вкусу напоминает забродивший кефир крепости пива. Кумыс мне очень даже понравился, но поскольку юрт в джайло было восемь, а отказываться от угощения у горцев не принято, я вскоре понял: выпить еще одну пиалу будет смерти подобно. Кое-как выбравшись из очередной юрты, я буквально пополз к своей стоянке, проклиная всех окрестных кобыл.
Из-за нехватки продовольствия многие горцы пополняют свой рацион мясом диких животных — охотятся на архаров, сурков, кекликов, уларов... Охота, правда, связана с большим риском, так как пограничники в связи с военным положением отбирают у населения любые виды оружия. И в последние годы близ селений снова объявились волки. На вторую ночь моего пребывания в умбековском джайло хищники загрызли жеребенка буквально в сотне метров от юрт...
Возвращение к «феодализму» проявляется и в местной «моде». Ватники и телогрейки фабричного производства уже давно не завозят — жители гор теперь шьют одежду из бараньих шкур, и это у них получается весьма неплохо. Самопальные штаны и тулупы, хоть и выглядят неказисто и даже пугающе, зато крепкие и теплые. То же самое можно сказать и о юртах: невзрачная с виду конструкция из шкур и прутьев на самом деле очень надежна и хорошо держит тепло даже в самые морозные ночи. В этом я убедился на собственном опыте, сравнив ночевки в своей палатке и юртах. Если в палатке всю ночь напролет стучишь зубами от холода, изредка согреваясь глотком водки, то спать в юрте одно удовольствие, особенно если укрыться двумя-тремя шерстяными одеялами, тяжелыми и твердыми, как дерево. Под ними, хоть и чувствуешь себя словно «цыпленок табака» на сковородке, зато не мерзнешь.
Надо ли говорить, что «перестройку» во всех горных аулах ругают на чем свет стоит, а вот о «застойных» годах хранят самые лучшие воспоминания, считая, что жили все тогда, сами того не зная, при коммунизме. Ругают и нынешнюю власть, причем некоторые, имея весьма смутное представление о том, что сегодня происходит вокруг, говорят и ведут себя весьма странно. Умбек, например, спрашивал у меня, почему это русские до сих пор не свергнут Горбачева?.. Интересный случай произошел и в селении Сары-Таш, где до недавнего времени стоял памятник Сталину. Местные аксакалы не разрешали никому его убирать, и лишь несколько лет назад специальная комиссия из центра заставила снять «вождя народов» с постамента. Тогда аксакалы торжественно отнесли скульптуру на кладбище, где и захоронили со всеми подобающими почестями.
Во время путешествия мне удалось собрать довольно много сведений и о «снежном человеке». Его в здешних местах видели многие пастухи и охотники, с которыми я встречался. Описание примерно всегда одинаково: рост метра два, сплошь покрыт темной шерстью и ходит слегка согнувшись. Питается, как считают охотники, в основном животными: горными козлами, сурками, архарами. Может задрать и волка. То, что никогда не находят костей умерших йети, местные объясняют просто: у йети в горах есть потайные кладбища — туда-то они и приходят умирать, когда чувствуют близкую смерть.
По рассказам, в начале нынешнего века один пастух наткнулся в непролазном ущелье на пещеру, усыпанную огромными человеческими скелетами. Тогда собравшиеся на совет аксакалы объявили это место проклятым и даже дорогу туда забыли. В умбековском джайло я познакомился с охотником Акбием — по его собственным словам, он знал место, где можно увидеть «снежного человека», и после недолгих уговоров согласился проводить меня туда. Сначала мы на лошадях целые сутки поднимались в горы, а потом два дня караулили в засаде. Ждали у небольшого ущелья, по дну которого протекал ручей. Место было такое мрачное, что можно было ожидать появления не только йети, но и бесов, леших и прочей нечисти, однако никто так и не появился...
Еще одно место, где видели йети, находится вблизи киргизского поселка Чоо, на берегу озера Мазарколь. Озеро, однако, интересно и само по себе. Оно имеет форму двух как бы соприкасающихся воронок — каждая диаметром метров по тридцать.
Назад, к натуральному хозяйству — так, пожалуй можно назвать ситуацию, сложившуюся в горах Памира, где местные жители, лишенные централизованного снабжения, вынуждены самым примитивным образом добывать хлеб насущный.
Местные жители утверждают, что воронки эти бездонные. Я сам мерил там глубину — и могу только сказать, что 50-метрового шнура оказалось маловато... Вода в озере черная, сероводородная, она не замерзает даже в самые холодные зимы. Озеро считается священным, и подходить к нему нежелательно. Я же нарушил этот запрет — и кара последовала незамедлительно. Когда я отъезжал от берега, конь вдруг встал на полном скаку, опустил голову и меня по инерции отбросило на камни.
Вообще достопримечательностей, похожих на озеро Мазарколь, в местных горах много. Одна из них — местечко Каргаша. На обрывистом берегу реки стоит стела из песчаника высотой около семидесяти и диаметром у основания порядка двадцати метров. Кверху она постепенно сужается, а на самой ее вершине лежит под наклоном квадратная гранитная плита со стороной метров десять. Как образовалось это чудо природы, сказать никто не может. По легенде, жила здесь когда-то злая колдунья, морившая путников зельем, которое она варила в большом котле. Так бы оно и продолжалось, если б не один добрый волшебник. Прознав о черных делах ведьмы, он однажды явился к злодейке и обратил ее в стелу, а на голову ей нахлобучил котел, который со временем стал гранитной плитой. Место это также считается священным, и осквернение его жестоко карается. Так, пару лет назад двое солдат из расположенной неподалеку заставы решили пострелять по гранитной плите, решив, как видно, ее свалить. Все кончилось очень печально: солдаты через неделю умерли. Военврач сказал: «Отравились», горцы — «Аллах покарал».
Немало в горах и пещер, где, по преданию, спрятаны несметные сокровища разбойников, грабивших торговые караваны. Ведь именно здесь, через перевалы, проходил Великий шелковый путь. Надо сказать, что путь этот действует до сих пор. Правда, теперь он называется по-другому — Великий опиумный путь.
Анашу на Памире курят многие, считая это безобидным баловством. Некоторые из моих знакомых недоумевали, почему это я отказываюсь взять на дорожку немного «травки». Но анаша — это цветочки в сравнении с опиумом, который, подобно золоту, притягивает контрабандистов всех мастей, независимо от цвета кожи и национальности. На афганской территории, недалеко от озера Зоркуль, действует наркорынок, где опиум продают по баснословно низкой цене. Именно оттуда начинается Великий опиумный путь, ведущий прямиком в Москву, а затем и в западные страны. Иногда местные жители помогают властям отлавливать многочисленных контрабандистов, пробирающихся тайными горными тропами в обход патрулей. А иногда случается и наоборот. Разговор примерно таков: «Поделишься товаром, помогу обойти
