быстрее. По ее изогнутым плечам, затем по спине, наконец по бедрам. Белые полосы появлялись от каждого удара.
Она оставалась неподвижной.
Внезапно его пылающий ненавистью взор затуманился. Внезапно он понял, что она даже не вскрикнула, не попыталась вскочить. Что-то произошло с ней уже давно.
Он бросил ремень на пол. Наклонившись над кроватью, он схватил ее за волосы и повернул голову. Голова повернулась необычайно легко. Она повернулась, а тело осталось неподвижным. У нее была сломана шея.
Он избивал мертвую...
Пока он поднимался по широкой лестнице, его тень все время следовала за ним по стене. Она обгоняла его, поднималась над ним, угрожающая и обвиняющая. Он прикрыл ладонями глаза, спотыкаясь в непостижимом мраке, добрался до спальни и вошел в нее.
Тень его больше не преследовала. Она осталась подстерегать его снаружи, за дверью.
Он глубоко вздохнул и запер дверь.
Флоренс, казалось, спала. Свет был выключен. Ее голова покоилась на подушке в том же положении, в каком он ее оставил. Глаза ее были закрыты. Дневной свет струился серебристыми полосками через ставни окон.
Он положил на место пистолет, обернувшись и украдкой посмотрев на нее. Она спала, ее веки не двигались.
Он отправился в ванную, дрожащий от нервного напряжения. Вытер полотенцем лоб и сел на край ванны. Там он побыл совсем немного в тупом ужасе, наконец начал раздеваться. Снял куртку, галстук, рубашку расстегнул только до ремня.
Спать, спать, он должен спать, это единственное средство освободиться от ужасного кошмара... Спать! Но сну не прикажешь придти.
Открыв домашнюю аптечку, он достал таблетки снотворного. Он вытряхнул себе на ладонь две, затем три таблетки и поднес руку ко рту. Затем вдруг с отвращением отбросил пилюли. Такого рода сон ему не поможет, не освободит его от ужасного гнета.
Он один вообще не сможет с этим справиться. Он не может оставаться один. Ему нужно с кем-то поговорить... Он должен поговорить с Флоренс.
Без сомнения, сюда придут полицейские. Она должна ему помочь.
Он вернулся в спальню. Серебристые полоски из окна стали шире.
– Флоренс! – произнес он, задыхаясь. – Флоренс!
– Ты хочешь мне что-то сказать?
Это был, пожалуй, не вопрос, а скорее утверждение.
– Да, да. Ты можешь меня выслушать, Флоренс?
Он сел на край ее кровати.
– Ты уже совсем проснулась и можешь меня выслушать?
– Да, я проснулась, – последовал лаконичный ответ.
– Эта женщина...
Он замялся, не зная, как продолжать.
– Вчера вечером здесь была одна женщина. Я не знаю, видела ли ты ее?..
Она улыбнулась слегка иронически.
– Мельком. Платье от Хетти Карнеджи, белое, стоимостью от ста до ста пятидесяти долларов... Я предполагаю, конечно, что оно было куплено на последней распродаже еще в прошлом сезоне. Туфли с Пятой авеню... Вообще, очень хороший вкус, даже превосходный вкус, но...
Она покачала головой и наморщила нос.
– ...но подо всем этим – дешевка. Она может стараться сколько угодно, но с этим ничего не поделаешь. Она выглядит лет на 35 и только в самом лучшем случае ей можно дать 28.
'Ей и в самом деле 28', – чуть не выпалил он, но во время спохватился. Возможно, на самом деле ей было 35.
– Ее парфюмерия, видимо, марки 'Стикс' или ей подобной. Приторная и тяжелая.
Он безмолвно вытаращил глаза.
– Да, Хью, полагаю, я знаю, что ты думаешь.
Она закурила сигарету, словно хотела дать ему время собраться с мыслями. Она предложила и ему сигарету, но он отказался.
– Я... эх... я не знаю, как тебе объяснить, Флоренс... Это была одна связь, о которой тебе неизвестно.
Она снова иронически улыбнулась.
– Я должна тебе и дальше помогать, Хью?
Стряхнув пепел с сигареты, она глубоко затянулась и обратила свой взор задумчиво вверх, словно пыталась собраться с мыслями.
– Ее зовут Эстер Холлидей. Она живет на Феррегат-драйв, номер 24. Квартира 7-Д. Она платит за нее 105 долларов в месяц. Телефон Берфильд 71-76. Она вошла в твою жизнь, или, как это лучше сказать, стала твоей любовницей... гм... около четырех лет назад, пожалуй, даже чуть-чуть раньше. Я не ясновидящая, Хью. Я не могу точно назвать день, когда ты с ней познакомился, даже не могу точно назвать месяц. Это было весной. Весенние мечты одного старого господина...
Она шутливо пригрозила пальцем.
– Ты любил ее в продолжении трех лет. Последние полтора года ты ее уже не любил, однако был слаб и поддерживал ее материально.
Он сделал совершенно очевидный вывод:
– Итак, ты знаешь все. Ты знаешь об этом все.
– Уже с год, – коротко сказала она и раздавила сигарету. – И что же? Что следует из этого? Почему-то вдруг заговорила твоя совесть? Нет, этого не могло произойти. Это не из хороших побуждений.
– Флоренс, я к тебе обратился, чтобы...
Но она на этот раз не стала ему помогать.
– ...потому что она умерла.
– Я знаю.
– Ах, Флоренс! – простонал он и весь поник.
Казалось, он обессилел от того, что собирался рассказать ей об обстоятельствах, которые она уже прекрасно знала. Теперь ему оставалось признаться в немногом.
– Это было так очевидно, – вскользь заметила она. – Спортивная куртка поверх вечерних брюк... Выпуклость на этой куртке. Пистолета не оказалось в ящике стола... Знаешь ли, ты не очень-то ловко работаешь...
И затем добавила деловым тоном:
– И ты это сделал?
Он рассеянно посмотрел на нее.
– Я только сделала вывод из твоих сообщений, Хью. Все улики говорят за это. И несмотря на это, ты кажешься таким испуганным, что я...
Он наклонился вперед, закрыл лицо руками и, задыхаясь, проговорил:
– Она была уже мертвая. Я нашел ее мертвой на ее постели. Кто-то ее убил – я не знаю, кто он, знаю только, что я не убивал ее...
Она обняла его и матерински похлопала его руками.
– Разумеется, ты этого не делал. Разумеется, не ты.
Он поднял голову. Он вдруг оживился, будто его осенила какая-то мысль.
– Я могу это доказать. Конечно, я могу доказать, что я не убивал ее. Подожди минуту, где это...
Он вскочил, бросился в ванную и вернулся со своей курткой.
– Здесь! Здесь она! Я нашел это в ее комнате.
Он протянул ей лист бумаги! Она прочитала записку вслух:
'Ну, как вы теперь себя чувствуете, мистер Стрикленд?'
