Валерий Самохин.
Самозванка.
Если бы кто-нибудь в год Рождества Христова вложил капитал в размере один пенни под четыре процента годовых, то в 1750 году на вырученные деньги он смог бы купить золотой шар весом с планету Земля. В 1990 году он имел бы уже эквивалент 8190 таких шаров. При пяти процентах годовых он смог бы купить подобный шар еще в 1403 году, а в 1990 году прибыль была бы равна 2200 млрд шаров из золота весом с земной шар каждый.
Пролог
О том, что подземные этажи Центрального военно-морского клинического госпиталя занимает секретная лаборатория Службы внешней разведки, в Российской империи знали немногие. Считаные единицы, если быть точнее. Толщине стен бронированного бункера могли позавидовать личные бомбоубежища богатейших людей планеты. О режиме секретности упоминать вовсе не стоит.
В левом крыле тайного бункера имелась небольшая круглая дверца с матовым напылением еще неизвестного остальному миру металлического сплава. За внешне неприметным препятствием, способным выдержать прямое попадание кумулятивного снаряда шестого калибра, таилась святая святых разведки. И попасть сюда постороннему можно было только по пропуску за личной подписью ее шефа. Впрочем, сотрудники отдела темпоральных исследований таких случаев не помнили.
– Чем порадуешь? – Директор Службы внешней разведки действительный тайный советник Шешковский хмуро кусал губы, не скрывая раздражения. Последние события были из ряда вон выходящими.
– Даже не знаю, что сказать, Дмитрий Васильевич, – покаянно развел руками начальник отдела, сутулый небритый тип, коих много ошивается по утрам перед соседним с госпиталем гастрономом. Но за неряшливой, помятой от хронического недосыпа внешностью скрывался могучий интеллект одного из величайших ученых империи. И фамилия лауреата императорской премии ничего не говорила ни простому обывателю, ни маститому ученому из-за рубежа. Труды академика Катышева не публиковались в открытой печати. Они вообще не покидали стен секретной лаборатории. Проведение экспериментов со временем хранилось за семью замками.
– Рассказывай, что есть! – приказал директор СВР, устало опускаясь на стул.
– Черников Денис Иванович, – раскрыв досье, зачитал первые строки академик. – Родился в Уфимской губернии в 1876 году в семье купца третьей гильдии. Речь потерял в трехлетнем возрасте в результате сильного психологического стресса и до двадцати лет оставался немым. Вновь обрел ее после удара молнии. Затем за короткий срок создал финансово-промышленную империю. Считается первооткрывателем многих современных биржевых инструментов и спекулятивных финансовых схем. В том числе и незаконных, как то: рейдерские захваты предприятий, манипулирование рынками и доведение до банкротства конкурентов. Излюбленный прием – умелый вброс в прессу компромата и создание искусственной паники вкладчиков. Единолично контролировал все денежные потоки, поступающие в империю от зарубежных инвесторов.
В архивах Собственной его императорского величества канцелярии остались воспоминания очевидцев, из которых можно сделать следующий вывод: внезапный интерес богатейших людей планеты к России в конце девятнадцатого столетия не обошелся без господина Черникова. Многие считают, что произошло это под угрозой обрушения финансовых рынков Европы и Америки. В 1903 году погиб в результате удачного покушения. Вместе со своей супругой Юлией Рябушинской.
– Ты решил прочитать мне записку моей собственной службы? – слегка поморщился Шешковский.
– Это я для себя, чтобы память освежить, – смущенно признался тридцатипятилетний академик. – Наш загадочный пациент попадал ранее в сферу интереса отдела, но никаких особых результатов не показал. Как, впрочем, и все остальные подопытные.
То, о чем сейчас шла речь, началось три дня назад. В архивах Собственной его императорского величества канцелярии обнаружили неизвестную часть завещания Николая II. Случай сам по себе небывалый, но содержание документа повергло всех в шок. Погибший в прошлом веке самодержец наградил еще не родившегося человека орденом Святого апостола Андрея Первозванного. И это был не единственный сюрприз. Неродившийся признавался высочайшим указом наследником финансовой империи. Часть информации – о загадочной награде – просочилась в прессу.
На следующий день на полного тезку погибшего в прошлом веке Дениса Черникова совершили покушение, замаскированное под теракт в метро. Дело взяла под контроль Служба внешней разведки. И тут сюрпризы посыпались как из рога изобилия. Аппаратура по контролю за стихийным пробоем времени зафиксировала небывалую активность. Срочная проверка пребывающего в бессознательном состоянии пациента привела к ошеломляющим результатам: поток информации идет от него далеко в прошлое. Предположительно в XVIII век. Теоретические изыскания лаборатории времени получили практическое подтверждение: перенос сознания в прошлое возможен! Прежние попытки заканчивались относительной неудачей. Редким добровольцам удавалось лишь рассмотреть смутные образы прошлого, поскольку тугая пружина времени безжалостно выбрасывала их в настоящее.
Неожиданности на этом не закончились. За считаные часы удалось выяснить, что в случае с Денисом Черниковым переноса сознания как такового нет. Создавалось впечатление, что кто-то в далеком прошлом ворует информацию прямо из его мозга, словно компьютерный вирус. Но и это еще не все!
Аппаратура вновь фиксирует стихийный пробой. И снова под самым носом – в реабилитационном центре тремя этажами выше. Молодой медик Анна Лозовская попадает в реанимацию после внезапной остановки сердца. Едва придя в сознание, она повергает в шок окружающих, заявив, что ее настоящее имя Юлия Черникова, в девичестве – Рябушинская. Дело попадает под личный контроль императора. С врачей реанимации берется подписка о неразглашении государственной тайны.
Дальше – больше. От результатов спешного допроса Анны-Юлии столбняк охватывает даже привычных ко всему ветеранов имперской разведки. Мир XXI столетия – измененный. И в своем первоначальном виде он был совершенно другим, более приспособленным для жизни, чем нынешний. А предполагаемый виновник этого прискорбного факта лежит сейчас в бессознательном состоянии в реабилитационном отделении Центрального военно-морского клинического госпиталя.
Собственно об этом сейчас и шла беседа между двумя сверхсекретными мужчинами.
– Пока пациент не придет в сознание, утверждать с достаточной степенью достоверности, что он и есть погибший в прошлом Денис Черников, мы не можем, – продолжал между тем Катышев. – Наша аппаратура здесь бессильна. Все необходимое лечение назначено, остается только ждать.
– Сколько? – хрипло выдохнул Шешковский, протирая красные от бессонницы глаза.
Академик пожал плечами.
– Максимум – сутки. Самый оптимистичный прогноз – пять-шесть часов.
– И мы гарантировано сможем отправить его в прошлое?
– К чему такая поспешность? – Ученому не терпелось приступить к экспериментам, и отдавать подопытного без борьбы он не мог в силу своей упрямой, пытливой натуры. – Он будет слаб, когда придет в сознание.
– С каждым днем становится все хуже и хуже, – хмуро поведал глава разведывательного ведомства. – Скоро процесс станет необратимым и выйдет из-под контроля. Второй ядерной зимы планета не вынесет. И еще неизвестно, что делают с краденой информацией неизвестные нам адресаты в XVIII веке.
– Это действительно проблема, – согласно тряхнул косматой головой академик. – Точно мы подсчитать не можем, но предварительные расчеты дают соотношение день за год.
Шешковский не замедлил уточнить:
– Значит, за прошедшие у нас сутки кто-то в прошлом прожил год, пользуясь сведениями нашего мира?
– Не нашего, – поправил Катышев и ткнул пальцем в монитор, транслирующий суету в реанимационной палате. – Его.
Несколько минут царило молчание. Директор СВР задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику, академик сосредоточенно протирал стеклышки старомодных очков. Подняв воспаленные глаза на собеседника, он неуверенно спросил:
– А может, перед забросом стоит передать ему наши технологии? Как я понял из докладной записки, его родной мир значительно отставал в этом плане от нашего.
