энергии...
Болль очнулся от оцепенения, услышав негромкий, пронизанный тревогой голос:
- Нужна кровь. Немедленно!
- Возьмите мою!-откликнулся он.
- Не подходит группа. Надо ехать в институт.
...Он не помнил, как очутился посреди мостовой, как автоматическим движением, совершенно бессознательно успел повернуться боком между двумя троллейбусами и только потому не был раздавлен, как гроздь винограда в ладони.
Все было сделано вовремя и как надо. Однако люди не знали, что они имеют дело с Посланцами. Боллю показали только упругую коричнево-синюю опухоль величиной с большой кулак, которую удалили у Роя: она едва втиснулась в полукилограммовую банку. Посланцы, пожиравшие внутренности мальчика, чтобы завоевать себе жизненное пространство, умели маскироваться. И когда в страшную ночь Конца обезумевший от горя Болль схватил хирурга за плечи, стиснул мертвой хваткой, прижал к стене: доктор, отчего?! Отчего же, говорите!-врач поднял на него глаза, в которых плескалась безмерная тоска:
- Я не знаю. Никто покамест не знает.
Шли месяцы и шли годы, и боль, в первое время нестерпимо жгучая, жалящая, как ядовитый укус, смягчилась, сделалась глуше, однако от этого не стало легче: прежде она налетала удушающим вихрем, а потом на время отпускала, теперь же, ровная и неотвратимо цепкая в своем упорстве, жила в нем постоянно.
Болль работал с устойчивым неистовством, и поскольку он был медиком не более, чем все люди той эпохи, а физиком, математиком, кибернетиком - в равной мере, то было бы бессмысленной дерзостью попытаться описать конструкцию аппарата, над созданием которого он трудился. Вот о философской стороне работы Болля (она же составляла центр всей его напряженной умственной деятельности, стержень, на который нанизывалась бесчисленность сложных и очень часто неожиданных умозаключений) мы вправе хотя бы очень коротко, поговорить.
Смерть, болезнь, страдание, несправедливость, все то, что портит человеку жизнь или отнимает ее у него, - есть зло. Человек может и должен бороться с этим злом, и природа позаботилась о том, чтобы вооружить его для такой борьбы. Она дала ему руки, глаза и мозг. Она вложила в его сердце нёумирающую волю к борьбе.
... Нет, Болль понятия не имел о существовании планеты вурдов, которые жили в вечной неподвижности ради одного голого знания, мертвые под мертвенной сенью своего погасшего светила, и питались неистощимой энергией добрых чувств, в избытке рождавшихся каждую секунду на Земле. Но цель свою Болль видел с отчетливостью, которую можно было бы назвать сверхъестественной, если б днем и ночью, в периоды бодрствования и сна не жило в нем, властно и требовательно заявляя о себе, великое страдание и гнев против бессмысленной жестокости бытия.
Шли месяцы и годы, и Болль строил аппарат, чье назначение состояло в том, чтобы отыскивать зло, под какой бы личиной оно ни скрывалось и уничтожать его! И пришел день, когда аппарат был готов. Но оставалось одно, увы, чрезвычайно серьезное, препятствие -только устранив его, можно было привести аппарат в действие. Болль не мог найти источника энергии, который был бы вечен, а это он, считал необходимым условием, ибо решил покончить со злом во всех его проявлениях не только на Земле, но и в далеком Космосе.
Ночью ему приснился Рой-точно такой, каким он остался жить на последней фотографии: тонколицый, с плотно сжатыми, не по-детски твердыми губами, с глазами, взгляд которых был обращен куда-то в недоступность, весь собранный, словно готовый к схватке со смертью. Потом возник чудовищно громадный скорпион, изогнул черный хвост-жало и, жадно трепеща, потянулся к лицу Рея.
Болль закричал и ПРОСНУЛСЯ с острой болью в сердцe. Зятем привычной чередой потянулся кaлейдоскоп ассоциаций, странных сопоставлений, неожиданных смысловых нюансов, и вдруг Болль вскочил, одним ПРЫЖКОМ оказался y распахнутого окна и вцепился взглядом широко раскрытых глаз в черно-синее звезлное небо.
В детстве услышанный и поразивший тогда его вообрaжeние пример из биологии вспомнил он-о ДВУХ скоппионах, ПРИКРЫТЫХ одной банкой, обыкновенной стеклянной банкой, и неминуемо вступающих в смертельную схватку. Что ж, если зло не проймешь добром, значит...
Аппарaт Болля несся в черном вакууме Космоса. Он был послан в свободный поиск, его создатель не задавал ему никакой конкретной программы на маршрут. Но. покинув Землю, аппарат точно лег на КУРС-к слепому синему провалу в Космосе, где врaщaлась ВОКРУГ погасшего светила планета вурдов. Болль мог не беспокоиться об источнике энергии, необходимой для движения,-аппарат нанизывался на тонкую, невидимую, жесткую нить излучения холодной равнодушной злобы, в КОТОРОЙ было лишь жестокоe любопытство насекомого, и излучение это служило ему ГОРЮЧИМ.
...Сверкнет слепящая вспышка-планеты вурдов не станет. Синяя смерть умрет. И в некогда синем слепом провале Вселенной, к великой радости астронойов, чистым жемчужным светом засияет новая звезда.
