почти тепло улыбнулся Герг. — Не волнуйтесь, с вашими спутниками все в порядке, у меня нет намерения причинить им ущерб. А что до неподвижности — это всего лишь небольшая страховка, дабы пылкие кавалеры не помешали нашему рандеву. Я не маг, а потому, уж простите, блокировал переносным заклятием ваш дар к колдовству, но подвижность конечностей сейчас верну. Мне, знаете ли, не слишком приятно, когда клиент, заслуживший самое искреннее уважение и умудрившийся трижды избегнуть смерти от стрелы, яда и отравы, не способен сразиться за свою жизнь.
Грег свел руки в беззвучном хлопке и тут же развел их. Я снова ощутила власть над своим телом, но руны защиты или нападения, полыхавшие в мозгу огненными знаками, отказывались произноситься. Поэт снова мне улыбнулся и обнажил кинжал точно такой же длины, как мое, «серое пламя»:
— Прошу вас, почтенная магева!
— Вы истинный джентльмен, сударь, — успокоившись насчет друзей, которые только и могли что отчаянно сверкать глазами, улыбнулась в ответ, не спеша вынимать оружия из ножен.
— Приятно, когда клиент в состоянии оценить качество работы. — Герг отвесил мне сдержанный поклон.
— Но я надеюсь, вы не откажетесь ответить напоследок на несколько вопросов любопытной магевы? Полагаю, временной лимит исполнения заказа не слишком жесткий? — вопросила я.
— Не вижу причин для отказа, — склонил голову мой убийца. — Признаться, такой интерес к происходящему перед лицом неизбежной гибели делает вам честь, магева Оса.
— Ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня, — чуть виновато пожала я плечами и продолжила: — Как понимаю, сударь, вы и есть представитель неуловимой, таинственной и всемогущей Тэдра Номус, которого нанял для моего устранения трусливый идиот Кольра. Именно вы пытались затащить меня в ядовитый куст, угостить стрелой из арбалета и напоить ядом в травяном отваре.
Герг кивнул, подтверждая мои выводы.
— Но кто вы на самом деле? Неужто поэт Герг Птица, в свободное от основной работы время перебивающийся стишками?
— Нет, разумеется нет, — усмехнулся мужчина с обаятельной улыбкой и холодом в глазах. — Это всего лишь маска.
— А что случилось с настоящим пиитом? Вы же не должны устранять тех, на кого нет контракта. Или кто-то заказал и его?
— Я воспользовался воспоминаниями и обликом поэта для придания достоверности легенде нашего знакомства, — объяснил киллер, покачивая кинжалом, как указкой. — Это весьма сложное заклинание, но используемому объекту ничуть не вредит. Скорее я спас настоящего Птицу, увел погоню от хутора, где он прятался в объятиях одной очаровательной вдовушки.
— А могу я увидеть ваше настоящее лицо? — попросила я тихо.
— Вам в самом деле интересно? — выгнул бровь Герг.
— «Хочу смотреть в глаза судьбе, Тебе, мой враг, в глаза тебе, Идешь на бой, лицо открой — Вот смелости начало, Своей рукой над головой Я подниму забрало!» — процитировала я, как и сколько помнила, любимые строки из «Сверхприключений сверхкосмонавта» В. Медведева.
— Песня? — заинтригованно уточнил убийца, оценивший красоту стиха.
— Нет, детское стихотворение, — поправила я.
— Начинаю надеяться на захватывающий поединок! Из интересных краев вы пришли, магева, если там такие стихи пишут для детей, — покачал головой мужчина.
— Кому как, — пожала я плечами, — мне этот поединок все равно что яичный порошок с душком.
— Ну что ж, смотрите. — Тот, кто выглядел как Герг, провел рукой по лицу, словно стирая грязь, и на меня взглянул совершенно другой человек.
Цепкие, прохладные, голубовато-серые, как осеннее небо, глаза, четкий нос, тонкие брови, прихотливый изгиб рта и волосы оттенка темной-темной меди, словно бы сильно крашенные хной. Мой личный убийца был по-своему красив и, что неожиданно показалось мне особенно справедливым, тоже рыж. Ведь рыжей была я, Лакс, Кейр, Фаль, все, кто занял сколько-нибудь важное место в моей жизни, и он, тот, кто должен был меня убить, тоже был рыжим. Вот и сбылось предсказание куклы-гадалки. Страха в душе моей не было ни капли, лишь спокойное любопытство, отраженное, как в зеркале, в лице врага, нет, впрочем, даже не врага, простого исполнителя чужой воли. Нам обоим был интересен разговор, и мы не спешили. Смерть — такая забавная штука, она всегда готова ждать просто потому, что убежать он нее невозможно.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — У меня остались только один или два вопроса.
— Я весь внимание, магева. — Тонкая улыбка скользнула по губам.
— По какой причине могут быть отменены условия контракта, я не говорю о личной воле заказчика? У вас, как у любых профессионалов, должны быть учтены форс-мажорные обстоятельства.
— Магева, — поморщился разочарованный убийца. — Неужели вы пытаетесь меня подкупить? Я был о вас лучшего мнения.
— Подкупить? — удивилась я. — Ни в коем случае. Никогда не стала бы оскорблять столь гнусным предложением человека слова. Я спросила именно то, что спросила, и была бы благодарна вам за ответ.
— Вы правы, прошу простить поспешность моих суждений, — рассыпался в извинениях киллер. — Разумеется, контракт нельзя разорвать в одностороннем порядке, но существуют условия, заставляющие нас отказаться от его исполнения. К таковым причисляются: открытое изъявление воли Сил и богов или смерть клиента не от нашей руки. Удовлетворено ли ваше любопытство?
— Вполне. — Я просияла улыбкой во все хоть и не тридцать два, так как отвечающие за мудрость у меня не успели в полной мере прорезаться, но, по крайней мере, все имеющиеся зубы. — Могу предположить, что в отношении меня действует первое из форс-мажорных условий. В этот мир меня перенесли Силы и, когда их срочно вызвали куда-то по делам, обещали за мной вернуться, даже именовали служительницей. Вы готовы навлечь на себя и своих собратьев гнев небес?
— Служительница? — недоуменно нахмурился киллер. — Но у Сил нет служителей! Нет, и никогда не быва… нет, это невозможно! — затряс головой мужчина, подрастеряв изрядную долю своей самоуверенности. — Вы выбрали неподходящую историю, магева. Но я оценил ваши усилия! — Клинок снова поднялся до уровня моей груди, киллер сделал шаг вперед.
— Предлагаю эксперимент! Эй, Силы! Где вас там черти носят? — сердито позвала я, все еще не доставая кинжала, чтобы не провоцировать атаки. — Если я у вас в таком дефиците, что нигде запасную не сыщете, поторопитесь! Меня сейчас убивать будут!
— …то? Где? Убивать? — Панический вопль пронесся по маленькому дворику и заметался у меня в голове. — Почему ты не ждала нас там, где тебя оставили, служительница? — сразу наехала на меня с претензиями пара бесплотных голосов.
Но судя по тому, как отпала челюсть у киллера, они-таки не были моей личной галлюцинацией.
— Ждать две недели? А жрать на той поляне я чего должна была? Травку? — возмутилась я, одновременно, если честно, испытывая изрядную долю облегчения, но демонстрировать ее вовсе не собиралась. — Вам, ребята, никто не объяснял, что людям мясо, каша, овощи и прочие продукты для полноценного питания нужны? А спать под открытым небом вообще только йоги могут! А срать за кустами с детских походов ненавижу!
— Недели? Недели? — кажется, у моих невидимых собеседников началась настоящая истерика, они забормотали что-то очень быстро и крайне неразборчиво. Из этой скороговорки, больше походящей сразу на десяток разговоров, ведущихся одновременно, я вычленяла только отдельные обрывки фраз: «Время! Пошло по-другому! Сколько? Опасности! Чуть не убили! Утрата! Всплеск истинной сути! Резонанс! Исполнение предназначения! Охота! Опасность! Опасность! Опасность! Спрятать! Срочно спрятать! Куда? Куда? Куда? На прежнее место!!! Осторожно!»
А потом меня снова подхватило что-то не ощущаемое физически, в глазах потемнело, не от резко нагрянувшей ночи, а от того, что нечего было ощущать зрением. Все внутри меня словно перетряхнули и вывернули наизнанку и, резко передернув, бросили.
…Я пришла в себя и обнаружила, что лежу на прохладном линолеуме в кухне, прижавшись к полу щекой. Ножка табуретки пребольно впилась в нос, рядом валялись редиска и ножик. Голова трещала, как
