Эрика – ему, видите ли, приспичило уехать, а я отдувайся: теперь у меня не
осталось никаких оправданий бездействию. Не мог же я и дальше тешить себя
шальной мыслью, будто двое верзил тоже отлучатся на полчасика, предоставив
мне спокойно снимать Юппа с цепи.
Я еще малость подрожал в своем укрытии. Секунды текли, как капли меда:
медленно, полновесно. Я медлил уже минут десять. А нужно-то было: встать на
ноги и открыть огонь. От бугаев меня отделяло метров пять-шесть. Надо быть
полным олухом, чтобы не попасть с такого расстояния. Но только лопухнулся я
на другом: проглядел, что поблизости – сортир.
Где-то слабо заверещал телефон. Верещал он до тех пор, покуда один из
бугаев не пошел и не снял трубку. Стало быть, не мобильник. Я все еще
прохлаждался, смакуя течение времени, когда один из этих вертухаев – тот,
который с подбитым глазом (Юпп его, что ли, головой тюкнул?), извлек из
кармана какой-то комикс и объявил: «Пойду-ка я малость
покорячусь».
И тут я понял; пора выходить из-за кулис на сцену. Я дал этому типу
несколько секунд на то, чтобы расстегнуть штаны.
Сполз по лестнице вниз – соскользнул, как перышко: ни одна ступенька не
скрипнула. Длинный коридор – любитель комиксов ждет меня где-то там, в
конце. Я устремился вперед. За поворотом оказалась искомая дверь, на которой
красовалась табличка. Буквы как пьяные, и написано: «Муж., Жен.,
Пришельцы из космоса» (работа в офисе способствует любви к плоским и
претенциозным шуткам). Как заметил когда-то Солон, человеку суждено увидеть
многое, на что лучше бы ему не смотреть. Эту дверь, например.
Я готов был совершить поступок неджентльменский и подлый: пристрелить
человека через дверь туалетной кабинки. Правда, я едва не поддался
угрызениям совести, но вовремя вспомнил: мама растила меня вовсе не для
того, чтобы я нашел свой конец от пули какого-то недоумка в «доме под
оливами». (С другой стороны, для чего именно вырастила меня мама, и по
сей день остается для меня тайной.) Издержки жизни в академической среде -
видишь жизнь в черно-белом свете. Хотя в этом есть свое очарование.
Может быть, оно и не очень хорошо – в одностороннем порядке объявлять о
намерении прикончить ближнего своего, но признаюсь: куда больше, чем
перспектива убить этого взгромоздившегося на трон читателя комиксов, меня
волновала перспектива его не убить. Мою руку удерживала лишь одна мысль:
едва начнется стрельба, я уже не смогу, если что-то пошло не так, взять и
объявить перерыв на кофе.
Я еще раз взвесил в руке пистолет, наставил его на дверь, так чтобы
ствол смотрел на то место, где должен сейчас восседать мой любитель
комиксов. «Ну, давай», – пробормотал я, всей шкурой чувствуя,
что в любое мгновение могу вырубиться, схлопотав промеж глаз штуковину,
которая резко выключает вас из всякого восприятия реальности.
Выстрела не последовало. Предохранитель. Я забыл перевести
предохранитель. Я дернул чертову скобку и еще раз нажал на курок.
Оглушительный грохот. Просто оглушительный. Настолько громче, чем я
ожидал... И к тому же несколько раз... Дверь – в щепки... Я выпустил три
пули, а потом – знаете, как бывает: стряпаешь что-нибудь, начинаешь сыпать
приправу и не можешь удержаться... Я расстрелял всю обойму и, выхватив
полицейский револьвер, болтавшийся у меня на поясе, ничком упал на пол (я
что-то не слышал, чтобы хоть одному паломнику повредила та быстрота, с
которой иные простираются ниц, исполненные благоговения при виде священного
колодца Замзам в Мекке). На полу я пристроился, полагая, что так принято
делать, если хочешь уменьшить площадь поражения тела во время перестрелки, и
принялся ждать, пока в коридоре появится второй вертухай.
Я ждал. Потом услышал, как меня окликает Юбер. Слабым, охрипшим
голосом: «Этот готов!»
Все еще опасаясь словить пулю промеж глаз, я осторожно выглянул из-за
угла. Юпп все так же висел на цепи, однако второй бугай недвижно лежал на
полу – словно он прилег позагорать в одежде. «Целый день ждал, когда ж
удастся до него добраться», – пояснил Юпп. Судя по всему, пальба
отвлекла внимание второго бугая и он забыл, что главная его задача – не
спускать с Юппа глаз. Юпп же, воспользовавшись единственным из своих членов,
который исправно выполнял свои обязанности, со всего маху засветил парню в
рожу, так что его сенсорные восприятия после этого стали равны нулю.
Расковать Юппа оказалось делом нелегким: умение управляться со всякими
железками сроду не было сильной стороной моей натуры. Покуда Юпп собирал
себя по частям, я подошел ко все еще валявшемуся на полу вертухаю номер два,
который принялся не очень членораздельно бормотать что-то вроде литовской
молитвы матери-Земле, и от души отмутузил его ногами. После чего отошел в
угол и выпростал на пол все содержимое своего желудка. Страх – штука, плохо
усваиваемая.
– Ты как-то не очень удивлен, увидев меня здесь, – заметил я Юппу.
– Ну да. Хотя ты несколько подзадержался. Не забыл: нам ведь еще нужно
ограбить банк?
Вертухая номер два мы подвесили на цепь, несколько ошалело радуясь
перспективе встретить конец века заживо.
– Как ты меня отыскал? – поинтересовался Юбер, демонстративно возясь с
барабаном своего револьвера.
– Все были брошены на поиски. По счастью, засекли машину, на которой
тебя увезли.
– Ладушки, – кивнул Юбер, вставляя дуло пистолета в ухо висящему на
цепи вертухаю. – Ну что, готов отправиться в «Великое может
быть»?
Раздался щелчок затвора – револьвер был не заряжен, но, подозреваю,
охваченному страхом бугаю нужно было немалое время, чтобы это осознать.
Юпп опустил патрон в карман куртки бедняги:
– Сохранишь на память о том, что ты уже покойник. Считай, что я тебя с
того света вытащил. Постарайся жить по-человечески.
Юпп сходил, проверил, что с любителем комиксов, и обнаружил, что тот
сбежал, не получив, судя по всему, ни единой царапины – крови на полу не
было.
Скинхед все так же сидел в машине.
– У нас есть минут пятьдесят, чтобы успеть в Тулон, – пробормотал Юпп,
взглянув на часы. – Думаю, лучше тебя с этой проблемой никто все равно не
справится, не важно, философ он или нет.
И я погнал под двести км/ч, отвлекаясь разве что на настойчивые
требования Юппа прочесть и откомментировать ему ряд пассажей из Эпиктета и
Зенона – он все норовил положить мне на баранку открытую книгу – и на
причитания этого бритоголового парня. Попутно Юбер высказал, что он думает
