с беззастенчивой жадностью впившись глазами в кулон принца. Он часто видел такие камни. Теперь Олафу стала понятна безрассудная отвага принца, граничащая с оскорблением.
Личная охрана короля, держа строй, согласно шагнула назад, беря жертвенники в тесное полукольцо. Несколько слуг взяли под уздцы лошадей чужаков, уводя их прочь. Спутники принца отошли к стене, освобождая пространство перед алтарями. Теперь в центре каменного колодца стояло лишь два человека – король Харий и принц Кирион.
– Как почетному и долгожданному гостю я предоставляю право выбора первой жертвы принцу Кириону! – пронеслись над дворцом торжественные слова короля. Высоко над головой стяги забились в объятиях ветра с удвоенной силой, будто пытаясь оторваться и улететь прочь. – Которого из богов мы уважим в первую очередь? Пресветлую богиню Террию или ее яростного мужа – Игниуса?
Шаная затаила дыхание. Она уже присутствовала однажды при подобном ритуале, когда к отцу явился просить о мире самопровозглашенный правитель одной из мятежных провинций. Тогда отец сам сделал выбор, который сейчас предложил незнакомцу. И принес первую жертву на алтарь Игниусу, показав тем самым, что война продолжится до последнего, пока все мятежники не окажутся мертвы.
Что выберет принц? Вязкая зыбкая тишина окутала дворец. Замерли воины, словно не дыша вовсе. Замер король, ожидая решения. Даже ветер на время стих, и повисли безжизненными полотнищами флаги над головами собравшихся. Склонился в глубоком поклоне перед принцем слуга, держа на вытянутых руках поднос с ритуальными дарами. Для Террии – каравай свежего мягкого хлеба. Для Игниуса – кубок молодого вина, которое будоражит кровь и зовет в сражения. Для Смерти – острый нож, и бьется уже на привязи около алтаря молодой ягненок, предчувствуя гибель. Впрочем, эта жертва – скорее формальность. Смерти дары приносят лишь на похоронах, задабривая богиню и прося ее даровать милость усопшему в своих великолепных чертогах забвения.
Кирион не торопился принять решение. Он словно получал удовольствие от всеобщего внимания под перекрестием множества выжидающих взглядов. Руки несчастного слуги, стоявшего в неудобной позе, мелко тряслись от тяжести подноса.
– Что же выбрать? – будто рассуждая сам с собой, но так, чтобы слышал и король, протянул принц.
Харий нервно хрустнул пальцами. Чужак определенно издевался над ним. Чего он добивается, хотелось бы знать?
– Выбрать войну? – Кирион почти ласково провел подушечкой большого пальца по резной поверхности кубка. – Или мир? – И его рука переметнулась к хлебу.
Коленопреклоненный слуга закусил губу, сдерживая мучительный стон. Он почти не ощущал затекших онемевших рук, в плечах пульсировала острая стреляющая боль. Несчастный готов был кричать в голос – ну выбери уже хоть что-нибудь! – лишь бы прекратить эту пытку.
– Вам решать, – настороженно протянул Харий.
– Мне решать, – задумчиво повторил Кирион. – Забавная традиция оповещать об итоге переговоров до их начала. В данном случае все будет зависеть от наших совместных усилий. Поверьте, Нардок не хочет войны, но и не готов на мир, если условия нас не удовлетворят. Дилемма, однако. Поэтому… Почему бы не принести дары той богине, которая не имеет отношения к подобным земным делам?
По двору пронесся легкий гул недоумения и несогласия. Принести дары Смерти? Но это же немыслимо! Эта богиня никогда не вмешивается в людские судьбы. Она не начинает и не заканчивает войны, не ведает урожаями и непогодой. Лишь изредка собирает дань. Щедрую или не очень – зависит от ее родителей. Как можно просить Смерть о благословении? Ведь страшно даже представить, что она может услышать зов и… И откликнуться на него.
– Ваше высочество! – Король не позволил и тени эмоций отразиться на своем лице. – Подумайте хорошо. Вы несколько заблуждаетесь. Первая жертва не означает конечного итога переговоров. Она лишь показывает, к чему будет стремиться тот, кто делает выбор, – к войне или к миру. Но принести дары Смерти?! Вдруг это навлечет проклятие небес на наши две страны? Вдруг разразится такой мор, перед которым поблекнут предыдущие напасти?
Харий сделал паузу, пытаясь отдышаться после прочувственной тирады. Потом продолжил уже тише:
– Нет, я ни в коем случае не пытаюсь вас отговорить или, небо упаси, заставить отказаться от выбора. Но… Ваше высочество, во имя всех богов, будьте благоразумны! Внимание такой силы лучше не привлекать.
– Я понимаю ваши опасения, – после минутной паузы ответил принц. – Но, увы, не разделяю их. Мой дар Смерти – это подношение судьбе, и не надо искать в этом потаенных смыслов, которых просто нет. Еще ничего не определено. Мы в самом начале пути, даже не сделали первый шаг. Так что уважьте мой выбор. Или принесите жертву сами.
Харий молчал. Шаная видела, каких трудов отцу стоило сохранять видимость спокойствия. Чужаки разрешали себе слишком многое. Принц явился во дворец заклятого соперника почти без охраны и позволяет себе такие выходки. Уж не безумец ли он?
– Делайте что знаете, – наконец с тяжким вздохом произнес король. – Но помните, ответственность ляжет полностью на вас.
– Мне не привыкать к подобному бремени. – Кирион улыбнулся, но его черные глаза остались холодными и пустыми.
Принц шагнул к протянутому для него подносу. Небрежно кинул на каменные плиты перчатки и без малейшего сомнения взял нож в левую руку, зачем-то забрав еще и каравай хлеба с вином. Несчастный слуга с чуть слышным вздохом облегчения перехватил тяжелый серебряный поднос под мышку и отошел в сторону.
Шаная замерла, с недоумением наблюдая за действиями незнакомца. Что он делает? Смерти во все времена приносили кровавую жертву. Зачем принц забрал еще и дары другим богам?
Харий быстро переглянулся с советником, тоже не понимая задумки Кириона. Олаф пожал плечами, и король вновь все свое внимание обратил на принца. Да, стоило признать, церемония приветствия пошла совсем не так, как задумывалась. Но теперь уже поздно что-либо менять.
Кирион подошел к ягненку, на которого было наложено заклятие молчания. Бедное животное широко раскрывало рот, но не могло издать и звука, чтобы не мешать торжественной обстановке ритуала. Принц присел рядом с ним, положил хлеб перед его мордой, кубок с вином отставил чуть в сторону, чтобы не мешался. Теплый сытный запах заставил ягненка затихнуть, вытянуть шею, пытаясь добраться до лакомства.
Шаная круглыми от ужаса глазами наблюдала за этой сценой. Она знала, в чем заключался смысл подношения Смерти, но неужели принц способен на подобное? Неужели он убьет ягненка, без малейшей жалости прирежет его на глазах присутствующих?
– Ешь, – чуть слышно шепнул принц, ласково потрепав ягненка по шелковистой белой шерсти. – Не бойся.
Ягненок вытянул шею еще сильнее. И в тот же миг воздух располосовал безжалостный проблеск безупречно заточенной стали. Мельчайший веер кровавых брызг усеял лицо принца, запачкал изысканную вышивку его камзола.
Шаная зажала рот, удерживая себя от крика. Отступила на шаг от окна, не в силах отвести взгляда от столь отвратительного, но в то же время и притягательного зрелища.
– Ваше здоровье! – Принц, встав, отсалютовал королю поднятым кубком с вином, предназначенным прежде богу Игниусу. Осушил его одним глотком и вновь склонился над ягненком, чьи ноги мелко
