Елена Верейская
Карай
Я искала себе дачу на лето в небольшом живописном посёлке на Украине. Мне приглянулся маленький домик, весь в зелени, с густо увитой диким виноградом терраской. Когда я открыла калитку, ведущую в сад, она скрипнула, я так и застыла на месте, не решаясь двинуться дальше. Как из-под земли, передо мной вдруг появилось… я не знаю, как назвать это страшное существо! Это была, конечно, собака, но таких мрачных собак я никогда в жизни не видала. Передо мной стоял огромный собачий скелет с поджатым хвостом. Скелет был обтянут взлохмаченной чёрной шкурой, кое-где торчали клочья бурой невылинявшей шерсти. Собака стояла неподвижно и смотрела на меня тёмными, очень умными, но злыми глазами. Она не рычала и не лаяла, она только высоко подняла верхнюю губу и очень выразительно показывала громадные, острые и белые клыки. Я попятилась назад к калитке, и сразу собака сделала шаг вперёд, всё так же глядя мне прямо в глаза и показывая зубы.
– Хозяева! Есть здесь кто-нибудь? – громко крикнула я, боясь сделать движение.
На террасе появилась немолодая женщина, босая, в подоткнутой юбке. Она вытирала руки и замахнулась полотенцем на собаку.
– Пошёл вон! – крикнула она. – Вы не становитесь к нему спиной, он может цапнуть вас за икру.
Страшная собака, продолжая смотреть на меня, задом отступила на несколько шагов.
– Зачем вы держите такое чудовище? – спросила я.
– А разве вы не знаете, что у нас после войны много бандитов? А Карайка никого не впустит! Незаметно подкрадётся сзади – хвать за ногу! Такая уж у него повадка.
– Так к вам же и по-хорошему никто войти не может! – сказала я.
– К нам никто и не ходит, – спокойно ответила женщина. – А вам что от меня надо?
– Да вот ищу дачу, и понравился мне ваш домик. Не сдадите на лето? – спросила я.
– А чего же? Сдам. Сын уехал с экспедицией рабочим, я одна и в сараюшке проживу. Сдам. Показать дом? – Она очень, видимо, обрадовалась.
– Покажите, – сказала я. – А ваше это чудище меня сзади не цапнет?
– А чего же? – равнодушно ответила она. – Цапнет. Вы идите вперёд, а я за вами – и отгоню его, если что.
Домик внутри оказался чистеньким, но более чем скромным. Я поняла, что хозяйка очень бедствует. О цене мы договорились без труда.
– Всё мне подходит, но вот ваш пёс… У меня два сына – девяти и шести лет. Я боюсь за них, очень уж страшный пёс!
– А может, он привыкнет – и ничего… – не совсем уверенно ответила она. – Мой сын его нарочно злым растил.
– Как нарочно злым растил? – не поняла я.
– А так. К ласке не приучал. Бил часто. А то, бывало, Карай ещё щенком был, заснёт на травке, а мой Гранька накроет его железным корытом и ну дубасить по корыту молотком.
– Зачем?! – ужаснулась я.
– А чтоб злей был. Мы очень бандитов боялись.
– А почему он такой тощий? Вы его не кормите?
– А чем мне его кормить? Собака – она себе пищу пусть сама добывает… – Хозяйка горестно вздохнула.
А я подумала: «Хорошо, что этот Гранька уехал, он для моих мальчиков был бы пострашнее, чем этот пёс».
Мы спустились со ступенек терраски. Я взглянула на Карая, сидевшего в стороне. Встретив мой взгляд, он медленно показал мне клыки. Я на минутку заколебалась, но решила:
– Хорошо. Беру дачу. Завтра переедем. Будьте дома.
– Буду, буду! – радостно ответила хозяйка.
Надо сказать, что и я и мои сыновья всегда очень любили и до сих пор любим собак. Судьба Карая, которого нарочно растили злым, меня тронула и заинтересовала. Я подробно рассказала мальчишкам о своём первом знакомстве с этим страшным, даже непохожим на собаку существом, и мы решили: займёмся укрощением «дикого зверя».
– Ребята, – сказала я, – вы только первое время его не трогайте, близко к нему не подходите и старайтесь мимо него бегом не бегать. Начнём с того, что накормим его. Это изголодавшийся, озлобленный пёс, его только били, и он понятия не имеет о том, что такое ласка.
К нашему приезду хозяйка посадила Карая на цепь около убогой, полуразвалившейся будки. Стоило кому-нибудь из нас сделать шаг в сторону будки, как Карай обнажал свои огромные клыки и, пятясь задом, забирался в своё невзрачное жильё. Днём я взяла ломоть хлеба и подошла к будке, протягивая ему хлеб.
– Карай, – говорила я ласково, – ну возьми! Ты же хороший пёс, мы непременно будем друзьями. Возьми!
Карай не брал хлеба, а только жадными глазами смотрел на него. Я подошла ближе. Он ощетинился, показал зубы и попятился. Я положила хлеб у своих ног на землю, не двигаясь с места. Карай смотрел на хлеб, но не выползал из будки. Я отступила на несколько шагов. Тогда пёс одним рывком выскочил, схватил хлеб и скрылся в будке.)
