зверобои (то, что хищники поедают приманку из капканов или громят продуктовые склады, конечно же, нельзя всерьез рассматривать как проявление агрессии по отношению к человеку). Никогда не возникали трагические столкновения у исследователей, профессионально работающих с белым медведем, хотя встреч «нос к носу» со зверем у нас, например, ежегодно бывает более десятка-двух. На мысе Блоссом мы просто жили в окружении медведей, которые десятки раз на дню посещали окрестности нашего домика, заглядывали в окна, заходили в тамбур, но не было среди них злобных, кровожадных хищников, которые только и ждали случая закусить зазевавшимся зоологом. Оконные стекла, бывало, медведи ломали, но то не были попытки забраться в дом. Просто соблазнительные запахи готовящейся пищи заставляли зверей подходить к окнам и принюхиваться. Чуть сильнее надавил носом — и летят осколки. После того как мы отремонтировали ставни и стали закрывать их на ночь, подобные случаи прекратились, хотя время от времени по вечерам, делая за столом дневниковые записи, видели, как в широкую щель между досками ставни с шумным сопением пытается протиснуться мокрая черная бляшка медвежьего носа. Достаточно было постучать по стеклу костяшками пальцев, чтобы отпугнуть любопытствующего. Поэтому кажутся чистой выдумкой слова пограничника из очерка В.Орлова о том, что медведь, заглянувший в окно дома на Земле Александры, обязательно навредил бы людям, если бы не автоматная очередь...
Если зверь приходит к человеческому жилищу, это совершенно не значит, что его цель кого-нибудь убить и съесть. Чаще всего им движет любопытство, и многие звери, удовлетворив его, просто уходят. Но если в поселке или на полярной станции царствует антисанитария, кругом помои и пищевые отходы, то нет ничего удивительного в том, что отдельные особи приживаются здесь и выстрел из ракетницы не может заставить их покинуть роскошный «ресторан». Не так уж богаты просторы Ледовитого океана легко доступной добычей, чтобы отказаться от дармовой пищи. Небрежное хранение отходов — характерная черта многих арктических поселков, особенно военных. Далеко за примером ходить не надо: расположение частей ПВО на острове Врангеля — прекрасный образец экологической безграмотности. Гора отходов с солдатского стола, выставленная как будто специально для привлечения проголодавшихся медведей,— неотъемлемая часть окружающего пейзажа. Естественно, что каждую осень несколько медведей устраиваются там на «постоянное жительство» до полного замерзания моря. Нередко можно было видеть, как медведи и собаки дружной компанией уплетают за обе щеки, расположившись на помойной куче и не слишком обращая друг на друга внимание. Результат налицо — постоянные жалобы на агрессивность хищников (при этом под агрессивным поведением понимается просто появление медведя в расположении части), трата времени на устройство облавы — другим способом прогнать прикормившегося зверя почти невозможно... Несчастный случай не заставил себя ждать. В ноябре 1990 года один из солдат, выйдя на крыльцо казармы, попал в лапы крупному медведю. Перед этим, по признанию самих военнослужащих, зверя часто подкармливали чуть ли не из рук, фотографировались рядом с ним. Солдат отделался порванным ухом, царапинами на голове и сильным испугом. Зверь ушел с ранением в голову.
В сентябре 1992 года эту часть расформировали — и слава Богу! Однако помойка осталась...
Живя на мысе Блоссом и в бухте Сомнительной, мы просто не создавали ситуаций, при которых медведь мог бы быть опасен. Готовили немного еды и все съедали, а если и оставались какие-то отходы, то их тут же сжигали в печке. Зверям просто нечем было поживиться, в их лобастых головах наше жилье совершенно не ассоциировалось с возможностью перекусить.
Я не случайно выделил полярников и военных как группы «повышенного риска»: это люди, как правило, временные в Арктике и совершенно не подготовленные к жизни в окружении дикой природы. Тем более что, постоянно меняя станцию за станцией, они каждый раз оказываются в новых для себя природных условиях. Тикси, Диксон, Уэлен, Певек, Амбарчик — все это Север, но такой разный!
Еще одна черта, объединяющая эти группы, — сидячий образ жизни. Редко кто из полярников выходит дальше чем до метеоплощадки, у них просто не бывает времени на длительные походы. Очень немногие из них действительно интересуются природой.
Правильно оценить намерения того или иного медведя, верно интерпретировать его действия и в случае возникновения опасности избежать ее — очень непросто. Чтобы научиться этому, нам пришлось пронаблюдать десятки ситуаций. Оказалось, что даже при больших скоплениях медведей в одном месте и в условиях катастрофической нехватки пищи звери стараются избегать столкновений. Чаще всего, встречаясь, два медведя приостанавливаются на расстоянии 20 — 30 метров и, словно соблюдая некий ритуал приветствия, делают круг относительно друг друга, поочередно заходя на ветер и принюхиваясь к своему собрату. После этого каждый уходит в своем направлении, хотя иногда некрупные звери или самки с медвежатами пускаются в бегство, почуяв запах большого самца. По-видимому, каждый медведь обладает индивидуальным запахом, который служит ему своеобразной «визитной карточкой». Агрессивные отношения мы наблюдали лишь в случаях, когда на пищу, скажем выброшенный труп моржа, претендовали сразу несколько животных. Но и тогда дело ограничивалось лишь угрожающими позами и выпадами, после чего более слабый зверь уступал сильному. Если же встречались звери равного ранга, то после демонстрации угрозы они начинали насыщаться бок о бок, лишь изредка рыча и делая выпады, когда кто- нибудь из них пытался вырвать из зубов соседа самый лакомый кусок. Часто звери питались от одной туши, совершенно не реагируя друг на друга. На мысе Блоссом, например, у трупа моржонка-сеголетка собралось как-то 28 зверей — от самок с медвежатами до крупных самцов. Рев, конечно, стоял на всю округу, медведи регулярно кидались друг на друга с разинутой пастью, но за 6 часов наблюдений я не отметил ни одного укуса! Все были голодны, и всем досталось хотя бы по куску.
Характерная поза угрожающего зверя — низко опушенная голова, вытянутая шея. Агрессивный выпад обычно резкий, короткий — в три-четыре шага, при этом пасть оскалена. Когда соперники находятся на близкой дистанции, вслед за выпадом следует имитация укуса в плечо, шею или голову. И если подвергшийся нападению медведь не собирается уступать, звери на долю секунды застывают в положении «пасть к пасти», лишь самую малость — два-три сантиметра — не касаясь друг друга клыками.
Однако агрессивные контакты медведей в обычных условиях — редкость. Звери соблюдают безопасную дистанцию, и если какой-нибудь медведь пытается ее нарушить, то его останавливают угрожающая поза и предупреждающее шипение. Шипят медведи совсем как кошки, только куда громче. Перевести шипение с медвежьего языка на человеческий можно примерно так: «Ты меня не задевай, и я тебя не трону».
Первым обратил внимание на агрессивное поведение белых медведей наш заместитель директора по науке и специалист по социобиологии хищников Никита Овсяников. За те две недели, что он провел с нами на мысе Блоссом, ему удалось разработать целую стратегию взаимоотношений с хищниками, использовав характерные черты их поведения. Главный принцип этой стратегии — среди медведей вести себя по- медвежьи. С волками жить — по-волчьи выть, в данном случае — по-медвежьи шипеть. Это вовсе не шутка! Большинство блоссомских зверей почти наверняка никогда не встречались с человеком накоротке. В первые дни наших наблюдений медведи буквально сгорали от желания познакомиться с нами поближе. Они целыми компаниями толпились около дома, отдельные смельчаки подходили совсем близко и пытались
