Я схватил ее за руку в тот момент, когда она пыталась одновременно натянуть на себя брюки и футболку. Напяливая на себя куртку, я вылез на палубу. Охранник уже был на мостике, он особо не торопился, хрустел чипсами. Само безразличие – он ведь знал, что нам все равно никуда не деться, потому что единственный путь как с лодки, так и на лодку – через него. Нам остается только укрыться на другой лодке, или плыть к пристани, или переть прямо на него в надежде выкрутиться.
– Держись серьезно, – сказал я, помогая ей надеть свитер.
– Ха, чья бы коро…
– Заткнись! Пошли, вроде он нас не заметил.
Мы перелезли через предохранительный рельс и ступили на деревянный настил. Охранник в двух проходах от нас продолжал чавкать чипсами, погруженный в свои мысли. Мы пошли прочь как ни в чем не бывало.
– Говори что-нибудь, – шепнул я.
– Тогда мы с мамой и решили сходить к одному психиатру, но она сказала…
– Да я же серьезно, – перебил я.
– На английском от меня требуется написать эссе на тему «Мой личный ад». Мы сейчас читаем пьесу Сартра «За запертой дверью», так вот там говорится: ад – это другие.
– Другие французы, надо полагать.
– Ну да. А в чем твой личный ад? – спросила она.
– Не знаю. Вот разве – застрять в лифте с Робином Уильямсом…
Мы обогнули док, охранник остался позади. Он взглянул на нас, но с каким-то равнодушием. Мы прибавили шагу и быстро прошли к выходу. Когда мы были уже почти у турникетов, охранник завопил, чтобы мы остановились. Или это мы так поняли его сдавленное: «А ну-ка быра назад, так вас расперетак!»
Мы нырнули под турникет.
– Ты налево, я направо, – сказал я.
– Секс, наркотики, противозаконные действия – ты умеешь развлечь девушку, спору нет. А как мне связаться с…
– Пока не стукнет восемнадцать – никак.
– Как тебя звать-то хоть? – начала она, но я уже бежал через парк.
– Козел! – крикнула она мне вслед.
Я не ответил.
И тут до меня дошло: я кое-что забыл. Полез во внутренний карман куртки – точно. Пакетик с наркотой я оставил на яхте. Прошлой ночью я вымок во время ливня и положил его сушиться на этом чертовом откидном столике. Теперь у меня осталась только одна доза. Проклятье! А я еще надеялся избежать встречи с Пауком. Прошло уже достаточно дней, придется приползти к нему. Где-то раздобыть денег. Прийти в паб на викторину, и, само собой, Паук тоже явится.
Твою мать! Несколько минут я проклинал себя. Но потом успокоился.
Думай о текущем моменте, Алекс, говорил я себе, не заморачивайся насчет будущего. Проблемы надо решать по мере их поступления. Сначала мне нужно получить свою бесплатную дозу при помощи рецепта папани Джона, страдающего диабетом. Менять аптеки каждую неделю – только усиливать подозрение.
Сегодня аптекарь – Смит. Ну, за дело! С рецептом в руке я вошел в аптеку, и, пока они там положенное время готовили зелье – о, сладостные секунды! – листал газеты.
– Привет, Алекс! Как отец? – спросил голос у меня за спиной. Мистер Патавасти.
– Нормально, а вы как себя чувствуете?
– Тоже ничего, правда, колени ноют, но выбираться все же приходится. Вот, зашел за газетами, себе «Таймс», жене «Гардиан». Яд и противоядие, как я их называю. Правда, что из них что – черт его знает! – Произношение мистера Патавасти выдавало в нем человека из высшего класса.
Я засмеялся, и в это время служащий аптеки сказал мне, что мое лекарство готово.
– До скорого, мистер Пи, – попрощался я.
– До скорого, Алекс, – ответил мистер Патавасти.
Я вышел из аптеки, довольный тем, что теперь мне хватит до следующей недели. Наверное, следовало спросить мистера Патавасти, как дела у Виктории. Последнее, что я слышал о ней, – она нашла себе новую работу в Америке. Ладно, это потерпит. Еще встречу старика.
Я шел домой. Нужно было заняться всякими делами. Планами на ближайший день или даже несколько. Но не более. Что будет дальше – страшно представить. Здравая позиция, поскольку я не знал, что все уже решено. Механизм, благодаря которому меня унесет с этого унылого места действия, уже запущен: сначала аэропорт Белфаста, аэропорт Хитроу, новомодный международный аэропорт Денвера, далее – Боулдер и Денвер, потом – разборки в Форт-Моргане, стрельба в зале для балов, еще один перелет, Старый Свет, Невидимая река…
Все уже было предрешено…
Пулю двадцать второго калибра занесло в пенные воды Черри-Крик, где она надолго застрянет на дне, пока ее не вытолкнет течением в Саут-Платт-Ривер. Оттуда она проследует в Платт, из нее – в Миссури, следом в Миссисипи и в конце концов в Мексиканский залив. А там уж она завалится в какую-нибудь океанскую впадину на дне Атлантики. Морская вода растворит металл до мельчайших молекул, молекулы распадутся на атомы, солнце увеличится в размерах, океаны закипят и испарятся, Земля выгорит дотла, звезды погаснут, оставшиеся в живых существа во всей Вселенной станут собирать энергию по крупицам, но законы термодинамики окажутся сильнее, и в конечном итоге тьма воцарится навсегда, все уцелевшие ядра атомов будут расщеплены, электроны сойдут со своих орбиталей и также подвергнутся распаду, и все сотворенное обратится в пустоту, в ничто, в горстку нейтрино, затерянную в океане ночи.
Вероятно.
2. Первая инкарнация Вишну
Меня преследовали. Некто стал маячить у меня за спиной, как только я вышел из дома. Я попытался отвязаться, войдя в раздвижную дверь старого паба «Джоймаунт армс» на окраине Каррикфергуса, но номер не прошел. Вот ублюдок! Может, конечно, это какой-нибудь рьяный энтузиаст из отдела служебных расследований надеется поймать меня на чем-нибудь, но вряд ли – я дал полицейским на лапу. Может, кто-то из банды Паука хочет огрести свои деньги. А может, это вчерашняя малолетка, настучавшая своему папаше, или брательнику, или дяде, и вот он уже тут как тут, желает поведать мне о моем будущем. Широкий выбор предположений.
Пока он особо не проявлял себя, поэтому я решил не обращать внимания. Из-за вынужденных маневров я уже опаздывал.
Пришлось поднажать, в итоге я заявился в «Доланс» еле дыша.
«Доланс», наш местный паб, в шестнадцатом веке был постоялым двором. Низкие потолки, деревянные перекрытия, беленые стены, морская тематика у стойки бара, но главное место паба – огромный зал с камином внушительного размера, который изначально использовался для жарки мяса на вертеле. Огонь горел всегда, за исключением самых жарких летних дней, к каковым отнести сегодняшний было никак нельзя.
Я вошел. На часах было девять. Викторина в самом разгаре. Фейси злобно пробурчал: дескать, что так поздно? Джон улыбнулся и похлопал меня по спине.
– Как ты, дружище? – спросил он.
– Терпимо.
– Сегодня Фейси угощает, – сказал Джон.
Однако Фейси был слишком зол, чтобы купить мне выпить. Фейси вообще-то вполне добродушный малый, запасной форвард – нападающий – в регби, а им без истинного добродушия не стать. Из нас троих, кстати, Фейси был единственный, кто имел нормальную работу. Он служил в резерве Королевского ольстерского полицейского управления, КОПУ, на полной ставке, что означало где-то двенадцать рабочих дней в месяц. Джон тоже был копом, но резервистом на полставки, то есть бывал занят два-три дня в месяц. Заработок у него – просто слезы, поэтому ему разрешили попросить еще и пособие по безработице.
Я был единственным суперкопом в этой компании. Элита КОПУ. Детектив. Джону все ранги – до фонаря, но Фейси, безнадежно пытавшийся перейти из резерва в действующий отряд, всегда мне завидовал. В
