Сенатор жестко, сверху вниз, посмотрел на служителя.
– Да – в заграничную командировку.
– Ах, вот как? – старик понимающе осклабился и повернулся, чтобы вернуться в гардеробную.
– Кто здесь сегодня? – осведомился сенатор.
– Не могу сказать, – послышалось уже от самой двери. – Я только что заступил на дежурство.
Сенатор несколько секунд тупо смотрел вслед гардеробщику, затем повернулся и, пройдя через дверь в виде арки, очутился в помещении, значительно превосходившем размерами прихожую. Когда-то это была жилая комната довольно оригинальной конфигурации, потом ее расширили и превратили в роскошную гостиную, в одном стиле с прихожей. Здесь было несколько журнальных столиков и кожаных кресел, из которых лишь два – возле самого камина – оказались занятыми: в них мирно дремали двое пожилых джентльменов. На их лицах плясали багровые отсветы пламени. Сенатор недовольно оглянулся по сторонам и взял было курс на столик, где лежала кипа свежих журналов и газет, но передумал и направился к двери в другом конце гостиной, над которой светилась маленькая красная лампочка. Сенатор решительно толкнул дверь и вошел внутрь.
Он оказался в небольшом частном кинозале с дюжиной кресел, расположенных полукругом перед экраном. Луч света из проектора с трудом пробивался сквозь плотную завесу сигарного дыма. Из динамиков доносился монотонный женский голос. На экране женщина-лектор водила указкой с красным наконечником по плакату с анатомическим изображением женского тела.
– А это, – вещала лекторша, – фаллопиевы трубы. Диктую по буквам: ф-а-л-л-о-п-и-е-в-ы, фаллопиевы трубы. Они соединяют яичники… я-и-ч-н-и-к-и… яичники с маткой. М-а-т-к-о-й. Еще раз диктую по буквам, чтобы вы правильно записали… Все успели записать? Кто не успел, поднимите руку, когда придет время для вопросов и ответов.
Сенатор тяжело вздохнул и огляделся. Его лицо внезапно просветлело, и он направил свои стопы в дальний конец зала.
– Привет, Нисуит! – обратился он к человеку примерно своего возраста, только повыше и довольно-таки худощавому, со сморщенным лицом и обвислыми щеками.
Тот поднял голову, моргнул, приподнялся в кресле и протянул руку.
– Привет, Фрили. – Они обменялись рукопожатием. – Присаживайтесь.
Фрили занял место рядом с Нисуитом.
– И это все? – он показал на экран.
– Перед этим крутили еще один, вроде бы поинтереснее, но ненамного. Комитет по борьбе с порнографией обещает на следующей неделе кое-что свеженькое – из новой партии конфискованного на таможне. Вы недавно вернулись?
– Только что из аэропорта.
– Далеко летали?
Фрили самодовольно улыбнулся.
– В Париж.
– Не может быть! – поразился Нисуит. – Ну и как? Улыбка Фрили стала чуточку кисловатой.
– Жена настояла, чтобы я взял ее с собой, а вы же знаете, что это такое. Но я твердо решил урвать пару денечков для себя. Взял да и вылил кипяченую воду из графина и наполнил его водой из-под крана. Эффект оказался просто поразительным. Я еще не успел слинять, а у жены уже начались колики. Пришлось срочно возвращаться в Вашингтон.
– Слишком быстро подействовало, – посочувствовал Нисуит.
– Увы, – на губах Фрили появилась вымученная улыбка. – Ну, а у вас что слышно? Есть что-нибудь новенькое?
– Все то же самое. Вы, разумеется, слышали о Чамли?
– Чамли? Нет. Я только что из аэропорта, а до этого пару дней не притрагивался к газетам.
– Так вы не в курсе? Черт побери, да ведь об этом трубят на каждом углу!
– Я же сказал, что не брал в руки газет.
– Его застукали без штанов.
– Это как?
Нисуит начал было объяснять, но остановился и, пошарив сбоку от себя, достал свежую газету.
– Смотрите.
Фрили повернул газету так, чтобы на нее падал свет от экрана. Ему сразу же бросился в глаза набранный крупным шрифтом заголовок: «АП! Сенатор замешан в сексуальном скандале!» Ниже помещалось фотоизображение толстенького коротышки. Он находился спиной к фотографу, но что-то заставило его обернуться. На повернутом к камере лице Чамли застыл неподдельный ужас. Нисуит нисколько не преувеличивал: брюки и трусы сенатора Чамли были спущены до щиколоток, а по обеим сторонам его дряблого зада свисали красивые, абсолютно голые женские ноги. По всей видимости, женщина лежала перед сенатором на столе.
– А почему «АП»? – удивился Фрили. – Разве Чамли имел отношение к авиационной промышленности?
– «АП» в смысле «цап-царап», – пояснил Нисуит.
– Ах, вот оно что. – Фрили снова посмотрел на фото. – Как к ним попал этот снимок?
