тропиках имеются весьма ядовитые насекомые, способные вызвать отравление, лихорадку и даже смерть.
– Будем надеяться на лучшее, – Грэм едва сдерживал улыбку. Ему было неловко, ведь, Шон мог оказаться прав, и насекомое – действительно ядовитое. Но его рассмешили рассуждения Шона о профессионализме «кусаки».
К общему удовольствию и счастью укушенного всё обошлось только укусом, который не был опасным, но весьма болезненным, так как, вступив на край террасы, «жертва нападения» всё ещё почёсывала спину прутом.
– Как вы думаете, друзья мои, насекомые кусаются только из любопытства или они находят в этом радость самоутверждения? Впрочем, какая разница, если спина болит одинаково. – После дружного смеха, Сергей завершил свою мысль по поводу особенностей насекомых. – Единственное, в чём я не сомневаюсь, что они разумны, по крайней мере, мой крылатый и кусачий обидчик.
– Если не секрет, Серёжа, что натолкнуло вас на такую мысль? – При этих словах Шон лукаво посмотрел в сторону Грэма.
– Моё предположение строится не на пустых домыслах, а исключительно на неоспоримом факте. Только разумное существо способно так профессионально выбрать и, я бы сказал, рассчитать место укуса на моей спине, что пришлось воспользоваться прутиком, чтобы добраться до раны и почесать её.
От последних слов Щербакова смех возобновился с новой силой, только смеялись двое. Сергей же присоединился к ним лишь после подробных объяснений. Действительно, было забавным, что Шон и Сергей не зависимо друг от друга определили напавшего «кусаку», как профессионала.
– Послушайте, Сергей, – Грэм не мог удержаться от соблазна, воспользоваться случаем, чтобы задать русскому провокационный вопрос, – а вам не кажется, что укусивший вас агрессор страдает ещё и культом личности…
Грэм не ожидал мгновенного ответа со стороны Щербакова.
– Я понял намёк, но сейчас в России – культ наличности, точнее, безналичности.
– Что вы этим хотите сказать?
– Только то, что в первом случае – надо быть личностью, а во втором – достаточно обзавестись чековой книжкой. По мне, лучше личность – его труднее купить за наличность.
– Всё, Серёжа, сдаюсь. Извините, так вышло.
– Понимаю, сам еле сдерживаю свой бронепоезд.
– Не понял? Вы о чём?
– Извините, забыл, что наша культура слабо проникла в европейские страны. Это слова из песни: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запaсном пути».
Тихий и неожиданный идеологический спор завершился улыбками.
Грэм в очередной раз удивился способности Сергея уходить из конфликтных ситуаций, превращая всё в шутку. Впрочем, хлёсткость и точность полученных от Щербакова ответов так же впечатлили. Уайтхэм, даже позавидовал русскому физику, который умел сохранять спокойствие и уравновешенность, даже в неожиданных ситуациях, когда ситуация казалась безвыходной.
Вот и сейчас, русский, как он говорил сам – «вышел сухим из воды».
– Чёрт знает? Может всё дело в загадочной русской душе? – Грэм не находил иного объяснения.
Глава 4
Почесав в последний спину, Щербаков забросил сломанный прут в пышный куст, расположившийся под террасой, и направился к холодильнику, который стоял у стены террасы, окружённый тремя столиками со стульями, создавая некое подобие уютного, почти семейного кафе. Достав несколько упаковок с соками, Сергей, как всегда, предложил всем присутствующим «промочить горло» коктейлем собственного производства.
Удивительно, но русскому физику удавалось создавать совершенно неповторимые вкусы напитков, так что практически всегда он находил «собутыльника», так он сам красочно называл желающих разделить с ним удовольствие. Его собеседники не были исключением и не без удовольствия решили составить ему компанию – и не пожалели об этом.
– Сергей, признайтесь честно, как вам удаётся создавать такие изумительные на вкус коктейли? Я всегда был убеждён, что этому надо специально учиться. Впрочем, не исключаю, что вы прошли обучение в подобной школе?
– Грэм, дружище, пред вами буду честен как перед будущим. Единственный принцип, который мне позволяет безошибочно выверять количественное соотношение компонентов – это хорошее знание пропорции так называемого числа «фи» или золотого сечения. Впрочем, и это не самое важное. Наиболее затруднительно точно рассчитать очерёдность перемешивания различных компонент напитка. Понимаете, все они имеют различную плотность, а всем известно, что процесс диффузии соков происходит по-разному в зависимости от того, кто в кого вливается…
Щербаков вошёл в кураж, заставив обоих слушателей раскрыть рот от всех тонкостей, которыми владел «тайный кулинар» в таком, казалось бы, пустяковом деле, как размешать два-три сока в одной ёмкости. Наконец, знаток напитков завершил своё выступление.
– Ну ладно, уговорили! По большому секрету, и только из огромного уважения к вам обоим, могу предложить наиболее доступный для непрофессионалов-любителей, как вы, способ приготовления настоящего эликсира жизни. Запоминайте или записывайте: берёте всё, что попадёт вам под руку в холодильнике и сливаете найденное в одну ёмкость в пропорции «как бог на душу положит» или, говоря по-русски, «как левая нога захочет». Далее, тщательно перемешиваете всё это до полной готовности, пока не захочется пить. Вот и всё! Именно так было приготовлено это чудо. Правда, вкусно?
– Грэм, да ведь он над нами издевался?
– Ну, сумасшедший, что возьмёшь? – отозвался физик и наполнил бокалы вторично. Выпив одним глотком содержимое, он добавил с деланно кислой физиономией: – Ну и гадость – эта ваша заливная рыба.
– Сергей, я давно хотел спросить, откуда вы черпаете свои бесконечные поговорки, присказки и крылатые выражения? Не повторяйте только своей знаменитой фразы: «Богатый русский язык – три слова, а сколько сочетаний». Мне, правда, интересно, где вы находите столько шуток и словесных перлов?
– Всё очень просто, Шон. Так отозвался о настоящей заливной рыбе один из героев кинокомедии талантливого российского режиссёра Эльдара Рязанова. Жаль, что европейцы, да и другие жители нашей небольшой планеты, не живущие в России, лишены возможности видеть наши фильмы, которые не так уж и плохи. Предвидя возможные ответные обвинения, сразу замечу, что мои соотечественники достаточно хорошо знакомы с кинематографической культурой Запада. Более того, у многих россиян есть свои любимые актёры из различных стран мира.
Заметив некоторое замешательство и чувство вины на лицах друзей, Щербаков поспешил сменить тему, причём, сделал это, абсолютно не меняя тональности речи.
– Так что, вот я и говорю… – он сделал небольшую паузу, привлекая тем самым внимание своих собеседников к себе. – Грэм, если вас не затруднит, сообщите мне, как на исповеди, что новенького вы узнали из разговора Лии с Онри, свидетелем, а может и активным соучастником которого вы были сегодня утром?
Историк не сразу понял, что вопрос адресован именно ему, из-за чего, на несколько секунд зависла пауза, пока Уайтхэм соображал, что к чему. Как только, он пришёл в себя от неожиданного перехода темы, то решил сам включиться в предложенную Сергеем игру. Как нарочно, на террасе показался Крис Ланц, командир строящегося звездолёта. Он радостно присоединился к разговаривающим приятелям и не избежал участи быть угощённым «коктейлем Щербакова».
– Как я понимаю, вы, Серёжа, не подсматривали за нами, а только наблюдали из-за угла? – съехидничал Грэм, адресуя свои слова Щербакову.
– Ага, из-под соседнего куста. Того, что справа от того места, где вы секретничали. – Не менее язвительно отфутболил физик, давая тем самым понять, что разборок не избежать.
– Ну, если вы чистосердечно признались в своей шпионской деятельности, то нет сомнения, что истинная причина вашего негодования – откровенная зависть. Признайтесь, Серёжа, вы позавидовали мне и Онри, что нам выпало счастье беседовать с Лией. Да я просто уверен, вы так же безнадёжно сражены её
