каждом доме?
Мне это казалось вполне вероятным.
— Кажется, в Испании не хватает домов.
— Взрыв рождаемости, — со знанием дела произнесла Анджела. — Смотри, там, в конце улицы, в одном из домов горит свет. Но, если кто-нибудь живет в этих, они, наверное, обитают в темноте. — Она покачала головой. — Как ты думаешь, Десмонд отвезет нас в замок сегодня вечером?
— Не знаю, — задумчиво сказала я. В узком переулке быстро темнело. Двери всех домов были закрыты. — Я начинаю жалеть, что мы не остались в Куэнке.
Анджела с тревогой посмотрела на меня:
— Ты же не боишься, Лиза?
— Мне немного не по себе, — неохотно призналась я. — Не спрашивай почему.
Мне почему-то не хотелось рассказывать Анджеле, что Десмонд обманул нас с неполадкой в машине.
— Но ты всегда такая спокойная, невозмутимая и хладнокровная, Лиза, — в тревоге запротестовала она. — Даже на том корабле ты не паниковала. Здесь нет никого, кто мог бы напугать тебя, — только пустые стены, а через пару минут вернется Десмонд. Он так сказал. — Она улыбнулась. — Нам ничто не угрожает, когда Десмонд рядом. Он такой милый.
Я чуть не рассказала ей о полицейской машине и моей уверенности в том, что он обманул нас, утверждая, будто не видел, кто в ней. Я не могла объяснить свой минутный страх. Но это чувство постепенно ослабевало. Мне удалось улыбнуться ей.
— Тебе он нравится?
— Конечно. Невозможно быть милее, чем он был вчера вечером в Мадриде. Пение фламенко было просто потрясающим. Там еще была великолепная танцовщица-цыганка. Она тоже его знала. Исполнив танец, она подошла к нашему столику и подсела к нам. Она попросила его сказать мне, что находит меня очень красивой.
— В устах другой женщины это кое-что да значит! А не говорил ли он о политике? — спросила я нахмурившись. — Может быть, что-нибудь против правительства Франко? Или гражданской гвардии?
Анджела хихикнула:
— Скажешь тоже, Лиза! Я не поощряю своих кавалеров говорить о политике. Или даже думать о ней. Как только мужчина начинает говорить об этом, я понимаю, что дело идет к браку.
— С Десмондом?
— Шутишь, конечно! Когда я выйду замуж, это будет какой-нибудь симпатичный молодой человек, обладающий хорошими качествами, у нас на родине. Десмонд для меня все равно что Этьен в Пальме или тот итальянский парень в Венеции — просто с ними можно хорошо развлечься. И тебе следовало бы иногда развлекаться подобным образом, вместо того чтобы все время смотреть на картины Знаешь, ты смогла бы. Я видела, как глазели на тебя парни во время нашего путешествия.
Я имела представление, какого рода качества захочет Анджела увидеть в своем мистере Райте[5]: несколько нефтяных скважин в Техасе, железная дорога или цепь отелей.
Я сказала:
— Похоже, Десмонд возвращается, и, кажется, кто-то с ним. Анджела, надеюсь, ты не упомянешь при Десмонде, что он всего лишь временное явление. Эти темпераментные мужчины с мрачным взглядом и постоянно нахмуренными бровями бывают ужасно ревнивыми.
— Ш-ш-ш! — прошипела она. — Я и не собиралась говорить.
Из-за угла появился Десмонд, за ним шел какой-то мужчина с тяжелой корзиной. Это был высокий человек, такой же высокий, как Десмонд, но шире и крепче. Для такого крупного мужчины его коричневатое, обтянутое кожей лицо казалось на удивление изможденным. На нем была надета короткая кожаная куртка поверх открытой белой сорочки, не скрывавшей черных вьющихся волос на груди.
Он посмотрел на нас и улыбнулся, затем поставил корзину в машину и стал ждать, придерживая дверь открытой.
Я перевела взгляд с него на Десмонда:
— Ему что-нибудь нужно?
— Это Лука Кордоба — он поедет в замок вместе с нами, — сказал Десмонд. — Анджела, можешь пересесть на заднее сиденье к Лизе? Лучше, если он сядет рядом со мной. Лизе так будет удобнее.
Анджела неохотно вышла, а мужчина придержал для нее дверь. Он поклонился с какой-то странной грацией, когда она втискивалась на заднее сиденье. Странный мяукающий звук сорвался с его толстых губ.
— Лука родился в замке, — объяснил нам Десмонд. — Он находился на службе у семьи Махинас до тех пор, пока девушка, о которой я вам упоминал, не… умерла. Лука был искалечен во время революции и в результате стал глухонемым. Но он умеет читать и писать, и, если вы говорите по-испански, он хорошо читает по губам. Он держит несколько комнат готовыми для проживания и считает, что мы вполне сможем расположиться там сегодня ночью. В корзине у него провизия. Там полно чистого постельного белья. Так что в конце концов ты сможешь провести ночь в замке, Анджела, — добавил он.
— Ух! С этим? Он напоминает мне Бориса Карлова, — прошептала мне Анджела, пока Десмонд заводил машину.
— Ты хорошо знаешь Луку, Десмонд? — спросил я, когда машина тронулась.
— Да. И полагаю, я один из немногих, к кому он испытывает привязанность. Большинство живущих здесь людей смеются над ним или боятся его из-за внешнего вида и тех звуков, которые он порой издает. Армейские хирурги сделали ему искусственную челюсть, и у Луки нет языка. Подавив дрожь, я спросила:
— Он был… республиканцем?
— Лука? Нет, конечно! — засмеялся Десмонд. — Лука родился и воспитывался как слуга в замке. Семья Махинас с самого начала была против республики. Они предвидели тот хаос, который красные принесут Испании. Они знали, что социалисты недостаточно сильны, чтобы обуздать марксистов и анархистов. Так что дом и земли семьи Махинас были конфискованы Асаньей, а члены семьи объявлены вне закона как враги государства, когда к власти пришел Хуан Негрин.
Похоже, он выражал свое собственное мнение, а если так, то все, что я думала о нем, было абсолютно неверно. Десмонд не мог быть политическим противником, которого разыскивала гражданская гвардия. Он был профранкистом. И я решила, что это, пожалуй, больше соответствует характеру Десмонда.
Мы ехали по узкой дороге между высоких гор. Десмонд включил передние фары, но в полутьме мрачных пурпурных теней фары были бессильны.
— Лука смог тебе что-нибудь сообщить о том человеке, которого ты хочешь повидать? Он в замке? — спросила я.
— Нет, но вчера поздно вечером видели, как он проехал через деревню. Лука ходил в замок сегодня утром, чтобы проверить, нет ли его там, — его не было. Но это не имеет значения. Я знаю, куда он теперь направится.
— Кажется, ты говорил, что от замка Махинас до провинции Теруэль нет ничего, кроме гор, — вмешалась в наш разговор Анджела.
— Ты воспринимаешь все так буквально, Анджела, — сказал он. — Действительно, между замком и Теруэлем нет домов, но в горах рассеяны охотничьи хижины, и среди них есть одна, где будет он. Я сказал об этом Лизе. И там мы с Лукой встретим его завтра.
— Кажется, ты считаешь, что мы вмешиваемся в чужие дела? — натянуто спросила я.
Его легкое раздражение сразу исчезло.
— Меня это нисколько не удивляет. У вас есть все права задавать вопросы. Я привез вас сюда. Я пользуюсь вашей машиной и, похоже, слишком мало даю вам взамен… Что еще беспокоит вас обеих?
— Одна вещь, — ответила я. — Если тот человек приехал сюда прошлым вечером, значит, его не было в той машине, что мы видели сегодня. Думаю, в деревню не так часто приезжают машины, так что, возможно, Лука знает, кто был в черном седане?
— Это имеет значение?
