Девочка переминалась с ноги на ногу, пока мама не дернула ее легонько за ручку. Девочка замерла. Она боялась пошевелиться, думая, что, если она начнет двигаться, мама снова одернет ее, и ей придется опять долго ждать момента, когда они уйдут отсюда, а потом еще и еще дольше, и так всегда стоять здесь.
Чтобы чем-то себя занять, девочка принялась наблюдать за птичкой. Она то улетала, то снова возвращалась. В последний раз она прилетела, держа в клювике маленький прутик.
Девочка подумала, хорошо ли она поступит, если возьмет немного цветов с одних могилок, где их много, и положит на те, где их вовсе нет.
— Пойдем домой, — сказала наконец мама и взяла девочку за руку.
Они спустились к воротам. Девочка обернулась, за секунду до того, как памятник с собакой скрылся, успела в последний раз оглядеть его. Мама ничего не сказала ей, она молча брела по дорожке. Девочка тоже не собиралась нарушать молчание. Она почувствовала, что слова сейчас будут лишними.
Странный у нее сегодня выдался день. С утра мама попросила ее одеться во все лучшее, но не сказала для чего. В последующие несколько лет мама не раз спросит ее, помнит ли она тот день, когда они ходили к странному памятнику. К тому времени девочка вырастет, жизнь ее наполнится новыми впечатлениями, но она всегда будет притворяться, отвечая маме, что, конечно, помнит, хотя на самом деле большая часть событий того дня давно исчезла из ее памяти.
Запомнит она лишь смешанное чувство восторга и тревоги, испытанное ею во время посещения некрополя и которое никогда не покинет ее. Что же касается остального… она выросла и начала понимать, что маму ее окружают какие-то тайны, но она и не пыталась их разгадать. Она будет слабо представлять себе цель их тогдашнего визита, разве что в самых туманных формах.
Для девочки это превратится в событие детских лет, одно из множества других, таких же странных и непонятных.
Сам же день запомнится ей только потому, что цветы она положила у лап собаки.
Источники и выражение признательности
Тем, кто интересуется историей, возможно, известно, что Том Сэйерс — реальный персонаж, каменщик и кулачный боец, расцвет славы которого пришелся на 1850-е годы. Он сочинил пьесу о себе и своих спортивных достижениях, объездил с ней почти всю Англию, после чего ушел на покой и умер в возрасте тридцати девяти лет.
Вторично Сэйерс появился уже в воображении писателя Артура С. Харди из «Амалгамейтед пресс», воскресившего и придавшего своему герою мистический шарм на страницах своей повести «Чудо», печатавшейся в нескольких номерах еженедельника. Харди (настоящее имя Артур Джозеф Стеффенс, род. 28 сент. 1873 г.) был спортсменом, играл в театре, одновременно выполняя функции его управляющего, после чего сделался плодовитым автором дешевых романов ужасов. Писал он их в своей артистической уборной, дожидаясь вызова на сцену. Именно он перевоплотил Сэйерса из каменщика в джентльмена и из кулачного бойца в профессионального боксера, вынужденного после травмы расстаться с рингом и уйти в актеры, сочинять скетчи на боксерские темы и исполнять их в различных мюзик-холлах. Трансформация логическая и естественная.
Повествование Харди отличалось живостью и новизной, а стиль и сюжет вполне соответствовали литературным канонам и моральным требованиям своего времени. Так что первую благодарность следует адресовать ему, а затем уже Эрику Фейну, редактору серии «The Story Paper Collector’s Digest», и всем прежним авторам, некогда тепло принявшим в свою компанию тринадцатилетнего энергичного поклонника Секстона Блейка.
На последний момент имеются по крайней мере четыре основные биографии Брэма Стокера. Автор первой, Гарри Лэдлем, некогда охотник за привидениями, фактически создал образец для последующих литераторов. Грамотно написанная и очень полезная, она содержит большинство основных фактов из его жизни и не пытается их ни приукрасить, ни истолковать.
Следующей в ряду стоит биографическая работа Дэниела Фарсона (внучатого племянника Стокера), написанная нескладно, перегруженная ненужной информацией, хаотичная, правда, основанная на фамильных преданиях и оттого не лишенная некоторого шарма. Барбара Белфорд привнесла в биографию академический подход, несколько новых фактов и современный психологизм; я бы прибавил, что профессор Белфорд оказалась приятным корреспондентом. В равной степени ценная книга Пола Муррея подходит к рассматриваемому предмету под личностным углом. В поворотной биографии актера Генри Ирвинга, написанной его внуком Лоуренсом Ирвингом, фамилия Стокера упоминается вскользь, но даже и столь скудная информация позволяет проследить за его работой по месяцам. Если объединить все эти книги с собственноручно написанной работой Стокера «Личные воспоминания о Генри Ирвинге», то перед нами раскроется полный его портрет — человека театра, писателя, труженика, а не только верного почитателя и оруженосца Ирвинга.
Большую помощь в начальной стадии реализации проекта мне оказал исследователь и собиратель исторических материалов о Стокере и его яркий биограф Ричард Долби. Помимо щедро потраченного на меня времени он позволил мне воспользоваться его архивом. Ричард предоставил мне фотокопии написанного Стокером памфлета «Взгляд на Америку» и антологии его рассказов о скитаниях бродячего театра «Застрявший в снегу», малоизвестной даже в то время и неоднократно выходившей уже в наше в издательстве «Дезерт айланд букс».
Еще в период своего сотрудничества со студией «Зенит продашнз» Скотт Мик и Арчи Тейт, за счет средств, полученных ими от продажи авторских прав на свой фильм, финансировали дальнейшие исследования.
Другим моим великодушным корреспондентом стал ныне покойный Лесли Шепард из Общества Брэма Стокера, расположенного в Дублине. В последующем неоценимую помощь мне оказали члены Клуба Брэма Стокера, его секретарь-казначей доктор Альберт Пауэр и Дэвид Лэсс. Я благодарен своим нью-йоркским друзьям, способствовавшим моей встрече с доктором Джин Кейн Янгстон, любезно показавшей мне свой музей и памятные вещи. Мне навсегда запомнится день знакомства с президентом Окружного клуба Дракулы и Ассоциации памяти Брэма Стокера, доктором Янгстон, позволившей мне взять в руки «Оскара», награду, полученную ее ныне покойным мужем Робертом Янгстоном, режиссером немых кинолент, за снятые им фильмы «Дни трепета» и «Смех», такие же тяжелые, как и бобины с ними.
Один из моих давнишних друзей, доктор Майкл Дэвид Шафец, обеспечил мне контакты с американским исследовательским филиалом.
Первым моим контактом в Филадельфии стала шаровая молния — сгусток энергии по имени Шэрон Пинкенстон из местного управления кино. Выражаю благодарность Ричарду Тайлеру из Филадельфийской исторической комиссии, а также работникам Исторического общества Пенсильвании. Лесли Марс приглядывала за моей работой в Музее Розенбаха, где я удостоился редкой чести просмотреть черновики «Дракулы» Брэма Стокера.
В Ричмонде мной руководила исключительная проницательность и поразительная работоспособность Катрин Каунсилл из управления кино штата Виргиния и ее коллеге Марси Келсо, помогавшим мне с энтузиазмом, превосходившим мой собственный. Особое спасибо Лоре Оуксмит и Лу Анне Брэннон из ричмондского управления кино и телевидения; Рою Проктору за то, что составлял мне компанию за обедом и хронологию театральных сезонов в Ричмонде в период с 1890 по 1910 год, Майлу Рудисиллу из театра «Берд» и Дагу Зельцеру из «Эмпайр».
Равно благодарю помощников из Виргинии: Кети Уокер Грин из Губернаторского поместья, Терезу Роанн из Музея Валентайна, Кипа Кэмпбелла и Каролин Парсонс из Центральной библиотеки и архивов штата, а также Фрэнсиса Полларда, старшего библиотекаря Исторического общества.
Шлю слова благодарности в штат Луизиану: Коните Бертело из комиссии по кино в Батон-Руж и ее коллеге Филу Зайферту, которые, пожертвовав ради меня двумя своими днями, сделали их для меня самыми приятными за всю поездку по штату тем, что согласились показать мне старинные плантации и поместья, расположенные вдоль Миссури. Спасибо вам, Джессика Трэвис, из Исторического архива Нового Орлеана, а
