исследований верхних слоев атмосферы и космического пространства. Эти исследования проводятся с помощью искусственных спутников Земли и космических аппаратов. Регулярные наблюдения за искусственными спутниками и космическими станциями должны производиться из различных точек земного шара. Стационарные наблюдения организованы на суше (этим занимаются наши наземные станции), в океане такие работы проводятся на кораблях. Научные работники и моряки являются участниками большого международного предприятия - мирного освоения космического пространства.
В 1970-1971 годах Академия наук пополнила свой флот двумя самыми крупными кораблями космической службы - 'Академик Сергей Королев' и 'Юрий Гагарин'. Их оснащение более совершенно и позволяет корректировать полеты автоматических станций, работающих в космосе.
В моем кабинете на большой карте мира морские инспектора передвигают крохотные кораблики. И когда я смотрю на эту карту, то думаю: далеко вперед ушла, хорошими темпами развивается советская морская наука.
ЕСТЬ НА СВЕТЕ БОРОК...
Осенью 1951 года я вспомнил, что три года не был в отпуске. И решил отдохнуть.
Решено - сделано, и в один прозрачный и прохладный день очутился я в Ярославской области. Деревенек там много, рассыпались одна неподалеку от другой. Километрах в полутора от одной мы и 'застряли' - поставили у края болота палатку и прожили несколько дней. Красота вокруг несказанная. И тишина вековая. Нарушали ее только наши выстрелы: мы били уток. Это теперь у меня не поднимется рука подстрелить птицу - возраст берет свое, да и мир воспринимается по-другому, понимаешь неповторимую красоту всего сущего. А в те годы охота была для меня лучшим и желанным отдыхом. Я словно сбрасывал с плеч десятилетия и был опять веселым и сильным, уходили куда-то заботы, тревоги и огорчения.
В один из дней мы с напарником напрасно пробродили все утро. Погода испортилась, и золотые, просвеченные солнцем березы стали вдруг серыми и скучными.
- Иван Дмитриевич, собирайся домой,- крикнул шофер Ваня Вольский.Все равно день пропащий. Ни одной утки.
Мы еще не дошли до палатки, как стал накрапывать дождь.
Добравшись до своего жилья, мы быстренько сварганили обед. И тут услышали: кто-то идет к нашей палатке. Я выглянул, подошедший - он оказался сельским почтальоном - поздоровался, а потом протянул мне телеграмму.
- Как ты нашел нас?
- В деревне сказали, где вы тут...
Я, уезжая из Москвы, оставил в ОМЭРе адрес ближайшего почтового отделения - мало ли что может случиться. И теперь на секунду пожалел об этом, но, прочитав телеграмму, забыл и о своем мимолетном огорчении, и об отпуске тоже.
Президент Академии наук А. Н. Несмеянов и главный ученый секретарь академик А. В. Топчиев предлагали мне выехать в соседний район Ярославской области для обследования биологической станции 'Борок'. Для этой цели Президиум Академии создал комиссию, а я был назначен ее председателем.
С членами комиссии я встретился через три дня, Когда они приехали в Борок. Знаком я был только с одним из них - профессором Георгием Васильевичем Никольским, известным ихтиологом. Был он очень высок и худ, рядом с ним я казался Паташо-ном. Никольский пожал мне руку и протянул бумагу:
- Вот, Иван Дмитриевич, здесь изложены наши задачи... Я прочел:
'Распоряжение No 1900 г. Москва 1 ноября 1951 г.
Для ознакомления с деятельностью биологической станции 'Борок' АН СССР создать комиссию в составе:
1. Доктор геогр. наук И. Д. Папанин (председатель).
2. Проф. Г. В. Никольский (зам. председателя Ихтиологической комиссии АН СССР).
3. Кандидат биологических наук Л. А. Незговоров (Институт физиологии растений им. К. А. Тимирязева АН СССР).
4. Канд. биол. наук А. П. Щербаков (Институт морфологии животных им. А. Н. Северцова).
Обязать комиссию представить в Президиум АН СССР к 12 ноября 1951 г. заключение о работе биологической станции 'Борок' и предложения по улучшению деятельности станции, особенно в области изучения искусственных водоемов на примере Рыбинского водохранилища.
Президент Академии наук СССР академик А. Н. Несмеянов Главный ученый секретарь Президиума Академии наук СССР академик А. В. Топчиев'.
- Почему вдруг возник этот вопрос? - спросил я Георгия Васильевича.
- Сейчас объясню,- ответил Никольский.
И рассказал, что в Президиум Академии наук СССР поступили материалы проверки биологической станции 'Борок', проведенной Министерством Госконтроля СССР.
Обнаружилось много недостатков в ее научной и хозяйственной деятельности, и перед Президиумом Академии наук возникла альтернатива: либо передать станцию областным организациям и превратить ее в сельскохозяйственную станцию для обслуживания местных нужд, либо кардинально перестроить ее работу, исходя из задач Академии наук СССР.
- Биостанция существует несколько лет,- продолжал Георгий Васильевич,- академия тратит на нее много денег, а научной отдачи никакой. Президиум академии решил послать сюда комиссию, чтобы мы разобрались на месте в положении дел и высказали свои предложения...
Борок находится в 16 километрах - по прямой - от маленькой железнодорожной станции Шестихино на линии Москва - Рыбинск.
Всем, кто хотел попасть на биостанцию, надо было около четырех часов ехать на лошадях по проселочной дороге. Осенью и весной грязища была непролазная.
Биостанция помещалась в бывшем помещичьем имении. Здесь, пожалуй, не было ни одного добротного дома, все строения пришли в ветхость. Но окрестности пленили нас удивительной красотой. Усадьба стояла на холме, окруженном лесом. Лишь с одной стороны к ней примыкал большой парк, в котором светились золотом высоченные старые березы. Парк был запущен и на редкость красив. С северо-восточной стороны холм постепенно переходил в широкий луг, который простирался до самой Волги, блестевшей в двух километрах. Безмятежным покоем веяло от этих мест.
Интересна история Борка. Усадьбу построили еще во времена крепостного права. После смерти первого владельца Борок достался в наследство его внебрачному сыну, рожденному от крепостной крестьянки. Этим сыном был мужественный и непримиримый борец с царским самодержавием Николай Александрович Морозов, известный народоволец. Морозов 28 лет провел в одиночном заключении в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. Человек необычайно одаренный, обладающий большой силой воли и несгибаемым характером, Морозов покинул царскую тюрьму образованнейшим человеком, подлинным энциклопедистом: все эти 28 лет он усиленно учился.
В. И. Ленин высоко ценил революционные заслуги Морозова и вел с ним переписку.
После выхода из тюремного заключения Морозов стал заниматься научной деятельностью. В 1923 году Совет Народных Комиссаров РСФСР по инициативе В. И. Ленина передал И. А. Морозову Борок в пожизненное пользование. Николай Александрович высказал пожелание, чтобы в имении было организовано научное учреждение, и сам стал в нем первым, тогда единственным, ученым. В 1931 году через имение проезжали две научные экспедиции, и, посоветовавшись с их участниками, Морозов передал Борок Академии наук СССР.
Когда в предвоенные годы Советское правительство утвердило план создания 'Большой Волги', Президиум АН СССР решил учредить в Борке Верхневолжскую базу, преобразованную затем в биологическую станцию 'Борок'. Было это весной 1939 года. Таким образом, перед коллективом 'Борка' в первый период была поставлена задача изучения влияния водохранилища на окружающий ландшафт. В ту пору велись главным образом ботанические исследования. Станции было присвоено имя Н. А. Морозова, который скончался в Борке 30 июля 1946 года.
Дом, где жил Н. А. Морозов, превращен в музей. В нем хранятся собрание научных трудов и литературных произведений, многочисленные рукописи, коллекции, письма Николая Александровича. Среди них письма Н. А. Морозова В. И. Ленину, Н. К. Крупской, Ф. Э. Дзержинскому, М. Горькому и другим выдающимся государственным и партийным деятелям и ученым.
Комиссия наша взялась за работу и убедилась вскоре, что научная продуктивность станции крайне мала. В то время биостанцию возглавлял крупный ботаник, очень авторитетный ученый по луговым растениям, член- корреспондент АН СССР А. П. Шен-1ШКОВ. Но Шенников жил в Ленинграде, работал в Ботаническом институте, нес большую преподавательскую нагрузку в университете. В 'Борке' бывал редко и приезжал ненадолго. В штате станции числилось восемь научных сотрудников, только один из них был коммунистом.
Вообще же кадры станции оставляли желать много лучшего. Здесь нашли ириют разные, в том числе и очень далекие от науки, люди. Где уж тут было говорить о продуктивной научной работе! Та работа, которая велась, относилась в основном к луговому хозяйству. А Рыбинское море? Нам показали более двух тысяч проб планктона, собранных в течение трех лет в водохранилище, но так и не обработанных и, конечно, пропавших. Сотрудники станции упустили благоприятный момент и не начали изучать режим и биологическую жизнь в Рыбинском водохранилище с момента его заполнения. Да и дальнейшая их работа не была направлена на изучение хозяйственного использования водоема.
Когда члены комиссии после обследования разговорились, мнения разошлись. Щербаков и Незговоров считали, что Академия наук должна отказаться от биостанции:
- Пусть принимают 'Борок' местные организации и превращают в зональную сельскохозяйственную станцию... Мы с Никольским были другого мнения.
- Это же
