Норматив

О работе

Вот уж мысли зачастили к идиоту:
За обедом из тушёнки и лапши
Вдруг я понял, что люблю свою работу,
И не просто так люблю, а от души.

Всё сижу и удивляюсь: неужели?
Разве мог мечтать о счастье я таком?
Даже, знаете, кусочек вермишели
От волнения застрял под кадыком.

Из дальнейшего нехитрого расчёта,
Вывод просится, шокирующе прост —
Отвечает мне взаимностью работа,
Потихоньку, без регалий и без звёзд.

Ни унынья, ни намёка на дремоту,
Через лужи, листопад и полумрак,
Улыбаюсь по дороге на работу
И обратно улыбаюсь, как дурак…

Значит, есть-таки в работе этой что-то,
Пусть подавятся завистники слюной,
С губ срывается: «Да здравствует работа!
Будь ты проклят, ненавистный выходной!»

Это вряд ли поддаётся терапии,
Все попытки будут сведены к нулю…
Разберётесь, если умные такие,
Почему свою работу я люблю.

После Третьей Мировой

Хорошо нам будет житься
После Третьей Мировой:
Ни к чему теперь граница,
К чёрту сектор силовой.

Вместо долларов — коренья,
От Нью-Йорка до Москвы
Происходит ускоренье
Перестройки головы.

Ни грабителей, ни взяток,
Все приветливы, добры,
Всюду россыпи палаток —
Спим на воле, жжём костры…

Как легко проснуться рано,
До кислотной до зари,
В стоге свежего урана
Номер двести тридцать три.

Чу! Посыпались из жопы
Словно капли хрусталя,
Расписные изотопы,
На свинцовые поля.

В небе ласково-зелёном
Термоядерно тепло,
Выдыхать не тяжело нам
И вдыхать не тяжело.

На обломки синагоги
Рухнул старый минарет,
Спор закончился о боге,
Что тут спорить — бога нет.

Будут песни, будут пляски,
И как только захотим,
Можем девкам строить глазки,
Чтоб хоть что-то строить им.

Грянут снежные июни
Вслед за знойным январём,
Будем долго жить в коммуне,