держится! Парень ты сильный, животные тебя знают, привыкли, так что подходишь по всем статьям. Приходи завтра с узелочком на вокзал. Только одно условие – никому ни слова о нашем уговоре, не то попадёт мне от Корнилова и твоей сестрицы.
Ранним утром следующего дня тихо собрал я вещички и перед уходом присел в передней на стул. «Жаль стариков, – подумал я, – надо бы написать прощальную записку».
В эту минуту в передней неожиданно появился отец и грозно спросил:
– Ты куда это собрался?
– Уезжаю со зверинцем, не сердись, – пролепетал я.
– Скатертью дорога, уезжай куда хочешь. Знать тебя не желаю! – крикнул отец, махнул рукой и скрылся в спальне.
Оттуда послышался мамин плач и причитания. Их прервал громкий отцовский голос:
– Не реви, мать! Скоро твой блудный сын вернётся. Постоит у клеток, почистит навоз, познакомится с ударами львиных да медвежьих лап и сбежит из зооцирка.
Я молча поднялся, взял узелок и вышел из дома.
Трое суток тряслись мы с дядей Костей в большом товарном вагоне. Каких только зверей в нём не было: львы, белые и бурые медведи, угрюмый слон Ранго, весёлый пони Орлик, змеи и храбрый сторож зверинца – лохматая дворняжка Жучка.
В Кирове расположились мы на рыночной площади. С восхода солнца до позднего вечера вертелся я как белка в колесе: чистил клетки, кормил и поил зверей, помогал на репетициях, чинил и красил реквизит.
Каждый день было два-три представления, а в воскресные дни даже четыре. О самостоятельной дрессировке и мечтать было некогда. Но я не падал духом, ни разу не подумал о возвращении домой. Дядя Костя терпеливо учил меня обращаться с хищниками, разбираться в их настроении, учитывать характер каждого зверя. Научил меня мой наставник и плотничать, и слесарить. Хорошую трудовую школу прошёл я у дяди Кости.
Корнилов знал о моей мечте – стать дрессировщиком, но вида не показывал и не делал мне никаких поблажек как родственнику. Правда, иногда во время репетиций Александр Николаевич шутливо говорил:
– Присматривайся, Валентин, присматривайся. Учись, пока я жив. Через несколько месяцев случай помог мне завоевать всеобщее уважение.
Репетировался заключительный трюк новой программы. В центре арены было установлено металлическое кольцо с маленькими площадками по бокам и наверху. На этих площадках стояли на задних лапах бурые медведи. А вокруг кольца цепочкой бежали львы. Дядя Костя смочил кольцо керосином и зажёг. Корнилов щёлкнул бичом. Львы по одному стали прыгать сквозь огонь.
– Валя! Приготовься открыть дверь! – крикнул Корнилов.
– Готов! – ответил я и, поглощённый зрелищем, не раздумывая, распахнул железную дверь.
Медведи, не дожидаясь команды дрессировщика, спрыгнули с площадок и бросились за кулисы, где стояли две открытые клетки – одна для них, другая для львов. Львы ринулись за мишками. Я так растерялся, что тут же совершил вторую ошибку – не закрыл вовремя дверь с манежа, чтобы отделить медведей ото львов. Медведи, разгорячённые огнём и испугавшиеся львиной погони, вбежали в чужую клетку. Следом за ними туда ворвались хозяева клетки – львы, и началось настоящее звериное побоище.
– Валька! Что ты натворил! Они же перекалечат друг друга! – закричал дядя Костя.
В ту же секунду какая-то неведомая сила заставила меня схватить совковую лопату. Не сознавая опасности, кинулся я очертя голову в злополучную клетку. Как потом рассказали свидетели этой сцены, я молотил дерущихся зверей лопатой и что-то кричал во всё горло. Мне удалось выгнать из клетки всех медведей и затем невредимым выбраться самому. Дверцу львиной клетки запер дядя Костя, а Александр Николаевич водворил медведей на их законное место. Сам я в эти минуты уже ничего не видел и не слышал. Ноги дрожали, голова кружилась, на лбу выступили капли холодного пота. В изнеможении я опустился на землю…
Наутро вызвал меня к себе директор зверинца, объявил выговор за халатность во время репетиции и поздравил с повышением:
– За твою отчаянную храбрость перевожу тебя, Валентин, на должность помощника дрессировщика! Согласен?
– Конечно! – воскликнул я. – Большое спасибо!
– Благодари не меня, а Александра Николаевича. Сам Корнилов тебя рекомендовал.
Так сбылась моя мечта.
Через три года львов и медведей отдали другому дрессировщику, а Корнилов стал выступать в больших цирках в новом аттракционе со слонами.
К этому времени я сделался его правой рукой, меня уже величали тренером-дрессировщиком. Даже строгий отец простил беглого сына и радовался моему успеху. Но я не чувствовал полного удовлетворения – хотелось не только дрессировать животных, но и выступать с ними перед публикой, стать артистом. О том, как я этого добился, вы узнаете из следующего рассказа.
Буркет и Дымка
За год до начала войны работали мы летом в Москве на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.
Рядом с нашим цирком была зоологическая площадка юных натуралистов, что-то вроде маленького зоосада. В одном вольере содержались олени, в другом медведи, в третьем орлы. Ведали этой площадкой октябрята и пионеры. Я подружился с ребятами, рассказывал им про животных, водил в цирк за кулисы, где показывал слонов, лошадей, дрессированных собачек.
