машины, позвал Бима. Он спрыгнул с сиденья, степенно обошел вокруг машины, деловито обнюхал заднее колесо, поднял лапу и поставил свою метку. Стыдно признаться, но я ходил следом и любовался своим новым другом.
От копны пахло солнцем и пылью. Я лег рядом с Бимом на солому. Он положил свою морду мне на грудь и закрыл глаза. Я был счастлив. Мечта моего детства сбылась.
Вечером позвонил старый хозяин Бима и долго извинялся за беспокойство, прежде чем спросить о самочувствии собаки, о том, как она поужинала на новом месте, помыл ли я ей лапы после прогулки. Я начал раздражаться и довольно резко ответил, что живу в частном доме, где нет ванной, а ехать куда-то, чтобы почистить собаке зубы и помыть лапы, у меня просто нет времени. Бывший хозяин обиженно умолк, и я уже хотел положить трубку, как услыхал голос хозяйки:
— Я совсем забыла вам сказать, что перед сном нужно Бимчика расчесывать. Обязательно. Иначе шерсть у него за ночь сваляется… И потом, массажируйте ему животик, так легче оправиться…
Этого еще не хватало! Я весь кипел, но в то же время понимал, что с такой женщиной шутить опасно, поэтому стал поспешно поддакивать, мучительно соображая, как избавиться в дальнейшем от таких поучений. Наконец меня осенило:
— Я завтра уезжаю в командировку, в деревню, на две недели… Бывшая хозяйка тут же с радостью предложила:
— Привезите Бимчика к нам. Пусть он это время побудет дома…
— Нет-нет! — выворачивался я. — Я беру его с собой. Сейчас тепло. Спать он будет, конечно, в комнате. Кур в деревне много… Лекарства на всякий случай я захвачу. Так что не беспокойтесь. — Кое-как уговорил.
На дворе стемнело, и я вышел взглянуть, что делает Бим. Он лежал в своей будке на соломе и спал. Спал так крепко, что даже не услыхал, как я подошел.
Перед утром меня разбудил собачий вой. Я выбежал на крыльцо. Бим сидел в вольере и жалобно выл, задрав морду к небу. Он кинулся ко мне, завизжал, прижался к ногам. И я почувствовал, как он сильно дрожит. Ночь была не холодная, но дрожь сотрясала все тело собаки. Я взял Бима на руки и отнес в дом. Он улегся в моей постели, пригрелся и затих. А я уже не смог заснуть. Я по-нимал, что Биму, изнеженному прежней жизнью, очень тяжело придется на охоте. Сами посудите, как он полезет в осеннюю холодную воду? А если и полезет, что с ним потом будет?
И я мысленно составил план тренировки и закалки Бима.
Не откладывая задуманное, утром я взял его на поводок и отправился к реке. От воды тянуло сыростью. В такой ранний час здесь были только рыболовы. Я подобрал на дороге палку, натер ее прихваченной из дома куриной головой и дал понюхать Биму. Он тщательно исследовал ее и даже лизнул. Я отстегнул поводок, бросил палку неподалеку и скомандовал:
— Бим, искать. Вперед!
Бим тяжелой трусцой подбежал к палке, обнюхал ее, взял в зубы и двинулся дальше.
— Бим, неси мне. Подай! Бим, ко мне! — кричал я, но напрасно. Пес выбрал место под кустом, улегся и принялся усердно грызть палку. Я направился к нему, призывно насвистывая. Но Бим не подпустил меня близко. Он встал и, недовольно ворча, побежал вдоль берега.
— Бим! Бимчик, ко мне! Ко мне, мой хороший… — подлизывался я. — На! На головку куриную. На! — безрезультатно.
Зубы у Бима оказались крепкими. В этом я убедился, когда подобрал измочаленную палку.
«Ладно. Эти команды Бим не знает. Не обучен. Но дело поправимое, — успокаивал я себя, подбирая вторую палку. — Теперь посмотрим, как ты пойдешь в воду?» — И бросил палку в речку.
— Вперед, Бим! Искать!
Бим резво рванулся вперед. Но у воды остановился, посмотрел на меня, как мне показалось, с насмешкой — сам, мол, лезь, если тебе нужно, и пошел по берегу прочь.
Я догнал его, прицепил поводок и повел домой.
Да, теперь у меня появилась забота. Каждую свободную минуту, забросив другие дела, я натаскивал Бима. И через месяц он уже довольно охотно отыскивал и подавал поноску (кусок кожи или палку), но только не из воды. Воду он презирал. Хуже того, он ее боялся.
Кроме этого, Бим был страшно недисциплинирован.
В комнате он мог бесцеремонно запрыгнуть на кровать и преспокойно улечься на светлом покрывале. На рыбалке — пройтись по расстеленной вместо стола палатке, опрокидывая тарелки, наступая на продукты… Однажды мы собрались пообедать и только выложили на палатку всю свою снедь, как из кустов появился Бим, весь перемазанный вонючей тиной, и преспокойно направился к нам. Мы, зная его привычки, срочно стали сворачивать палатку, кричать, но он твердо выдерживал направление и был уже близок. И тогда кто-то из нас подсказал выход:
— Надо Бима искупать.
Реакция пса была мгновенной. Он сгорбился, поджал хвост и помчался от нас прочь. Мы не поверили в это открытие — вдруг случайность. Увы, все оказалось печальной правдой. Услыхав свое имя и слово «купать», Бим бросал даже еду и улепетывал во все лопатки. И я вспомнил прежнюю хозяйку Бима, ее наставления: «После каждой прогулки мойте ему лапы в ванной… Он хотя этого и не любит, но в порядке профилактики заболеваний». Вот к чему привели насильственные водные процедуры в течение трех лет.
А в остальном? В остальном Бим оставался красивой собакой, ласковой, незлобивой…
Приближалось открытие осеннего охотничьего сезона. Приходилось торопиться с обучением Бима, но оно подвигалось туго. Тогда я обратился за советами к кинологам*, к опытным охотникам, и неожиданно для меня они вдруг в один голос заявили, что собака, прожив три года без натаски и ни разу не побывав под ружьем, для охоты не годится. Я не мог поверить в это. Я считал, что врожденные инстинкты, тем более такие сильные, как у чистопородных собак, в конце концов проснутся, и Бим должен пойти по дичи. Просто обязан!
В августе я повел Бима на выставку охотничьих собак. Не знаю, как он, а я волновался здорово. И волновался напрасно. Маститые эксперты внимательно осмотрели Бима и вынесли единодушную оценку — «отлично». Весь его экстерьер — длина ушей, прикус зубов, рост… — соответствовали стандарту. Да, Бим был красив! К тому же наши постоянные тренировки закалили его. Он стал жилистым, сильным, без излишнего жира, даже его медлительность исчезла.
Бим очень привязался ко мне. Узнавал издали, а когда я уезжал в командировку, сильно скучал.
Первая суббота сентября — праздник для охотников: открытие охоты на водоплавающую дичь. Мы с Бимом приехали на угодья в пятницу. День был отменный. Пригревало солнце, и не верилось, что наступила осень, что скоро зажелтеет камыш, северный ветер принесет холод и снег.
* Кинолог — специалист по собакам.
Утром мы поднялись рано. Было еще темно, но звезды на востоке потускнели. Волнение торопило меня. Бим бежал впереди и постоянно оглядывался. Я знал, что в воду он не полезет, поэтому стал на берегу между двух кустов черемухи, рассчитывая, что утки, возвращаясь с полей после кормежки, обязательно налетят на меня.
Начало светать. Низко со свистом проносились утки, но видно их было еще плохо, поэтому я не стрелял. Бим сидел около меня и мелкомелко дрожал, наверное, от волнения. Я гладил его, успокаивал, стараясь успокоиться и сам.
Наконец деревья и камыш на берегу озера стали видны. Пора! Я зарядил ружье и замер. Как ни ждал я этого момента, но первую стаю уток прозевал. Они зашли неожиданно со стороны леса, стремительно снизились над камышом, сделали круг.
Я еле удержался от выстрела, боясь, что убитая утка упадет в воду. А мне нужно было проверить
