Он обернулся к детям. Он знал, что они близнецы и им нет еще пяти лет. Девочка была старше на пятнадцать минут, но мальчик был крупнее и агрессивнее и, насколько понял Линли, не очень-то жаловал незнакомцев. Что ж, это неплохо, принимая во внимание сегодняшние времена. Однако от этой мысли Линли не стало лучше. Он никогда не мог найти общего языка с детьми.
— Мама болеет, — произнес Кристиан, ударив ногой по дверце буфета. Он повторил это действие несколько раз, потом бросил голубое одеяло на пол, открыл буфет и начал вынимать оттуда горшки с медными донцами. — Это из-за младенца.
— Такое иногда случается, ~— сказал Линли, — скоро ей станет лучше.
— Мне все равно. — Кристиан с силой ударил по полу сковородкой. — Пердита плачет. Вчера ночью она написала в кровать.
Линли глянул на девочку. Она молча качалась на стульчике, и пряди вьющихся волос падали ей на глаза. Палец по-прежнему был во рту.
— Она не нарочно.
— Папа не придет. — Кристиан взял вторую сковородку и с силой швырнул ее поверх первой. Звук был оглушительный, но, казалось, никто из детей не обратил на это внимания. — Папе не нравится этот младенец. Он сердится на маму.
— Почему ты так думаешь?
— Мне нравится тетя Лин. От нее хорошо пахнет.
Разговор на эту тему Линли готов был поддержать:
— Это верно.
— Тебе нравится тетя Лин?
— Очень нравится.
Видимо, Кристиан решил, что может подружиться с незнакомцем. Он поднялся и сунул Линли в руки горшок с крышкой.
— Надо делать вот так, — произнес он и продемонстрировал свое умение, ударив крышкой о крышку.
— Томми! Ты ему разрешаешь? — Леди Хелен прикрыла за собой дверь кухни и принялась спасать горшки и кастрюли своей сестры. — Посиди с Пердитой, Кристиан. Давай я налью тебе чаю.
— Нет! Я хочу играть!
— Не сейчас. — Леди Хелен вырвала из рук мальчика горшок, взяла ребенка на руки и понесла к столу. Он вырывался и визжал. Сестра молча глядела на него круглыми глазами, продолжая качаться на стуле. — Нужно налить им чаю, — объяснила леди Хелен Линли, перекрикивая рев Кристиана. — Он не успокоится, пока не поест.
— Я пришел не вовремя. Хелен со вздохом кивнула.
Линли ощутил растерянность. Хелен села на корточки и принялась собирать посуду с пола. Он присоединился к ней. В ярком свете он видел ее бледное лицо. Щеки утратили естественный румянец, а под глазами появились еле заметные темные круги. Линли спросил:
— Сколько еще ты здесь пробудешь?
— Пять дней. В субботу приедет Дафна на две недели. Потом мама еще на две. А потом Пен придется справляться самой. — Хелен откинула с лица прядь каштановых волос. — Не могу представить, как она будет одна, Томми. Так плохо ей еще не было.
— Кристиан сказал, что отец не часто приезжает.
Леди Хелен плотно сжала губы:
— Не часто. Мягко говоря. Линли дотронулся до ее плеча:
— Что у них произошло, Хелен?
— Не знаю. Какие-то старые счеты. Они не хотят об этом говорить. — Она невесело улыбнулась. — Блаженство семейной жизни.
Линли почувствовал себя уязвленным и убрал руку с ее плеча.
— Прости, — сказала Хелен.
Он криво улыбнулся, пожал плечами и положил на место последний горшок.
— Томми, ничего не выйдет. Ты ведь знаешь. Тебе не следовало приходить.
Хелен встала и направилась к холодильнику, достала оттуда четыре яйца, масло, кусок сыра и два помидора. Потом покопалась в ящике буфета и вытащила батон хлеба. Быстро, не говоря ни слова, она приготовила детям чай, а Кристиан тем временем водил по столу огрызком карандаша, который вытащил из телефонного справочника на заставленной всякими мелочами тумбочке. Пердита продолжала раскачиваться и сосать палец с выражением блаженства на лице, полуприкрыв глаза.
Линли стоял у раковины, наблюдая за Хелен. Он так и не снял пальто, поскольку она не предложила.
На что он надеялся, прийдя в дом ее сестры, где она, падая от усталости, возилась с тремя чужими малышами? Неужели он думал, что она с благодарностью бросится в его объятия? Что уцепится за него, как за спасительную соломинку? Что ее лицо засветится радостью и любовью? Что она наконец-то перестанет сопротивляться и сдастся на его милость? Хейверс была права. Какой же он дурак!
— Я сейчас уйду, — сказал Линли.
Хелен повернулась от стола, где раскладывала яичницу в две фаянсовые тарелки.
— Вернешься в Лондон? — спросила она.
— Нет, я здесь по делу. — Линли кратко рассказал ей о случившемся и добавил: — Буду жить в Сент- Стивензе.
— Вспомнишь студенческие деньки?
— Служителей, застилающих постели, и ключи сторожа.
Хелен поставила на стол тарелки, поджаренные тосты, печеные помидоры и молоко. Кристиан с жадностью набросился на еду. Пердита продолжала раскачиваться. Леди Хелен вложила в руку девочки вилку, погладила ее по темным волосам и нежно провела пальцами по мягкой щеке ребенка.
— Хелен. — Линли было приятно произносить ее имя. Она обернулась к нему. — Я сейчас ухожу.
— Я провожу тебя.
Она провела его через гостиную к парадной двери. В этой части дома было холоднее. Линли взглянул на лестницу.
— Мне поздороваться с Пен?
— Не стоит, Томми.
Линли откашлялся, кивнул. Словно угадав его мысли, Хелен легко дотронулась до его руки:
— Пожалуйста, пойми.
Линли догадался, что она говорит не о сестре.
— Полагаю, мы не сможем поужинать вместе.
— Я не могу оставить ее с детьми. Бог знает, когда вернется Гарри. Сегодня он останется ужинать в Эмманьюэл-Колледже. Он может заночевать там. Он уже четыре раза так делал на прошлой неделе.
— Ты позвонишь мне, если он вернется?
— Он не…
— Ты позвонишь?
— Томми!
Линли охватило ощущение тоски и безнадежности, и он произнес:
— Я сам вызвался взять это дело, Хелен. Когда узнал, что надо ехать в Кембридж.
Произнеся эти слова, Линли почувствовал презрение к себе. Он выбрал самый худший способ морального давления. Это было нечестно и недостойно. Хелен промолчала. В полутемном коридоре она вся казалась созданной из света и тени. Блестящая темная масса волос на плечах и светлая кожа. Линли протянул руку и погладил ее по лицу. Она подошла ближе и нежно обняла его. Линли прижался щекой к ее волосам.
— Кристиан сказал, ты ему нравишься, потому что от тебя хорошо пахнет, — прошептал он.
Линли почувствовал, как она улыбнулась.
— Правда?
— Да. — Он крепче обнял ее и поцеловал в голову. — Кристиан был прав, — добавил Линли, разжал
