отдела, как он тут же перешлет его всем остальным — и кадровый отдел неделю будет учить тебя в душном конференц-зале уважению к представителям всех рас и верований. В общем, если ты крадешь скрепки, получишь по рукам линейкой.
Однако на сей раз я действительно переступил всякие границы. Каюсь!
Меня продержали в приемной полчаса или минут сорок пять, хотя мне показалось, что гораздо дольше. Все это время я тупо пялился на табличку «Служба безопасности». Больше читать было нечего. Секретарша с платиновыми волосами, подстриженными в виде шлема, и желтыми кругами курильщицы под глазами отвечала на телефонные звонки, искоса поглядывая на меня время от времени так, как смотрят на дорожную аварию, — стараясь не отрывать глаз от дороги.
Я сидел достаточно долго, чтобы моя уверенность в себе сильно пошатнулась. Возможно, именно этого они и добивались. Ежемесячная зарплата показалась мне в общем-то хорошей штукой. Может, не стоит наглеть? Может, подлизаться? Или уже поздно?
Арнольд Мичем не встал, когда секретарша провела меня в кабинет. Он сидел за громадным черным столом, походившим на полированный гранит. Лет сорока, сухощавый и жилистый, как пластилиновый Гамби из мультика, с квадратной головой, длинным носом и совсем без губ. Его седоватые каштановые волосы начали редеть. На Мичеме были синий пиджак с двойным рядом пуговиц и синий в полоску галстук, как у президента яхт-клуба. Он уставился на меня через большущие очки в стальной оправе. Сразу видно: чувство юмора на нуле. Справа от стола в кресле сидела женщина чуть постарше меня — похоже, ее обязанностью было записывать каждое слово.
— Стало быть, вы Адам Кэссиди, — сказал Арнольд Мичем, четко, даже чопорно выговаривая каждое слово. — Ну что, пижон, вечеринка закончилась?
Он раздвинул губы в ухмылке.
Боже правый! Плохи мои дела.
— Чем могу служить? — спросил я, стараясь принять изумленный и озабоченный вид.
— Чем
Как правило, я нравлюсь людям. Я умею завоевывать их доверие — брызжущего слюной учителя математики или клиента нашей компании, которому уже шесть недель не удается получить заказ. Но я сразу усек, что правила Дейла Карнеги сейчас не помогут. Моя судьба в компании действительно висит на волоске.
— Нет проблем, — ответил я. — Правду о чем?
Он аж поперхнулся от удивления.
— О вчерашнем празднестве, естественно!
Я помедлил, соображая, что сказать.
— Вы говорите о скромной вечеринке по поводу ухода на пенсию?..
Что именно им было известно, я не знал, поскольку тщательно замел все денежные следы. Говорить следовало очень осторожно. Женщина с блокнотом — стройная, с курчавыми рыжими волосами и зелеными глазищами — могла присутствовать здесь в качестве свидетеля.
— Скромная вечеринка? Быть может, по стандартам Дональда Трампа.
Говорил Мичем с еле уловимым южным акцентом.
— Всего лишь заслуженное моральное вознаграждение, — сказал я. — Поверьте мне, сэр, это чудесным образом отразится на подъеме производительности!
Он скривил безгубый рот.
— Моральное вознаграждение... Однако на его финансировании сплошь отпечатки ваших пальцев!
— Финансировании?
— Кончай дурака валять, Кэссиди!
— Боюсь, я вас не понимаю, сэр.
— Ты считаешь, что я болван?
Несмотря на то что нас разделяли шесть футов поддельного гранита, до меня долетели капельки слюны.
— Да вообще-то... нет, сэр.
Я не выдержал и улыбнулся — еле заметно, уголками губ, гордясь своим остроумием. Большая ошибка.
Землистая физиономия Мичема побагровела.
— Думаешь, это смешно — залезть в базу данных компании и откопать секретные номера выплат? Смешно? Ишь, умник нашелся! И ты считаешь, что выйдешь сухим из воды?
— Нет, сэр...
— Ты, враль проклятый! Козел вонючий! Да это все равно что сумку у старушки вырвать в метро!
Я попытался сделать покаянный вид, однако, судя по обороту, который принимал разговор, мое притворство было бессмысленно.
— Ты украл со счета корпорации семьдесят восемь тысяч долларов на дурацкую вечеринку для своих дружков-грузчиков!
Я судорожно сглотнул. Черт! Семьдесят восемь тысяч долларов? Я предполагал, что праздник обойдется
