Продолжая смотреть ей прямо в глаза и хохоча все громче, он, пятясь задом, вышел из палатки. Холщовая дверь опустилась за ним.
Вскоре звук трубы огласил весь лагерь, и начальники собрались вокруг малуанского флага, знамени армии. Тома, главнокомандующий, стоя, поджидал своих помощников, опираясь обеими руками о копье, древко знамени.
— Береговые Братья, — сказал он, когда они все были в сборе, — я сейчас рассмотрел вблизи крепостной вал, ров и прочую ерунду: заграждения, казематы, батареи, бастионы, кавальеры, люнеты, куртины, патерны и остальной вздор, со всех сторон окружающий Сиудад-Реаль. Знайте, что все в прекрасном состоянии и что осажденные, по-видимому, весьма высокомерно полагаются на свои стены. Это не беда! Мы все-таки будем сегодня же ночью в сердце города, если Пресвятая Дева Больших Ворот, в которую я верую, удостоит принять обет, мною приносимый, построить в ее честь часовню на острове Тортуга сразу же после возвращения, и отдать в эту часовню все самое ценное и прекрасное, что нам удастся награбить в здешних церквях, аббатствах, обителях и монастырях.
— Решено и подписано! — сейчас же согласился авантюрист из Дьеппа, добрый католик; между тем, как гугенот с Олерона, слыша, как поминают и славят Пресвятую Матерь Божью, презрительно плюнул. Но он не посмел возразить, потому что пылающий взор малуанца устремился на него, полный опасной угрозы. Ну, а Лоредан-венецианец, тот, по обыкновению, улыбался, всегда готовый одобрить все, что не вредило его собственным интересам. Точно также не возражали и Краснобородый, и Мэри Рэкэм, с той только разницей, что англичанин не улыбался, а заливался во все горло, а женщина-корсар, серьезно занявшись новым толедским кинжалом, впервые попавшим в ее руки, не слышала ни слова из его речи.
Так как никто не вымолвил ни звука, Тома продолжал:
— Раз мы в этом сошлись, перейдем к дальнейшему. Флибустьеры, как я уже вам говорил, нам придется перелезать высокие стены, перепрыгивать широкие рвы. Несмотря на это, мы наверняка будем завтра в Сиудад-Реале, раз мы решили там быть. На этот счет не может быть никаких сомнений. В средствах недостатка не будет. Кто из вас посоветует лучшее?
По-прежнему никто не издал ни звука. Внимательно слушая, заранее повинуясь и доверяя, флибустьеры ожидали приказания корсара.
— Отлично! — гордо произнес Тома. — Чего вы не знаете, то знаю я! — И он вытащил из-за пояса длинную стрелу с колючим острием, ту самую, которую давеча пустил в него, в Тома, чуть его не задев, один из индейцев, защитников вала.
Тома высоко поднял эту стрелу, выставляя ее всем напоказ.
— Вот что послужит нам и лестницей, и перекидным мостом, если угодно будет Спасителю и его Пресвятой Матери.
Стрела была цела, кроме острия, которое сломалось, ударившись о камень. Крайне изумленные авантюристы подошли поближе, чтобы получше рассмотреть эту оперенную палочку, которую им назвали» лестницей»и «перекидным мостом»…
— Ладно! — первая прервала молчание Мэри Рэкэм, насмешливо тронув пальцем затупившуюся стрелу. — Ладно! Клянусь господней требухой! Вот уже один ров засыпан, а стена пробита. Вперед же! Нечего болтать: город взят!
Тома молчал. Гугенот с Олерона, любопытный, как все еретики, стал расспрашивать:
— Каким образом эта стрела…
Ответ последовал надменный:
— Раз я ручаюсь, то мне кажется, этого достаточно. Вот что, довольно болтовни, обсудим дальнейшее. Теперь твой черед, брат Лоредан, подумай вот о чем: ночь будет темная и безлунная; сумеешь ли ты все- таки, когда укрепленный пояс будет взят, провести нас, несмотря на темноту, по запутанным улицам, переулкам и перекресткам.
— Не лучше и не хуже, чем среди бела дня, — заявил венецианец. — Нам, очевидно, придется с большой поспешностью занять прежде всего защитные укрепления: замок и редут, а также казармы…
— Представляешь ли себе, — спросил Тома, — какого порядка и плана нам нужно в этом отношении придерживаться?
Лоредан-венецианец задумался.
— Представляю, — сказал он наконец. — Прежде всего и самым спешным образом нам нужно будет не захватывать, а поджигать. Так как нам будет, поистине, необходимо не разъединяться друг с другом, раз мы и вместе-то не слишком многочисленны… Итак, мы подожжем несколько зданий, которые я сумею отыскать без затруднения, если бы даже ночь была темнее ада. Затем, не задерживаясь у домов и складов, — о штурме их порознь не может быть и речи, иначе мы бы сразу оказались рассеяны и ослаблены, — мы бросимся прямо к цитадели, захватим ее и в ней засядем. Очевидно, там будут в сборе все главнейшие неприятельские начальники, и они сразу попадут в наши руки. Солдаты, лишившись, таким образом, командиров, долго не выдержат. И мы, задолго до восхода солнца, овладеем городом. Главное — стараться избегать во время наших поджогов зубчатых монастырских стен, осада которых, не имея никакого смысла, будет нам стоить больших потерь и драгоценного времени, если не хуже. Но это уже мое дело — быть хорошим проводником и пройти, сторонясь монахов, без злоключений.
— Хорошо, — сказал Тома.
Он минуту колебался, как будто размышляя. Потом, изменившимся голосом, более тихим, странно ускоряя слова он повторил слова Лоредана:
— Так значит, в цитадели мы найдем всех главных начальников, вельмож города… Брат Лоредан, что ты о них знаешь? Кто они, и как их зовут?
Мэри Рэкэм, не стесняясь, опять стала издеваться.
— Ей-богу! — воскликнула она, — вот уж, действительно, важно, — зовут ли кастильских обезьян Карлосами, Антонио или Хосе…
Бесстрастный Тома, казалось, не слышал ее. Впрочем, Лоредан, всегда учтивый и любезный, не замедлил ответить.
— Сиудад-Реаль, — пояснил он, — не особенно благородный город. И населен он в основном простонародной сволочью, пришедшей из Испании вслед за солдатами, которых король испанский некогда сюда послал. Впрочем, эта сволочь очень быстро и скандально обогатилась торговлей и разработкой рудников. Но от этого она не перестала быть сволочью, и в городе, таким образом, нет ни именитых горожан, ни тем паче знати. Единственные подлинные начальники и вельможи, — это те, которых сюда назначает король, а именно: губернатор по имени дон Фелипе Гарсиа, — если только его не сменили за эти два года, чего я не думаю, так как он только что приехал тогда; советник, по имени дон Педро Иниго, и прокуратор, по имени Луис-Медипа Соль, — оба последние для гражданских дел; для военных в распоряжении у губернатора находятся несколько капитанов пехоты, но не думаю, чтобы я знал кого- нибудь из них, потому что отряды, стоящие в Новой Гренаде, часто меняют свою стоянку, и те, которые сейчас занимают Сиудад-Реаль, стояли, наверное, в Санто-Фе или в Маракайе в то время, когда я был здесь в последили раз.
Тома, слушавший его самым внимательным образом, продолжал расспросы:
— У этого губернатора, советника и прокуратора есть, конечно, жены и дети… с которых мы можем получить более значительный выкуп.
— Нет, — ответил Лоредан. — Ни один испанский чиновник или дворянин не привез бы свою семью в город, населенный одними проходимцами. Все, мною названные, живут холостяками.
Тома, как бы удивленный, поднял брови:
— Неужто?.. А не забыл ли ты упомянуть еще какого-нибудь начальника?
Лоредан, поразмыслив, вскинул вдруг плечами.
— Ах, чтоб тебя! Конечно! Клянусь львом! — сказал он, презрительно смеясь. — Я чуть не забыл много начальников, а этими начальниками нельзя пренебрегать, раз дело идет о получении выкупа, — потому что все они богаты. Хоть и населенный, как я только что сказал, одним простонародьем, Сиудад-Реаль все же город чванный и неугомонный, поэтому, опасаясь волнений, или даже мятежей, испанский король дал недавно этим мужланам право выбирать себе для внутреннего управления алькальда, сержантов, приставов и четырех офицеров милиции, — этих лиц они всегда выбирают среди самых зажиточных. Алькальд, насколько помню, именовался тогда или, вернее, заставлял себя именовать, как вельможу, хоть
