— Понял, командир! — отозвался Кулешов. — Моя правая!
Звуковая волна, умноженная эхом, накатилось на мятежников. Опасности с этой стороны они не ждали. Но следом за громовыми раскатами из темной глубины ущелья, как из преисподней, вылетела грохочущая «шайтан-арба».
Паршин рассчитал все. Из-за последнего поворота вертолет вылетел на предельно малой высоте и повышенной скорости прямо на укрепленный объект. Машина дрожала от перегрузок. Капитан первым увидел позицию «своей» зенитной пушки — слева под горой. Возле нее суетились люди в чалмах.
— Огонь! — приказал он сам себе, нажимая кнопку.
Дымные кометы устремились к земле, намного опережая вертолет. Капитан с удовлетворением видел, как реактивные снаряды разрывались возле зенитной пушки, кроша все вокруг…
Александр, сбросив бомбы, прильнул к прицелу и, затаив дыхание, уловил момент, когда в перекрестье попал зенитный пулемет. Выпустил каскад неуправляемых ракет. В том, что попал, не сомневался. Тут же перевел прицел на площадку, где стояли два вертолета, и нажал кнопку.
— Есть! — радостно выдохнул он, видя, как захваченные мятежниками винтокрылые машины утонули в клубах огня и дыма.
Иван Чубков, сдвинув блистер, бил по скоплениям мятежников короткими очередями из пулемета.
Всего несколько секунд вертолет Паршина находился над блокпостом, но эти секунды и решили исход атаки. На позициях душманов рвались реактивные снаряды и ракеты, взрывались авиационные бомбы, разрушая укрепления и огневые точки, уничтожая живую силу.
Опомнившись, мятежники открыли бешеный огонь из всего, что еще могло стрелять. Но было поздно. Они стреляли по уходящему «змейкой» вертолету, попасть в который было трудно.
И в это время неожиданно для мятежников из ущелья вылетел второй вертолет. Он так же стремительно пронесся над блокпостом, бросая бомбы, засыпая ракетами и реактивными снарядами боевые позиции. Вторая зенитка, окутанная огнем и дымом, тоже замолкла навсегда.
Набрав высоту, Паршин взглянул на приборную доску. Стрелка показывала, что топливо на исходе.
— Возвращаемся на базу, — доложил капитан на командный пункт.
Солнце склонялось к горизонту, освещая долину. Паршин начал разворачивать боевую машину. И в момент виража Александр неожиданно поймал глазами крупного солнечного «зайца», как от большого зеркала. Насторожился и доложил:
— Командир, слева под козырьком скалы!
Паршин отреагировал мгновенно. Приказал ведомому прикрыть его сверху, а Беляку повелел:
— Бери управление!
— Взял! — ответил Александр.
Он энергично развернул боевую машину. Направил ее на цель, прикидывая, что делать. Стрелять из пулемета бесполезно, слишком далеко. Только ракетами и с прицельной дальности. А топливо на исходе. Надо снова лезть в каменный мешок. Но выхода нет!
— Командир, беру управление огнем! — доложил Беляк.
В шлемофоне послышался тревожное предупреждение Кулешова:
— По тебе бьет ДШКа! Справа от солнца на горе!
И опять все решали мгновения. Александр отключился от всего. В сетке прицела он видел цель. Там, под скалистым козырьком, в каменной нише замаскированы БТР и автомашины «ЗИЛ». Именно их и прикрывала та зенитка, которую они вывели из строя.
В голове крутилось: «Саня! Спокойнее! Только этот заход… Один! Другого не будет! Постарайся! Сделай, как учили! Ты ж можешь!» Уловив момент, он на ощупь откинул защитный колпачок и нажал боевую кнопку. Шипящие, как гремучие змеи, ракеты вылетели, оставляя дымные хвосты. Они еще не достигли цели, когда Александр повторил пуск. Ракеты, одна за другой, вошли под козырек скалы.
И там прогремел взрыв невероятной силы.
Огромный дымный гриб, пронизанный огненными вспышками, нашпигованный осколками, большими и малыми кусками скал, взметнулся в небо, закрывая солнце. Сквозь него и промчался вертолет. По фюзеляжу молотили осколки, секли пули крупнокалиберного пулемета. Кабина мгновенно наполнилась пылью и дымом. Возникла страшная тряска и болтанка. Горело все световое табло.
Александр резко дернул ручку управления, чтоб увеличить скорость и как можно быстрее проскочить сквозь дымный гриб. Но ручка застряла. Ее не сдвинуть с места никаким усилием! Беляк не мог понять, что же произошло. Он не знал, что вертолет попал в мощный «подхват».
Зато Паршин мгновенно понял, что произошло, и закричал:
— Беру управление!
Александр, который еще никогда не бывал в «подхвате», выдохнул испуганным голосом:
— Управление отдал!
Но вертолет уже не слушался. Ревели двигатели. Машина дрожала. И упрямо продолжала набирать высоту, все выше и выше задирая нос, грозя опрокинуться…
Сквозь серую пелену Александр увидел солнце — оно показалось ему огненно-черным. Таким он видел дневное светило в те трагические минуты, когда погиб Геннадий Гусаков. Ситуация повторялась. Нет, была гораздо хуже… Винтокрылая машина стала неуправляемой. Неужели конец? И песня, которую пел тогда еще живой Геннадий, снова зазвучала в голове.
Тогда вертолет горел, но был управляем. А сейчас рычит, как дикий зверь, и несет, неизвестно куда…
Из кабины бортового техника донесся тревожный голос Чубкова:
— Командир, что случилось? Мы сейчас перевернемся!
— Терпите! Попали в «подхват»! — голос Паршина звучал ровно, по-командирски уверенно, словно капитан то и дело выходит из этого самого «подхвата». — Как двигатели?
— В норме, — поспешно ответил бортовой техник.
— Значит, выберемся!
И они действительно выбрались.
Паршин уловил момент, когда скорость упала, и заставил вертолет подчиняться воле человека.
5
При выходе из «подхвата» услышали резкий хлопок и одновременно ощутили, как вертолет странно дернулся в сторону.
«Значит, все-таки попали!» — мелькнуло в голове у капитана, и он автоматически устранил разбалансировку вертолета. В следующую секунду понял, что вышел из строя двигатель.
— Что с двигателем? — запросил Паршин бортового техника.
— Прямое попадание!
