заряда и, давая со своей стороны ток в его запалы, должен был произвести выстрел.
Это и была будущая роль Дерюгина.
Еще до этого обо всех передвижениях огненного вихря вблизи орудия наблюдатели давали знать на центральную станцию по телефону.
В данный момент не везде еще закончилась проводка кабеля, требовавшая чрезвычайно тщательной работы. Отсюда было видно, как тысячи людей копошились на длинной линии, уходящей за соседнюю гряду высот, равномерно взмахивая лопатами. Во всяком случае, уже сейчас шесть из десяти пунктов были совсем оборудованы.
Что касается двух десятков наблюдателей, то они вместе с экипажем тракторов были теми осужденными, которые должны были своей жизнью заплатить за победу.
Дерюгин пристально взглянул на бледное лицо стоявшего перед ним поляка. Что толкнуло его сюда? Самоотверженная идея служения человечеству? личное несчастие, замкнувшее круг жизни? чувство долга или просто самолюбие, не позволившее отказаться от смертельного жребия? Кто знает?
Человек как будто угадал значение взгляда посетителя,- по лицу его пробежала короткая судорога, а затем оно застыло в каменной, почти враждебной, неподвижности.
- Какое тебе дело? - ответил холодный взгляд его на немой вопрос инженера.
Дерюгин удержал готовые вырваться слова и, простившись, стал спускаться обратно по истертым каменным ступенькам.
Таким же образом объехали и все остальные посты. И везде видели одно и то же: десяток стеклянных глаз, уставленных неподвижно на верхушку куполообразного холма, и людей, готовых к смерти. И везде слова замирали в груди перед замкнутыми лицами, и разговор ограничивался официальными вопросами и ответами по-русски или по-французски.
Один только раз на мгновение сломан был лед, и выглянула трепещущая смертным ужасом душа человеческая. Это был юноша с матово-бледным лицом. После обычного разговора он спросил Дерюгина, стараясь сохранить спокойный тон:
- Какие новости? Когда можно ждать... этого?
- Трудно сказать,- ответил Дерюгин,- суток через пять, я думаю...
Дрогнули мускулы лица, и смертельной тоскою зазвучал голос:
- Только через пять? Неужели не раньше?
С недоумением Дерюгин проследил лихорадочный взгляд человека, ожидавшего с таким нетерпением страшного конца. Тот смотрел на работу землекопов, только что начавших прокладку кабеля к центральной станции. Дерюгин понял: бедняга надеялся, что до развязки не успеют оборудовать отсюда связь, и он избегнет участи, уготованной двадцати.
'Ну, этот ненадежен,- мелькнула быстрая мысль,- придется заменить '.
Но он ничего не сказал.
Теперь предстояло еще осмотреть центральную станцию, с которой Дерюгин должен был послать искру в запалы орудия.
Таких пунктов было оборудовано два на тот случай, если один из них будет разрушен движением огненного шара, и расположены были они - один на окраине Красноселец, на покатом безлесном холме, а другой - на таком же расстоянии к северу, у самой германской границы.
Их отнесли на двенадцать-пятнадцать километров от пушки, так как не было нужды в такой непосредственности их близости, как для наблюдателей, а вместе с тем самая их отдаленность давала возможность более спокойной работы. Но это обстоятельство очень мало меняло положение находящихся здесь людей: они находились в районе, где землетрясение от взрыва и ураган должны были смести и уничтожить все живое; едва ли был шанс на тысячу уцелеть в этой волне общего разрушения.
Станция у местечка представляла совершенно открытую площадку на обратном скате холма, несколько закрывавшего ее от удара взрывной волны с севера. На легком деревянном столе, поставленном слегка покато внутрь, расположены были веером два десятка цветных лампочек с проводами от горизонтальной распределительной доски.
На стойках, скрепленных с сидениями, висели телефонные трубки.
В середине стола, в центре дуги, образованной лампами, лежала карта, изображавшая в крупном масштабе район на двадцать километров вокруг заряда. Наблюдательные посты на ней были отмечены яркими красными кружками и перенумерованы. Соответствующие цифры стояли и у каждой пары лампочек.
На станции ждал посетителей молодой инженер, уже несколько дней живший здесь же, у подножия холма, в небольшой походной палатке. Он довольно свободно говорил по-русски и встретил гостей с видом радушного хозяина. Крепко пожав руки обоим, он сказал, тщательно выговаривая слова, как это бывает с иностранцами:
-Добро пожаловать!
Потом назвал свою фамилию: инженер Козловский. Дерюгин вспомнил встречу в Красносельцах с бывшим майором польской армии,- ему почудилось что-то общее в голосе и в чертах лица обоих людей.
- Вы не сродни командиру Козловскому, начальнику охраны работ? спросил он молодого человека.
Тот улыбнулся широкой улыбкой беззаботного человека.
- Ну, как же: родной племянник. Дядюшка мне уже говорил о вас по телефону, так что я успел озаботиться легким завтраком. Не угодно ли? - И он все тем же широким, немного дурашливым взмахом, указал на свою палатку.
Дерюгин с любопытством посмотрел на этого странного, беззаботного человека.
Тот спокойно выдержал испытующий взгляд, и на открытом загорелом лице не шевельнулся ни один мускул.
- Спасибо,- ответил Дерюгин,- мы сначала смотрим вашу установку.
- Милости просим,- последовал ответ с тем же радушным жестом,- она теперь столько же ваша, и даже больше,- ведь вы - начальство.
- Осторожнее, сударыня,- любезно предупредил он Дагмару, прислонившуюся к легким деревянным перилам,- здесь недавно крашено и, вероятно, еще не совсем высохло.
Дерюгин еле сдержал улыбку, слушая этого чудака. А тот уже рассказывал о назначении приборов на столе, с видом фокусника, демонстрирующего особенно удачный и любопытный трюк.
- Начинается с телефонов... Звонят по очереди... Указывают створы, через которые движется шар... Следим по карте... Напряженное внимание... Загораются зеленые огни,- сигнал первый: противник появился в поле зрения наблюдателей... Ждем...
Вспыхивает красная лампочка,- шар попал на визирную линию трубы... Рука на кнопке контакта... Загорелся второй огонек, но первый погас... Еще один... Смотрим, не отрывая глаз... Третья вспышка: все перед глазами. Нажимаем ключ,- трах и готово!
Инженер махнул рукою, растопырив пальцы, словно бросая что-то в воздух.
Дерюгин с беспокойством взглянул на Дагмару, близкую к обмороку при описании драмы, которая должна была разыграться здесь через несколько дней. Козловский и сам заметил впечатление, произведенное его словами, будто вспомнил что-то, смутился и заторопил гостей зайти закусить 'чем бог послал'.
Все трое направились к палатке.
За столом инженер, стараясь загладить свою невольную оплошность, говорил не умолкая, рассказал два-три анекдота, вспомнил недавнюю революцию. Но все это не помогло. Девушка, охваченная тоскою и ужасом, рассеянно слушала болтовню Козловского и думала о своем.
В Красносельцах, куда Дерюгин заехал после осмотра обеих станций, ждала телефонограмма из управления, вызывавшая его срочно в Пултуск.
Прощаясь с начальником охраны, Дерюгин сказал ему:
- Познакомился с вашим племянником. Вот, кажется, неунывающий человек...
- Молодчина,- ответил бывший майор,- один из немногих, умеющих глядеть в глаза смерти с веселым лицом.
Впервые разговор коснулся этой темы открыто.
