намеренно раздвинула шторы на втором окне и перешла к третьему. Она подставила лицо солнечному свету и откинула голову так, чтобы тепло коснулось ее стройной шеи. Закрыв глаза, она наслаждалась приятным ощущением.
— Ответьте мне: вы лучший игрок или лучший мастер на все руки? — спросила она, наконец.
Люк повернулся в кресле, чтобы как следует рассмотреть ее, но увидел только ее профиль.
— Вы будете удивлены, узнав, что я лучший рабочий во всем Чарлстоне. Что же касается карт, то есть несколько человек, равных мне. Если я буду все время выигрывать, то это может скоро наскучить, мэм.
Она кивнула, довольная, что он не лжет.
— Я бы предпочла, чтобы вы, обращаясь ко мне, называли меня «мисс Гамильтон». — Слуги называли ее «мисс Брай» или «мисс Бри», но она не могла позволить Лукасу Кинкейду такой фамильярности. Даже если она наймет его — в чем Брай сильно сомневалась, — ее мнение о нем не изменится. — Никто в «Конкорде» не называет меня «мэм».
— Как пожелаете. — У Люка появилась надежда, что в его судьбе могут произойти счастливые перемены. — Это потому, что вы мне немного напоминаете… — Он замолчал, не зная, стоит ли ей говорить об этом.
— Кого? — заинтересовалась она.
— Мою бабушку.
Сначала Брай показалось, что она неправильно его расслышала. Его бабушку! Неужели он мог такое сказать? Она видела, как он вжался в кресло, словно стараясь укрыться от нее.
Смех Брай был громким и раскатистым, как ружейный выстрел. От удивления Люк вытаращил глаза и повернулся в кресле, чтобы убедиться, что она не собирается на него напасть. Нет, она смеялась. Смеялась громко. Нельзя было даже предположить, что такой сильный, здоровый звук выходил из столь хрупкого тела, заставляя его сотрясаться. Глаза от смеха превратились в щелочки, лицо раскраснелось, а на ресницах висели слезы. Она перевела дух и снова закатилась от хохота.
Люк вскочил с кресла, когда Брай, вытащив из кармана носовой платок, стала вытирать слезы.
— Даже объяснить не могу, что меня так рассмешило. — Брай подошла к столу и села на свое место. — Полагаю, что эта необычная аналогия. — Она подняла руку, когда он попытался что-то сказать. — Пожалуйста, ничего не объясняйте. Не думаю, что мне хочется знать подробности.
Люк поудобнее устроился в кресле, довольный, что может держать свои мысли при себе. В этот момент она совсем не напоминала ему Нану Дирборн. Глаза Брай Гамильтон блестели, омытые недавними слезами, капельки которых все еще висели на ресницах. Лицо по-прежнему оставалось пунцовым. Улыбка уже не была такой широкой, но затаилась где-то в высоких скулах и уголках полных губ. Она засунула носовой платок в тесный обшлаг рукава, оставив только кружевной уголок.
Брай опустила руки под стол. Люк был уверен, что она сложила их на коленях, сжав в кулаки.
— Помнится, мы говорили о ваших успехах в картах, — проронила она, снова оглядывая его одежду и стараясь придать своему лицу беспристрастное выражение. — Может, вас заинтересует маленькое пари?
— Я ищу настоящую работу, мисс Гамильтон.
Брай продолжала сомневаться. Она не доверяла Лукасу Кинкейду.
— Скажите, как вы узнали, что я собираюсь строить новую конюшню?
И хотя Люка удивил такой резкий переход, он посчитал, что у нее есть на это свои причины.
— В городе ходят слухи, что вы хотите организовать здесь конный завод, чтобы разводить породистых лошадей. Вам нужно построить загоны, беговые дорожки… Люди ошибаются?
— Нет, не ошибаются. Просто я не обсуждала этот вопрос с большим количеством людей. Даже с Рэндом. — Брай произнесла эти слова так тихо, будто говорила для себя, а не для него, и вовсе не ждала от него ответа. — Если вы были откровенны со мной, заявив, что никогда не встречались с моим отчимом, тогда остается совсем мало лиц, которые знали о моих планах. — Она внимательно посмотрела на него.
— Остин Типпинг.
— Я не сочла нужным посвящать его в свои планы, чтобы они не стали предметом пересудов в городе. Ему наверняка кажется, что он таким образом мне помогает. Так это он прислал вас сюда, мистер Кинкейд?
— Он меня не отговаривал, скажем так.
— Вполне естественно. — Брай прекрасно понимала, о чем думает Остин. Он надеялся извлечь для себя выгоду из всех усовершенствований, которые она намеревалась произвести в «Конкорде». В последнее время Остин и Оррин часто о чем-то совещались, но она не пыталась что-то узнать, потому что так ей казалось безопаснее. Она догадывалась, что они строят за ее спиной какие-то планы, но делала вид, что ее это не интересует.
— Мистер Типпинг посоветовал вам поговорить непосредственно со мной или с моим отчимом?
— Он сказал, что я должен поговорить с вашим отчимом, но, когда я немного порасспрашивал людей, у меня создалось впечатление, что я должен обратиться именно к вам. В городе бытует мнение, что вы единственная, кто принимает здесь решения.
— Мистер Фостер уезжает в город сегодня вечером, — проговорила она, — чтобы присоединиться к моей матери. В это время года практически все жители Чарлстона перебираются к родственникам, живущим в верховьях Купер-Ривер, так как здесь наступает малярийный сезон и очень опасно оставаться в низовьях реки, где расположены рисовые плантации, такие, как «Конкорд».
Еще несколько недель назад, незадолго до того, как Рэнд отправился в Южные моря, мать Брай умоляла ее уехать из «Конкорда», но она отказалась. Ее решение было основано на том предположении, что отчим уедет вместе с матерью. Когда же этого не случилось, было слишком поздно менять планы, да к тому же он мог подумать, что она его боится. Пусть уж он лучше остается в «Конкорде», где достаточно места для того, чтобы пореже попадаться друг другу на глаза. Кроме того, для ее матери будет лучше пожить вдали от него. К тому времени как он появится, она уже успеет залечить свои раны.
На днях Оррин заявил, что собирается переселиться в их летний домик. Брай вздохнула с облегчением, надеясь, что к тому времени матери там уже не будет.
— Если мистер Фостер уезжает сегодня, тогда вы…
— Я остаюсь здесь, — прервала его Брай. — К тому же это вас не касается. Вы должны вернуться в Чарлстон.
Лукас подумал о долгой обратной дороге. Он не надеялся, что она предложит ему лошадь, так как не смог бы вернуть ее обратно. Еще раньше он сказал ей, что у него нет денег, и она, все всякого сомнения, не забыла об этом. Люк потер рукой заросший щетиной подбородок. Оррин Фостер едва ли предложит ему место в маленьком двухколесном экипаже.
— Вы еще ничего не сказали о пари, — напомнил он. — Возможно, я не приму его.
— Я сомневаюсь в этом, мистер Кинкейд. «Уж очень она самоуверенная, — подумал Люк, — и слишком уверена во мне». Ему это совсем не нравилось.
— Ну хорошо, мисс Гамильтон, — решился он. — В чем же состоит ваше пари?
— Минуточку. — Она подняла руку, призывая его к молчанию.
Люк посмотрел на ее руку: пальцы тонкие и длинные, запястье изящное. И все же это была рабочая рука. Кожа покрасневшая и потрескавшаяся. Похоже, она часто обходилась без перчаток, не тратя времени на их поиски.
Склонив голову набок, Брай вопросительно смотрела на Лукаса. На его лице появилась загадочная улыбка. Под такой улыбкой могло скрываться все, что угодно. Она казалась искренней, немного смущенной, но Брай она оставила равнодушной. Это могла быть заученная улыбка игрока, ведь Лукас в этом деле здорово поднаторел.
— Что вы знаете о сокровищах Гамильтонов — Уотерстоунов? — спросила Брай.
Вопрос был поставлен так, что Люк не мог не ответить на него.
— Я слышал это предание, — пожал он плечами. — Это ведь предание? Миф?
— Расскажите, что вам известно.
— Два английских пирата по имени…
— Капитаны.
— Что?
— Они были капитанами. Это большая разница. У них были письма с печатями от королевы Елизаветы, разрешавшие им охотиться за испанскими судами.
Очевидно, Брай Гамильтон относилась к этой истории весьма серьезно. К тому же она была Гамильтон. Его предупредили об этом, когда он наводил справки. По мнению тех, кого он расспрашивал, именно мифическим наследством объяснялись многие семейные странности. «Вы знаете, она Гамильтон… Одна из тех Гамильтонов…»
— Капитаны, — повторил Люк. — Джеймс Гамильтон и Генри Уотерстоун. — Когда она не прервала его, Люк понял, что правильно назвал их имена, и продолжал; — Они захватили сокровища испанского правительства, которые предназначались для папы римского. Не думаю, что они сразу вернулись в Англию.
— Они не вернулись.
— Они захватили и другие корабли?
— Да. С сокровищами.
— И прятали их где-то на необитаемых островах…
— Именно так мы и думаем.
— Разве у вас нет карты? — Люк замолчал, пытаясь вспомнить, что ему говорили об этом. — Разве нет какой-нибудь зацепки? Двух зацепок? Со стороны Гамильтонов и со стороны Уотерстоунов?
— Значит, вы верите тому, что говорят люди?
— Я не сказал, что верю. Просто послушал и принял к сведению.
— Вам рассказывали что-нибудь еще?
— Говорили, что ваш брат отправился на поиски сокровищ. Рэндалл, кажется?
— Рэнд, — поправила она. — Просто Рэнд. Он уехал сразу после окончания войны. В мае он приезжал сюда на две недели.
Ее брат так долго охотится за сокровищами, что она уже начала сомневаться в том, что они действительно существуют. Возможно, поэтому ответственность за управление «Конкордом» легла на ее хрупкие плечи? Может, ее брат просто не хочет получить свою часть наследства? Или тому виной пьянство Оррина
