чтобы он глубже проник в ее тело. Ощущение, когда она удерживала его внутри себя, бskо сродни череде мелких потрясений, которые пронзали ее тело. Всякий раз, когда он отводил себя назад, это было нужно только для того, чтобы с еще большей силой проникнуть в ее плоть, подготавливая ее к следующему оргазму.
И этот момент наступил. Как только очередная волна наслаждения накрыла ее, она вдруг почувствовала, что тело Уинтропа, нависавшее над ней, застыло, но с удвоенной яростью заработали его бедра. Он задрожал, спина выгнулась дугой, голова откинулась назад. Пораженная силой конвульсий, сотрясавших его, понимая, что их причина – она сама, Мойра обхватила ногами его бедра, удерживая в себе эту изливающуюся страсть.
Немного времени спустя они лежали на скомканном покрывале, укрывшись тем же самым стеганым одеялом, которое было у них в тот раз, когда они впервые занимались любовью. Только теперь он не стоял возле ее сейфа, когда она проснулась.
Он играл выбившимися прядями ее волос, а она уютно устроилась, прижавшись к нему. Они не думали возвращаться к гостям. И это было к лучшему: он не собирался ни с кем делить ее, во всяком случае, сейчас.
– Ты сильно рисковала, не дав мне вынуть, – сказал он. После сегодняшнего может появиться ребенок. Странно, но против ожидания эта мысль не испугала его.
Мойра пожала плечами:
– Такие риски стоят того. – Она приподняла голову и посмотрела на него сонными миндалевидными глазами. – Когда ты сегодня упал на колени у всех на глазах – вот это был огромный риск.
Улыбаясь, он нежно провел указательным пальцем по ее щеке. Какая она нежная!
– Такие риски стоят того. – Она отозвалась улыбкой.
Его взгляд наткнулся на картину в дальнем углу, и улыбка на лице увяла. Ее сейф находился за этой картиной.
– Тебе надо бы поменять комбинацию цифр на твоем сейфе, – заметил он. – Если ты еще этого не сделала.
Она пристально посмотрела на него, а потом звонко поцеловала в губы.
– В этом нет необходимости. Я доверяю тебе.
Эти слова поразили его сильнее, чем признание в любви. Они так много означали для них двоих, страдавших от отсутствия доверия.
– Даже свои ценности? – Сказано наполовину шутливо. Нужно было удостовериться, так ли он все понял, прежде чем сделать какую-нибудь глупость – прослезиться, например.
Она уткнулась в ложбинку на его плече, губами касаясь его кожи.
– Даже мое сердце. Ты единственный владеешь им. – Изо всех сил он стиснул ее в объятиях, но невозможно было передать силу любви, наполнявшей его сердце.
– Так же, как ты покорила меня.
Между ними повисло молчание, но его это не беспокоило. Ему достаточно было держать ее в своих объятиях. Затем сон одолел их, но даже во сне он держал ее, не выпуская из рук.
Уинтроп ушел рано утром, но уже после обеда вернулся снова и нашел Мойру в библиотеке. Он звонко поцеловал ее, изумляясь ее реакции. Она прижалась к нему податливым телом, тая от его прикосновений. Один поцелуй, и он вновь готов к любви.
– Давай сыграем партию в шахматы, – предложил он, прерывая поцелуй.
Она посмотрела так, словно была готова задушить его.
– Шахматы? Ты хочешь сыграть в шахматы?
Его неистовая королева явно имела на уме что-то другое. Он обратил внимание, что в доме было необычно тихо. Наверное, она услала всех прочь, чтобы остаться с ним наедине.
– Да, хочу, – ответил он, борясь с собой, чтобы не засмеяться. – Начнем?
Мойра угрюмо кивнула, соглашаясь.
– Я подготовлю доску, – предложил он, направляясь к столику, за которым они обычно играли. – Полагаю, ты не будешь возражать, если я сыграю белыми?
– Играй какими хочешь.
Он усмехнулся, расставляя фигуры. Своим поведением она подтвердила то, что желает его, что, вожделеет к нему так же сильно, как и он к ней.
Он сделал одно последнее приготовление и повернулся к ней, протягивая руку:
– Я тебя жду.
Надув губки, она протянула свою, позволяя подвести ее к стулу.
Ей было совершенно неинтересно играть. Об этом говорили ее поза и выражение лица, когда они усаживались за столом. Он сделал первый ход – просто двинул пешку. Собственные фигуры его мало беспокоили.
Вздохнув и смирившись с тем, что у нее нет другого выхода, Мойра посмотрела на доску, чтобы решить, какой сделать ход. И вдруг она замерла. Уинтроп глядел на нее затаив дыхание.
Она взяла в руки черную королеву и поднесла поближе к глазам. Золотое кольцо, надетое на фигурку, вспыхнуло в солнечных лучах. Огромный, оправленный в золото изумруд искрился и переливался на солнце.
– Выходи за меня замуж, – услышала она его срывающийся голос.
Она глядела на него во все глаза.
Он принял королеву из ее дрожащих пальцев и снял с нее кольцо. Затем, взяв левую руку Мойры, надел его на кончик ее пальца.
– Скажи только слово, и я всегда буду выполнять твои приказания.
Мойра кивнула, ее глаза наполнились слезами.
– Да. Но я совсем не хочу приказывать тебе.
Кольцо легко скользнуло вдоль и уютно устроилось в основании пальца. Он не ошибся в размере. Пусть она не хочет командовать им, он будет ее слугой до самого смертного часа.
Мойра вскочила со своего места и ринулась к нему вокруг стола. Он едва успел отодвинуться от стола, как она упала в его объятия, осыпая его лицо поцелуями. Он засмеялся от радости. Она сказала «да»!
От такого проявления чувств, не удержавшись на стуле, они повалились на пол, запутавшись в груде ее юбок. Он оказался сверху, ощущая, как ее тело подается навстречу, уступая ему.
– Я люблю тебя, Уинтроп Райленд, – прошептала она. Ее лицо раскраснелось от возбуждения.
Сердце его замерло от этих слов. Ему хотелось, чтобы так было всегда.
– Я люблю тебя, Мойра Тиндейл.
Они улыбнулись друг другу, прежде чем их губы встретились. А потом, когда Уинтроп Райленд, лежа на ковре под шахматным столиком, занимался любовью со своей избранницей, до него вдруг дошло, что, хотя украсть сердце – весьма приятно, несравненно больше радости приносит сердце, отданное добровольно.
