разделить?
– Здравия желаю, коллега, – ответил Тамашаивич и, не пытаясь соревноваться в лихости, тоже представился: – Майор Народной Армии Республики Трансбалкания Йован Тамашаивич.
«К тому же мы тезки. Забавно», – подумал он. Повисло напряженное молчание. Солдаты из-за спин своих командиров пожирали друг друга глазами. Тамашаивич заставил себя расслабиться и поглядел в сторону. Не он все это затеял, вот пусть кроат и начинает, все равно заранее ясно, что он сейчас будет вежливо, убедительно, демонстрируя уважение к противнику, убеждать его в невозможности и бессмысленности дальнейшего сопротивления, а под конец с фальшивой мягкостью, предложит сдаться. Черта с два! Еще Шелангер мог бы купиться на эти штучки с горном и щелканьем каблуками. Европейцем хотел быть, млел от «цивилизованности». В офицеры-джентльмены метил – вот и получил вполне цивилизованное ранение от маленькой плоской мины, назначение которой не убить врага, а «всего лишь» покалечить. С экономической точки зрения это выгодней – так рассчитали придумавшие такое оружие джентльмены.
Нет, он, Йован Тамашаивич, не европеец, он – «дикий упрямый славянин», как пишут о них газеты, тупой армеец, ему эти штучки с традициями и культурой неинтересны.
Хорват переступил с ноги на ногу, вздохнул. Майор с удивлением посмотрел на него и неожиданно для самого себя спросил:
– Коллега, где это вам так помяли карточку?
– А, это? – хорват осторожно, словно рана до сих пор причиняла ему боль, коснулся изуродованной щеки. – Это давно, четыре с лишним года. Когда ваши бомбили Дубровник.
– Дубровник… – Тамашаивич устало потер лоб. – Красивый был город. Помню, до войны… Искалечили мы его. Там вы неплохо сражались. Хотя тогда мне повезло, – он криво улыбнулся. – Свои дырки я получил уже позднее. В Крайне и в Боснии.
Произнося это, Тамашаивич спокойно, просто констатируя факт, договорил про себя: «А последнюю дыру я получу очень скоро. Это будет здесь».
– Вы приняли радиограмму вашего командования? – спросил его хорват, видимо собравшись наконец с мыслями и резко меняя тему.
– У нас еще есть радиостанция, – сухо ответил майор.
– Значит, приняли, – довольно кивнул хорват. – Это не провокация. Вы просто не знаете. За последние часы многое изменилось.
– Что, этот ублюдок Вазник наконец сдался?! – в голосе майора прозвучало почти злорадство. – Для меня он не авторитет. Не ждите, что я последую его примеру – Я и не жду. Можете пока забыть о капитуляции. Три часа назад я тоже получил шифрограмму. От штаба фронта. Моей бригаде приказано свернуть активные боевые действия.
Но Тамашаивич расслышал совсем другое.
– А-а, бригаде! Ха, поздравляю с удивительным тактическим успехом. Вы просто Наполеон, коллега! Хорват изумленно поднял брови.
– Знаете, сколько человек все это время вас тормозило? – продолжал майор.
– Семьдесят пять, всего семьдесят пять!
– Ну и что? Нормальное соотношение сил для оборонительного боя. Не слишком обольщайтесь. Утром в моей бригаде оставалось меньше людей, чем положено иметь в батальоне. Сейчас, по вашей милости, еще меньше. Но важно совсем другое. Послушайте, я знаю, что такой же приказ имеют все мои соседи. У меня есть основания полагать, что по всему фронту дело идет к перемирию. Прислушайтесь, уже почти нет выстрелов. Так что подумайте, мы с вами получили сходные приказы. Значит, что-то происходит и, может быть, нам имеет смысл поберечь жизни наших солдат и договориться о прекращении огня.
– Перемирие?! – майору показалось, что он ослышался. – Не принимайте меня за идиота! Вон там, в нашем тылу, сидит американский десант. И они там не блинчики пекут!
– Десант? – удивился хорват. – Сорок с лишним минут назад у меня на левом стыке с соседом прошла восьмерка «блэк-хоков». И летели они именно к вашему десанту. Думаете зачем?
– Странный вопрос для офицера. Боеприпасов подкинуть, раненых забрать. Зачем они обычно летают?
– Лучше прислушайтесь. У вас в тылу все давно уже стихло.
«Это значит только то, что наши ребята там уже спеклись», – подумал Тамашаивич.
– Не надо расстраиваться, – сказал он хорвату, – сейчас снова начнется. Простите, но мне, кажется, пора. Честь имею!
Майор повернулся через левое плечо и собрался шагать обратно. Хватит пустых разговоров. Очень скоро он понадобится своим людям. Когда американцы ударят им в спину.
– Эй, постойте! – крикнул хорват, едва не бросившись ему вслед. – Да стойте же! Вон они летят. Груженные под завязку. Полюбуйтесь, пройдут прямо над нами.
Майор остановился. Действительно, издали накатывался вертолетный гул. Около десятка темных точек, появившихся над зубчатым горизонтом, быстро вырастали, превращаясь в восьмерку черных стрекоз. Они и в самом деле рулили сюда и, накрыв парламентеров рокочущим ревом, прошли всего метрах в пятидесяти от застывшей на земле группки людей. Замыкающий вертолет, похожий на обтекаемое приплюснуто-вытянутое семечко, отстал, снизился и не спеша облетел их по дуге. Видно было, что он переполнен солдатами.
Среди летевших в вертолете находился старший офицер, и он решил рассмотреть, что это за странная кучка людей с белыми флагами. Его подчиненные тоже смотрели, гадая, достойны ли эти непонятные личности быть среди живых. Тамашаивич сглотнул подкатившийся к горлу комок. Погибнуть от небрежной, мимоходом пущенной очереди было бы очень обидно.
Когда, удовлетворив любопытство, вертолет полетел догонять остальных, майору показалось, что хорват тоже с облегчением перевел дух.
