Одли резко прекращает жевать.
— Слушай, Бруно, а как ты вообще додумался до этой затеи с авианосцем?
— Я работал в бюро ритуальных услуг. Мне удалось скопить денег, и я подумал, а не купить ли мне авианосец. Когда живешь на корабле, в этом есть свои плюсы. Например, можно годами не сходить на сушу.
— А почему ты не хочешь на сушу?
— Хочу посмотреть, на что это похоже, когда сходишь с ума.
— И как ощущения?
— Неприятные. По-настоящему неприятные.
— Тогда зачем ты все это затеял?
— Потому что мне так захотелось. Я знал одного человека, который хотел, чтобы его публично казнили. Неужели тебе никогда не хотелось сделать что-то такое, что все остальные сочтут полным идиотизмом?
Одли отпивает колы.
— И что еще хорошо в море: можно делать, что хочешь.
Одли отпивает колы.
— Кстати, ты не сказал мне спасибо за колу. Смертным следует быть осторожнее. Знаешь историю про Вечного Человека?
— Нет.
— Это местная легенда. Большой Вождь умер и отправился на Небеса, повидаться с Тем, Кто Сидит Наверху. «Тебе повезло, — объявил он сразу, как только пришел. — Я самый лучший из всех людей, кто когда-либо поднимался на небо». «Ты прав, — сказал Тот, Кто Сидит Наверху. — Ты самый лучший из всех, кто тут был, есть и будет. Так что ты нужен нам весь. Иди забери свое тело и возвращайся обратно к нам». Большой Вождь вернулся на землю, забрал свое тело и поднялся обратно на небо. И вот он стучится в небесную дверь. «Я пришел, — говорит. — Открывайте». «Нет, нет, — говорит Тот, Кто Сидит Наверху. — Мы тебя впустим, когда ты придешь целиком». «Но я уже целиком», — говорит Большой Вождь. «Нет, ты должен собрать каждый свой волосок, каждый обрезанный ноготь, каждую чешуйку кожи, каждую капельку слюны». «Но на это уйдет целая вечность», — говорит Большой Вождь. «Вот и не теряй драгоценное время», — говорит Тот, Кто Сидит Наверху. Так что Вечному Человеку пришлось возвратиться на землю, чтобы собрать всю свою перхоть, и понятно, что он разозлился. Ему по-прежнему хочется на небеса, так что он вымещает злость только на нехороших людях. Он испытывает людей, и если они не проходят этого испытания, он их наказывает. Как правило, убивает на месте.
— Спасибо за колу. А ужин будет? — спрашивает Одли.
— Еще чипсов хочешь?
— А рыбы у тебя нет?
— Я рыбу не ем.
— Почему?
— Цигуатоксин. Паразиты. Я тебе расскажу про паразитов. А если не паразиты, тогда загрязнение воды. Ты не поверишь. Я даже в правительство написал. Ну, насчет загрязнения. Сейчас я тебе покажу письмо. — Бруно исчезает минут на пять. Я никак не пойму, то ли Одли доволен, что Бруно ушел, то ли нет. Бруно возвращается с целой пачкой листов.
— Ага, понятно, — говорит Одли, бегло просмотрев письма.
— Ты же ничего не прочел.
— Общий смысл я уловил.
— Нет, ты прочти их внимательно. — Бруно опять багровеет.
Пару минут Одли делает вид, что читает. Мы уже поняли, что Бруно лучше не злить.
— Да, вот это я называю хорошей прозой, — говорит Одли, — Кстати, я как раз и хотел поговорить о письме.
— И какое из этих писем тебе больше всего понравилось? — спрашивает Бруно.
— Э… первое.
— Одли, ты не обидчивый человек?
— Нет, не обидчивый.
— Ну, тогда я скажу, что ты просто тупой идиот. В первом письме все совершенно не так, как надо.
— Да, пожалуй, ты прав. Так вот, про письмо…
— Прочитай их внимательно, — говорит Бруно и достает пистолет.
— Ну вот, — обреченно вздыхает Одли. — Этого я и боялся.
Писем у Бруно немало. Жалобы в авиакомпании, что они не привлекают на Чуук нормальных дайверов, а если и привлекают, то крайне мало. Жалобы в управление порта — на мелкие рыболовецкие суденышки, которые постоянно бьются об «Универсального». Жалобы в дирекцию компаний — производителей картофельных чипсов, что они перестали производить некоторые сорта с его любимыми ароматами. Жалобы в правительства разных стран, что их неумелая политика плохо влияет на развитие туризма в Тихом океане. Жалобы в почтовые управления тех же стран, что его письма с жалобами явно не доходят до адресатов, потому что ответов он не получает.
— Лучше тебе отключиться, а то батарейки не хватит, — говорю я. — Я в тебя верю, Одли. И скажи ему, что твои друзья знают, куда ты поехал.
— Спасибо, я тут замечательно провожу время. Давно я так не развлекался. А в Англии люди ложатся спать. Подумать только.
Одли отключается. Я нахожу номер полицейского управления в Чууке и звоню туда, но там не берут трубку. Мне не очень приятно оставлять Одли в компании вооруженного, злобного и опасного психопата, но я все равно не смогу ничего сделать — разве что предложить ему крупное денежное вливание. В свою защиту могу сказать, что спала я плохо.
Одли выходит на связь.
— Алло?
Судя по голосу, у него все в порядке. Бруно лежит связанный, и даже при таком низком качестве изображения мне видно, что у него подбиты оба глаза. Кто-то из членов команды вроде бы писает на него. Он застегивает ширинку, отходит в сторонку, а на его место встает другой. Да, точно. Этот второй тоже писает на Бруно, причем прицельно.
— Что там у вас происходит?
— Может быть, я не такой крутой, как мой папа. Или как брат. Или как Роберто. Может быть, я не такой крутой, как мне бы хотелось, но по сравнению с некоторыми… скажем, со школьными учителями, флейтистами, флористами, парикмахерами и, скажем, сотрудниками бюро ритуальных услуг… я действительно крут и неслаб.
— И как тебе удалось отобрать у него пистолет?
— С помощью грубой лести. Я сказал, что его использование запятых — само по себе гениально, и попросил почитать еще что-нибудь из его писем. Я стал ему лучшим другом: мы с ним выпили не одну банку колы и съели не один пакет чипсов. Он отложил пистолет, и вот тут я его и ударил. Может быть, он и опасный злобный психопат, но он далеко не крутой опасный злобный психопат. Что хорошо в море, можно делать, что хочешь. Хотя тут тоже есть свои недостатки: каждый может делать, что хочет.
— А что там с нашим письмом?
— Пока ничего. Но у нас тут на борту — еще пара тысяч коробок с колой и чипсами, так что Бруно нам, может быть, и пригодится.
— Прошу прощения, — говорит Одли. Он говорит прямо в камеру, и я вижу, что он хорошо загорел. — Я его не нашел. По-моему, его вообще здесь не было. Похоже, тебя наеба… э-э-э… ввели в заблуждение.
Да, как-то все это грустно. Что там было, в письме Уолтера, и почему он оставил письмо у Бруно? Насколько я знаю Уолтера, в письме могло быть что угодно — вплоть до фотки его голой задницы.
— Ладно, ты сделал, что мог. Никто не справился бы лучше. — Одли заслужил похвалу. — Я только не понимаю, почему Уолтер доверил письмо такому ненадежному человеку.
— Я не думаю, что Бруно об этом знает. С ним вообще невозможно разговаривать. Все равно что
