Это был условный сигнал. На все остальные звонки можно смело не обращать внимания.
Рут так долго лежала в ванне, что задремала, и очнулась лишь почувствовав, что мерзнет. Она потянулась к крану горячей воды, но в этот момент услышала звук открывающейся двери и голос Хэнка, благодарившего коридорного за услугу.
— Благодарю вас, сэр. — Судя по довольному голосу, служащий явно получил щедрые чаевые за то, что впустил Хэнка в номер.
— Наверное, буду жаловаться дирекции гостиницы, — произнес Хэнк, появляясь в дверях ванной комнаты в тот момент, когда вышедшая из воды Рут закутывалась в банную простыню. — Стоило лишь заикнуться, что я твой муж, как мне тут же открыли дверь, а ведь на моем месте мог оказаться кто угодно.
— Я предупредила, что ты можешь прийти, и описала твою внешность, — решила оправдать коридорного Рут. — А теперь, будь добр, выйди. Мне надо одеться.
— Как будто я никогда не видел тебя нагой, — попытался возразить Хэнк, но, видя, что жена настроена решительно, покорно закрыл за собой дверь.
— Что ты задумала? — услышала Рут из-за двери его голос.
— Пообедать в роскошном ресторане и послушать мюзикл, — небрежно сообщила Рут. — Завтра хочу походить по магазинам.
— И ты собираешься все это проделать одна, без меня? — нервно спросил Хэнк.
— Да! — бросила через дверь Рут, улыбаясь своему отражению в зеркале. Рут нравилась новая прическа, делавшая ее более сексуальной и загадочной. — Если, разумеется, ты не изъявишь желания сопровождать меня, — добавила она после минутной паузы. — Не хочу, чтобы ты подумал, будто я проверяю тебя или что-то в этом роде.
— Рут! Это в конце концов глупо. Открой!
— Дорогой, женщины не любят, когда им мешают заниматься своей внешностью.
— Черт побери! Если ты не откроешь, я взломаю дверь! — взревел Хэнк.
— Ты не сделаешь этого, — невозмутимо промурлыкала Рут, накладывая слой крема. — Буйство совершенно не в твоем стиле. К тому же это не понравится администрации отеля.
Она услышала тяжкий вздох, и ей стало жаль мужа. Возможно, он не любит ее так сильно, как хотелось бы, может быть, его привязанность носит в основном сексуальный характер, но ясно одно — она ему не безразлична.
Рут распахнула дверь, и стоявший за ней Хэнк чуть не упал.
— Мне не нравится, когда меня не пускают к собственной жене! — в гневе воскликнул он.
— Мне надоело все делать с оглядкой на тебя, Хэнк. — Рут похлопала мужа по плечу. — Я буду жить так, как мне хочется, одобряешь ты это или нет.
— А какое место в твоей новой жизни будет занимать Кэтрин? Кстати, где она?
— Она в надежных руках миссис Твист, — поспешила успокоить его Рут. — Что касается нашей будущей с ней жизни, Кэтрин станет вполне современным ребенком, одним из тех, кого работающие матери вынуждены повсюду таскать за собой. Я куплю для этого специальную сумку.
— Прекрасно! — саркастически заметил Хэнк. — И как ты это себе представляешь? Что, если во время работы младенец проголодается? Достанешь грудь и начнешь его кормить в присутствии посторонних? Или кинешься искать плиту, чтобы разогреть кашку? — Хэнк явно терял выдержку, а с ней и способность здраво рассуждать. — К черту! Я не позволю таскать моего ребенка в сумке, как тряпичную куклу!
— Если хочешь знать, я собираюсь посещать художественную школу, — не обращая внимания на его ярость, с невозмутимым спокойствием продолжала Рут. — У меня обнаружились явные способности, а в наши дни женщина должна уметь сама себя обеспечить.
Всегда сдержанный, спокойный, умеющий владеть собой, Хэнк, казалось, вот-вот взорвется.
— Даже если бы я не был твоим мужем и не содержал вас, все равно при тех деньгах, которые оставил Остин, тебе не надо будет работать!
— Работают не только ради денег, — парировала Рут, доставая зеленый карандаш для глаз, — но и ради того, чтобы почувствовать, что ты на что-то способен, интересен людям как личность. Короче говоря, вопрос о художественной школе решен, нравится тебе это, мой дорогой, или нет.
Уголком глаза Рут увидела, как заходили желваки на лице Хэнка.
— Прекрасно! — процедил он сквозь зубы и вышел из номера, захлопнув за собой дверь.
План миссис Твист оказался, конечно, замечательным, подумала Рут, только не обернется ли он против меня?
11
Хэнк как вкопанный остановился в дверях своего кабинета в офисе. Секретарша уже ушла. Его рука так и осталась на выключателе. Что это, думал он, неужели я сошел с ума?
Он протер глаза, но Остин как сидел, так и остался сидеть в кожаном кресле, положив ноги на стол.
— Не волнуйся, это действительно я, — заверил Хэнка старый друг.
Остин заложил за голову сплетенные руки и выглядел при этом как-то уж чересчур непринужденно для человека, который ушел из жизни три года назад.
Хэнк встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Кажется, размолвка с Рут подействовала на мою психику, решил он.
Грустно улыбнувшись, Остин убрал ноги со стола. Хэнк отметил про себя, что гость одет в джинсы и свитер с вышитой надписью «Вашингтонский университет». Он вспомнил, что когда-то уже видел друга в этой одежде.
— Послушай, старина. Я не могу сидеть здесь всю ночь, так что приди в себя и выслушай меня, пожалуйста. Мне пришлось испросить специальное разрешение, чтобы появиться здесь сегодня. Боюсь, это моя последняя возможность и больше мы никогда не увидим друг друга. Так что давай не будем терять время.
Хэнк прошел к бару и налил себе большую порцию бренди. Мне просто необходимо выпить, подумал он. Хороший глоток спиртного живо прочистит мозги.
Опорожнив бокал, он повернулся. Остин был на том же месте.
— Понимаешь ли ты, как тебе повезло в жизни? — спросил Остин. — Рут — изумительная женщина, и к тому же любит тебя. Сколько на свете мужчин, которые мечтают обрести такую спутницу жизни!
Хэнк провел рукой по волосам. Черт его знает, как странно устроен наш мозг, размышлял он. Готов поклясться, что Остин выглядит как живой.
— Ты ошибаешься, — произнес он наконец. — Рут собирается уйти от меня и начать богемную жизнь, занимаясь живописью и, как папуаска, таскать всюду за собой нашу дочь.
Остин рассмеялся, и его смех живо напомнил Хэнку старые добрые времена, когда они были юны и беззаботны.
— А, это ты о школе живописи? Не волнуйся, старик. Все будет в порядке.
Правила игры сразу стали понятными и легкими, и Хэнк моментально подключился к ней:
— Ты хочешь сказать, что Рут откажется от своей навязчивой идеи относительно школы живописи?
— Вовсе нет, — ухмыльнулся Остин. — Ты даже не подозреваешь, какую оказал ей услугу, подарив набор кистей и красок. Никто, Рут в том числе, еще не знает, что у нее настоящий талант, который очень скоро проявится, и уже через три года ее картины будут выставляться в галереях страны.
Хэнк рухнул в кресло. Нет, оказывается все на самом деле очень даже не просто. Кто бы мог подумать, что подсознание способно создавать такие сложные ситуации. И потом, что с того, что Рут станет известной художницей? Разве это решит возникшие в их отношениях проблемы? Скорее, наоборот. Уже сейчас она не такая, какой была в то время, когда он узнал ее и полюбил. Ему совершенно не нравилась Рут, стремящаяся к полной самостоятельности и желающая делать все, что ей захочется, не считаясь с мнением мужа. Остин
