Верджил обернулся и взглянул на Уидерби, лицо которого оставалось совершенно бесстрастным.
– Не думаю.
Адриан вошел в дом и задержался там, чтобы объяснить миссис Гастон, каково ее положение. Верджил пытался угадать, что именно он говорил ей. Когда они показались на пороге, лицо миссис Гастон горело, а темные глаза Адриана сверкали.
Веллингтон выбрался из экипажа и смерил миссис Гастон презрительным взглядом:
– Надеюсь, мадам, я не увижу вас более в Англии.
Румянец миссис Гастон приобрел пунцовый оттенок. Железный герцог махнул рукой в сторону дороги:
– Советую вам отправиться на запад. Не могу обещать, что, если наши с вами пути когда-либо пересекутся, я снова буду вести себя как джентльмен.
Миссис Гастон уже пришла в себя и с высокомерным видом, не оглядываясь, направилась к конюшне, где ждал нанятый Найджелом экипаж.
Веллингтон, едва сдерживая ярость, повернулся к Уидерби:
– Скажите ему, пусть выберет оружие.
Адриан обеспокоенно вскинул глаза, затем решительно подошел к нему и подозвал Верджила.
– Вы не должны этого делать, – сказал Верджил. – Какую причину вы можете назвать? Это лишь даст дополнительную пищу для пересудов о министре иностранных дел.
– Черт вас возьми! А какую причину назовете вы?
– Честь моей сестры.
– К дьяволу! Никто вам не поверит.
– Мне все равно.
– Вы не должны, ваша светлость, – с чувством проговорил Адриан, стараясь быть как можно более убедительным. – Кто-нибудь из нас, но не вы.
– Не кто-нибудь, а я.
Верджил, сощурив глаза, с отвращением посмотрел на Уидерби.
– Хорошо, но если вам не повезет, Леклер, он мой.
Сент-Джон, переговорив с Уидерби, подошел к мужчинам.
– Шпаги, – сказал он, затем достал из экипажа оружие.
Верджил вернулся к Данте:
– Побудь здесь с Бьянкой, не оставляй ее одну. Ты сделаешь мне это одолжение?
– Черт тебя подери, Вердж…
– Я прошу это сделать ради меня, брат, не ради тебя.
Данте не выразил согласия, но и не отказал. Тем временем остальные направились к фруктовому саду, а трясущийся от страха и унижения Найджел немного успокоился и поспешил скорее спрятаться в доме.
Веллингтон, Уидерби и члены Общества дуэлянтов скрылись за деревьями. Бьянка стояла, вытянувшись в струнку, в двадцати шагах от Верджила.
Он раскрыл ей объятия, с трудом сдерживая чувства, перед которыми меркли даже такие понятия, как долг и справедливость.
Подбежав, Бьянка бросилась ему на грудь.
– Ничего не говори, – прошептала она, подставляя ему губы для поцелуя. – Молчи. Я не потеряю тебя. Мое сердце знает.
В ее огромных голубых глазах отражался целый мир, который существовал только для них двоих. Верджил был переполнен счастьем, которое только Бьянка умела вселять в него.
– Я должен сказать. Должен сказать сейчас, как я люблю тебя, Бьянка.
– Ты и прежде не скрывал этого, Леклер, и доказательства твоей любви были красноречивее всяких слов.
– Возможно, мне суждено нынче погибнуть, но я понял сейчас, что любовь к тебе – это самое лучшее, что было в моей жизни. Для меня важно, чтобы ты твердо знала это. Не сомневайся в моей любви.
Бьянка закрыла глаза и покраснела.
– Как ты усомнился в моей? – прошептала она. Верджил поцеловал ее в закрытые глаза, в щеку и еще раз коснулся губами ее губ.
– Самолюбие порой заставляет мужчин совершать глупости. Сердцем я всегда понимал тебя, но боялся признаться себе в том, что значит для меня твоя любовь.
Виконт прижал Бьянку к себе. Он только сейчас осознал, что она цела и невредима, и радость прокатилась по его телу волной облегчения, успокоив душу.
Бьянка смотрела на него нежно и доверчиво, и этот взгляд заставлял забывать об ожидавшей его опасности.
– Теперь ступай в дом и побудь там с Данте.
