– Это займет несколько секунд.
– Это неизлечимо.
– У вас банальное вздутие сухожилия. Ничего страшного.
Рука посла была крепко прижата к столу цепкими сильными пальцами фехтовальщика. Ив Кастилье с интересом наблюдал за уверенными действиями невольницы. На глаза барона легла черная повязка, а в воздух взлетела увесистая книга – свод законов королевства Франции. Звонкий хлопок, вскрик и опухоль волшебным образом исчезла.
– Мадмуазель, вас послало само провидение!
Барон не сдерживал переполнявших его чувств, нежно поглаживая исцелившуюся кисть и изумленно взирая на девушку.
– Не знала, что провидение кривоного и ходит в овчинных малахаях.
Девушка невозмутимо уселась на диван, подложив под бок подушку из красной бархатной чатмы. Колдовской взгляд манил и страшил. Посол зябко поежился и растянул тонкие губы в усмешке, показывая, что невеселая шутка оценена по достоинству. Церемонно склонив голову, он произнес со всевозможной учтивостью:
– Приглашаю вас воспользоваться моим гостеприимством. Невольница спокойно выдержала выразительный взгляд и негромко ответила:
– Хочу предупредить вас, месье. Если вы позволите себе непристойные вольности, это очень сильно не понравится тому, кто скоро придет за мной.
– Для этого ему придется пройти через всю Османскую империю.
Фраза прозвучала резко – барон разозлился на самого себя и дерзкую одалиску. Тонкие пальцы девушки небрежно щелкнули, заостряя внимание, а тихий ответ мурашками пробежался по коже внезапно вздрогнувших мужчин:
– Если потребуется, он просто сотрет ее с лица земли. Вместе с благословенной Францией.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Потемневший от времени стол из крепкого дуба был заставлен нехитрой снедью: кулеш, галушки с салом, загребы грубого помола и локшина. Мутная четвертная бутыль с вареной, заткнутая кукурузным початком, сиротливо ожидала начала трапезы. Поредевший казачий десяток правил печальную тризну по погибшим товарищам. Ждали Криву.
– Батько, атаманские охоронцы Нестору голову пробили!
– Живий? – вскинулся старый Метелица.
Посланный за припозднившимся десятником Путша неопределенно пожал плечами и судорожно потер побелевший от ярости сабельный шрам.
– Чия провина?
Запорожцы молча переглянулись – можно было и не спрашивать. Зарождающийся бунт куренной атаман пресек на корню, выкатив на кош из запасника пять указных бочек с молодым вином и по три ковша горилки на каждый десяток. К заходу солнца Незамаевский полк пребывал в прекрасном расположении духа и искал развлечений. Кулачные бои – шалаш на шалаш – в списке казацких забав шли на первом месте.
– Свидки бают, Нестор бранно Мирона поминал, – поделился информацией гонец. – Вот ближники и покарали.
– Який з них? – прогудел Ляшко Забельский.
– Богдан Пидкова, – нехотя ответил Путша.
Лица казаков потускнели. Десятник охоронцов славился тем, что без труда гнул подковы и в кулачном бою равных себе не имел. Не только в курене, но и во всем Коше. Метелица, задумавшись лишь на секунду, решительно тряхнул оселедцем:
– Ну шо браты, такого спускати не можна!
Бойцовые поединки проходили за станичной околицей. Ровно утоптанный круг был окружен пьяно горланящими казаками. В самом центре горделиво подбоченившись стоял Богдан Пидкова: почти двухметрового роста детина, с перебитым носом и копной пшеничных волос. Его очередной противник стоял на четвереньках и тряс головой, разбрызгивая капли крови по пыльному ристалищу. Метелица с товарищами остановились, не доходя до толпы, и огляделись по сторонам.
– Нестор в беспамятстве лежит, – мрачно поведал подошедший к ним Семен Лузга. – Не жилец боле.
– Где ближники?
– Вон они, – кивнул Лузга в сторону отдельно стоявших крепких, уверенных в себе запорожцев
Личная охрана куренного атамана вид имела представительный. Из-под дорогих кунтушей венгерского бархата с серебряными пуговицами выглядывали малиновые и синие атласные жупаны, а необъятные пунцовые шаровары были со щегольской небрежностью заправлены в сапоги из цветного сафьяна. Из нестеровского десятка только пан Ляшко красовался в кафтане из зеленого керасера, остальные обходились застиранными свитками и полотняными штанами.
– За Нестора пришли мстить? – выступил вперед смуглый казак, с насмешливым взглядом ярко-синих глаз. – Не забоитесь? Бают, от татар вы швидко тикали.
– У всех панов богато купленных брехунов, – презрительно сплюнул ему под ноги Лисица. – Тот не казак, кто боится собак.
– Где соколы летают, туда ворон на пускают, – последовал ехидный ответ. Метелица придержал рванувшегося вперед Бояна.
– Дозволь мне, батько, – торопливо вмешался Ляшко и, не дожидаясь ответа, скинул кафтан, оставшись в одной сорочке. Сопровождаемый одобрительными возгласами толпы он вышел в центр ристалища. Ниже на полголовы, но шире в плечах, шляхтич выглядел достойным своего соперника.
– Гарный хлопец! – встретил его с усмешкой Богдан.
Слова в бою последнее дело и сильная зуботычина немедленно подтвердила непреложную истину. Ошеломленный казак сделал шаг назад. Поляк, окрыленный успехом, подался вперед.
– Это тебе за батьку, холера ясна!
Шляхтич повторил ошибку противника и битый волчара не замедлил этим воспользоваться. Резкий удар в живот согнул в приступе боли соперника, жесткая рука дернула за роскошный чуб голову, и последовавший за этим короткий апперкот в челюсть отправил пана Ляшко в глубокий нокдаун. Ясновельможные глаза закатились, а подкосившиеся ноги вынесли своего хозяина к краю ристалища – прямо в заботливо подставленные руки товарищей. Издевательский хохот охранного десятка прозвучал вместо гонга.
– Молодо-зелено, – недовольно пробурчал Метелица, закатывая рукава.
– Не спеши, батько, – сильная рука легла на плечо бывалого казака. – Сам управлюсь.
Метелица с сомнением проводил взглядом стройную поджарую фигуру молодого казака, уверенно расталкивающего плечами плотную толпу зрителей. Вслед донесся презрительный свист – рядом с громоздким Богданом молодой Палий выглядел хрупкой тростинкой.
– Не стоило батьку вбивати.
Данила отстраненно наблюдал за противником, двигающимся с мягкой грацией медведя. Хладнокровная угроза была встречена надменной улыбкой – матерый боец не собирался тратить время на разговоры. Одобрительный рев толпы возвестил о начале схватки.
Палий крепко сжал кулаки, но виски кольнуло легкой болью, а мозг пронзил бодрящий импульс. Руки расслабились сами собой. Стойка Роя Джонса, прошелестела в голове непонятная фраза. Наклонить слегка корпус, правая рука у подбородка, левая опущена – атака с разных уровней. Подчиняясь неведомой силе, тело само приняло непривычную изготовку.
– Н-на!
Пудовый кулак просвистел над головой, а стремительная ответная двойка перебила нос и рассекла правую бровь на лице Пидковы. Свист в толпе затих.
– Ах, ты!
Еще один неудачный промах и прямой кросс разбил гортань, выбив темные сгустки крови из разъяренного оскала. Охранный десяток обменялся недоуменными взглядами.
– Х-хе!
Жесткий боковой крюк поймал на вдохе печень, захлебнув яростный рык гиганта. Мгновенный в своей быстроте свинг раздробил тяжелую челюсть на три неравные части.
– Не стоило батьку вбивати!
Глухой треск лопнувшей височной кости ошеломляюще прозвучал в наступившей тишине.
– Есть еще охотники?
Спокойный негромкий вызов остался без ответа. Вид бездыханного тела за спиной Данилы заставил смущенно потупить взоры бывалых кулачных бойцов.
– Я иду с тобой, друже! – безапелляционно заявил Лисица.
– Проше пана, но, как гулять или пить горилку, про славного Ляшко всегда забывают, – под дружный смех запорожцев обиженно пробурчал шляхтич.
Данила затянул котомку и серьезно посмотрел на товарищей. Выдержав небольшую паузу, он предупредил:
– Мирон злопамятный и Богдана не простит. За самовольную отлучку из куреня могут вычеркнуть из реестра.
