тогда, когда она признает, что ни один из них не обладает властью или правом отказаться оттого, чего требует любовь.
– Все равно я уверена, что бесплодна, – с горечью сказала Верити.
– Если это правда, тогда в шотландском замке будут жить только безумный герцог и его красавица жена. – Он сделал еще шаг. – Ты говоришь, общество будет насмехаться над нами. Думаю, ты ошибаешься. По крайней мере все мужчины будут завидовать моему счастью.
Он постарался придать суровую искренность своему голосу.
– Верити, будь смелой. Я люблю тебя. Не сомневайся, это стоит дороже, чем презрение общества.
– Не трогайте меня. – Она отступила назад, хотя он остановился в нескольких футах от нее. – Когда вы касаетесь меня, я не могу думать.
Впервые он улыбнулся.
– Я знаю. Ты должна принять это решение сама. Видишь, какое бремя ты возложила на меня, когда извлекла честь из моей души.
– Так легко было бы сказать «да», – грустно ответила она.
– Так скажи «да», – попросил он, тихонько продвигаясь к ней. – Нам предстоит потрудиться, чтобы восстановить разоренные матерью имения. Нас соединяет любовь. Даст Бог, у нас будут дети, которых надо вырастить и помочь выбрать в жизни свою дорогу.
Он замолчал, но она ничего не сказала.
Он собрался с силами:
– Будь смелой, Верити, ради них, ради меня. И прежде всего ради самой себя. – Затем тихо и настойчиво добавил: – Не покидай меня, mo cridhe. У меня разрывается сердце, когда я думаю, что придется жить без тебя.
Он протянул ей руку. Его рука дрожала. Но что сейчас значила его гордость?
Она отвернулась, сдерживая слезы. Он лихорадочно искал чего-нибудь, что бы окончательно убедило ее остаться.
Но слова были слабым оружием против ее воли.
– О черт! – простонал Кайлмор и отвернулся.
Надежды не оставалось. Он погиб.
Их молчание длилось бесконечно.
Он затаил дыхание, готовясь услышать, как откроется дверь.
Но она не уходила.
Чего Верити ждала? Кайлмор сжал кулаки.
Он мог бы встать на колени и умолять ее, если бы знал, что это поможет, но в глубине души он понимал, что никакая мольба не изменит ее решения. Теперь Кайлмор не сомневался, что Верити любит его. Трагедия была в том, что она любила его недостаточно сильно.
– Нет. – На этом слове голос у нее дрогнул.
Конечно, это она и должна была сказать. Разве она не пыталась сбежать от него все время?
Она отбросила его обратно, в вечный холод. В какой-то ослепительный миг любовь поманила Кайлмора ложными обещаниями жизни и тепла. А теперь судьба делала его жизнь невыносимой.
С легким треском в камине рассыпалось горящее полено. Звук словно разбудил герцога, ему захотелось чем-то разрушить это мучительное оцепенение.
– Храни тебя Господь, – хрипло сказал он и, ничего не видя перед собою, попытался вернуться к своему столу.
– Нет, – решительно сказала она. – Не уходите.
Он почувствовал, как она неловко, словно назойливый кредитор, потянула его за рукав.
Ее прикосновение обожгло его как огнем. Этот жар был совсем лишним в том состоянии, когда он чувствовал, как смертельный холод прокрадывается в его душу.
– Вы действительно меня любите, Кайлмор? – шепотом спросила Верити.
Зачем она его так мучает? Она же видит, как велико его горе. К своему стыду, он ответил дрожащим голосом:
– Я умираю от любви к тебе, mo leannan.
Она сжала его руку.
– Тогда помоги мне Боже. Помоги нам обоим. – У нее перехватывало дыхание. – Да, я буду герцогиней.
– Что ты сказала? – вырвался у него изумленный вопрос.
Кайлмор услышал, как она глубоко вдохнула, перед тем как сказать:
– Я люблю тебя, Джастин Кинмерри, и выйду за тебя замуж.
Господи, это не могло быть правдой. Неужели он победил? Он повернулся и грубо схватил ее за плечи, ибо в нынешнем состоянии нежность была ему недоступна.
