Князь в нетерпении дёрнул правым плечом.
– Юрий Всеволодович спрашивает, как ты в шатёр попал, а не в Орду, – поспешно сказал Захар.
– В шатёр? – Мальчонка бережно поставил ковш на пол и поднял в рыжих веснушках лицо. – В шатёр утром заполз, когда никого не было. Вижу – сундук открыт, я в него и забрался, чтобы тебя, князь, дождаться и всё рассказать. Только твой окольничий допрежь вошёл и сундук запер. Я звал, звал, чуть не задохнулся. Да ты не думай, я не с пустыми руками пришёл. Упредить хочу.
– О чём это?
– Прежде чем к тебе идти, кланялся я боярину Мамырёву.
– Окольничему Ивана Тверского?
– Ему. Вчера, как стемнело, в его шатёр пробрался. Не стал меня слушать боярин, сказал: «Много вас. Всех выкупать – казны не напасёшься». А мне лучше смерть, чем здесь оставаться.
– Что ещё боярин сказал?
– Ничего больше. Меня из шатра вытолкал и сам ушёл. Я – за ним. Цепь подобрал, чтобы не гремела, он меня и не приметил. Я думал снова его попросить, только не вышло. Совсем немного боярин прошёл, навстречу ему Хажибейка попался.
– Толмач Хажибей? Как распознал, коли темно было?
– Хозяин он мой. Да его по разговору кто хочешь признает.
– Правда это, – вставил Захар. – Чудно он говорит.
– Дальше! – нетерпеливо выкрикнул князь.
– Дальше стали они сговариваться, как тебя, князь, извести.
– Врёшь!
– Не обучен врать. – Мальчонка поднялся на ноги, привычным движением подобрав громыхавшие цепи. – Боярин сказал: «Придумай, как извести Холмского, ничего для тебя не пожалею». – «Нисего? Всё мине отдашь?»—«Всё отдам, только выручи». – «Давай». Что ему Мамырёв в руку положил, я не видел. Только Хажибейке мало показалось. «Есё давай». – «После дам, как дело сделаешь». – «Не мине давай, немому Капьтагаю давай. Он у порога, ему кланись. Хоросо кланись, он поднимет верёвку – и нет баска у княси».
– Злодеи, злодеи, – Юрий Всеволодович заметался по шатру, не находя выхода душившей его ярости.
– Как звать-то тебя? – спросил Захар у мальчонки.
– Пантюшка. Пантелей, по прозвищу Гнедыш.
– Спасибо, Пантюшка Гнедыш. Отвёл ты от нас беду. И мы тебя не оставим – выкупим или украдём. Теперь до ночи ступай, негоже, если тебя здесь увидят. Иль погоди, – Захар нагнулся, огромные пальцы сдавили железные обручи на Пантюшкиных ногах, Пантюшка почувствовал, что оковы разжались. – Пока не тронь, пусть висят, а как понадобится – враз сумеешь освободиться.
– Спасибо. Ввек не забуду.
Пантюшка ушёл. Вскоре после его ухода в шатёр пожаловал толмач Хажибей, знавший по-русски. Был толмач мал ростом, щупл и кривобок. Бородёнку имел длинную, узкую – в три волосины, седую и пожелтевшую.
– Повелитель Вселенной ждёт тебя, князь, – голос у толмача был тонкий. Сказав, он хитро заглянул князю в глаза.
Захар в свою очередь бросил на князя быстрый взгляд: сдержится ли Юрий Всеволодович, не вспылит ли, не дёрнет ли правым плечом – верный у князя признак гнева.
Князь не вспылил. Только синие с тёмным отливом глаза сделались словно воронёная сталь.
– Спасибо, почтеннейший Хажибей, что потрудился прийти, – проговорил он, слегка задыхаясь. – Не погнушайся малым приношением и не оставь мудрым советом, как войти, где встать, кому первому поклониться.
Князь сдёрнул с руки изумрудный перстень и протянул Хажибею. Камень вспыхнул холодным Зелёным светом. Толмач чуть не вырвал подарок из княжеских рук.
– Хоросо, хоросо, – пропищал он, осклабясь. – Хоросий камень, хоросий будет совет.
«Последнее изменнику отдаём», – с досадой подумал Захар. Он вышел и тут же вернулся.
– Кони от хана прибыли.
Князь торопливо стал собираться. Надевая поданный Захаром соболий кафтан, он не удержался, тихо спросил:
– Каковы кони-то?
– Не так, чтобы очень, – ответил Захар.
Кони, присланные за Юрием Холмским, выглядели не богато. При виде их князь дёрнул плечом. Не хуже ордынцев он знал, что за теми, кого хан жаловал, присылали коней, крытых парчовыми чепраками с золотыми бляшками. А тут под сёдлами не чепраки – простой войлок, бляшек не было и в помине.
«Всё равно не отступлю», – подумал князь. Он вспрыгнул в седло. Толмач и окольничий с ларцом в руках – хану подарок – последовали его примеру. Втроём двинулись мимо юрт, по проходам, напоминавшим извилистые городские улицы.
Но городом Орда не была.
