На Роуана возложили трудную задачу — разыскать Гарсию, установить численность повстанческих отрядов, узнать, в каких припасах они нуждаются, каков план кампании у Гарсии, каковы настроения его сообщников и намерен ли он сотрудничать с американской армией вторжения.
Миссия Роуана была исключительно опасна. Мало того что он должен был забраться в дебри тропиков — он должен был также узнать все, что возможно, о силах испанцев. Облачившись в штатское платье, он первым делом проехал в Кингстон, на Ямайке, где установил ценнейшие и тайные связи с некоторыми изгнанными кубинскими патриотами. Тридцать шесть часов отнял у него переезд с Ямайки на Кубу на рыболовном суденышке некоего Сервасио Сабио. Дозорная испанская лодка остановила Сабио, но он спрятал Роуана и умело прикинулся одиноким рыбаком, которому не повезло в ловле. Пока дело шло хорошо. И 21 апреля — в тот самый день, когда Соединенные Штаты объявили войну, — Роуан начал вторжение своей тайной высадкой в одном пункте бухты Ориенте. Здесь его ждали кубинцы-проводники. Поход в джунгли отнял шесть суток: гнилая вода, страшный зной, насекомые, многочисленные испанские патрули сильно осложнили путь. Но лейтенант Роуан, не имевший при себе никакого 'послания к Гарсии', кроме устных инструкций старшего офицера, добрался до лагеря генерала Рио, получил коня и кавалерийский эскорт и отправился на свидание с Гарсией, который осаждал город Баямо.
Когда американский офицер убедил вождя инсургентов в том, что он не самозванец, Гарсия сказал ему, что его войско нуждается в артиллерии, снарядах и современных винтовках. Потребность в этом была столь велика, что Гарсиа заставил измученного американского офицера уже через шесть часов отправиться в обратный путь; теперь Роуан ехал с тремя членами штаба Гарсии, направляясь к северному побережью Кубы. Путешествие сквозь лесные дебри отняло пять суток и было весьма тяжелым; испанские дозоры шныряли повсюду, и передвигаться приходилось главным образом ночью. Наконец, они добрались до берега и разыскали припрятанную лодку, но она была так мала, что одному из кубинцев пришлось вернуться. Вместо парусов были поставлены мешки, но все же тройке удалось ускользнуть от патрульных судов и выдержать сильный шторм. Они доплыли до Нассау, два дня пробыли в карантине ввиду угрозы желтой лихорадки, а затем благодаря вмешательству американского консула с большими удобствами перебрались в Ки-Уэст.
За эту необычайно хорошо, выполненную секретную миссию Роуан был произведен в капитаны и удостоился похвалы в Вашингтоне. Но его заслуги как секретного агента были оставлены без особого внимания. (Лишь 24 года спустя, в 1922 году, он был награжден 'Крестом за выдающуюся службу'.)
Поход Роуана в джунгли Кубы не оказался напрасным. Когда 5 июня 1898 года оккупанты высадили десант близ Сантьяго, к ним присоединился трехтысячный отряд кубинских повстанцев. Испанцы не могли оказать должного сопротивления, и вскоре к десанту присоединились новые войска, которые, по существу, решили судьбу войны на суше.
Но в Испании готовилась к выходу в море довольно крупная эскадра. Чтобы получить достоверные сведения о силах и намерениях противника, в Испанию под именем Фернандеса дель-Кампо был направлен агент военно-морской разведки, техасец испанского происхождения, офицер, окончивший академию в Уэст-Пойнте.
Он прибыл в Мадрид в мае 1898 года, разыгрывая роль богатого мексиканца, открыто сочувствующего испанцам. Остановившись в лучшем отеле испанской столицы, он не предпринимал ничего и не показывал рекомендательных писем, но просто выражал свою неприязнь к «янки» и давал понять, что его визит в Мадрид будет непродолжительным. Члены модных клубов, военные, чиновники встречались с ним, принимали его приглашения; он устраивал им пышные угощения и проигрывал в карты со спокойствием хорошо воспитанного и богатого человека.
Его интересовал Кадикс; но он отказался от рекомендательных писем к губернатору этого порта и к адмиралу Камаре. Между тем целью его миссии было наблюдение за медленно снаряжавшимся флотом Камары. Тактика сдержанной сердечности, подкупившая Мадрид, была по достоинству оценена и сливками кадикского общества. Наконец, он встретился с губернатором; ему оставалось сделать еще один шаг — получить приглашение на обед от Камары. Чтобы отобедать у адмирала, надо было попасть на быстроходный корабль, который испанское правительство совсем недавно купило у 'Северогерманского Ллойда'. И он сделал этот шаг. Находясь на борту, американский шпион подслушал разговоры офицеров, жаловавшихся на дурное состояние корабля. Германская компания сбыла судно, которому следовало бы дать название 'Caveat Emptor!' ('Берегись, покупатель!').
— Когда же вы отплываете, чтобы задать взбучку проклятым янки? — спросил американец.
— Увы, отплыть мы сможем только через шесть недель. Дела еще много.
Секретный агент держал себя так, что его волнение было истолковано, как знак сочувствия испанцам. Ему пришлось объяснить, почему в данном положении отсрочка была неизбежна. Его повели по кораблю, ранее принадлежавшему немцам, и он постепенно составил себе представление о степени вооруженности всего флота, о количестве боеприпасов и состоянии снабжения со складов. В дальнейшем ему удалось обследовать доки и арсенал Кадикса. Он узнал даже и то, что хотя при отплытии Камара получит запечатанный приказ, но ему поставлена вполне определенная задача: нападение на Филиппины и уничтожение крейсерской эскадры Дьюи. Это и были те самые важные сведения, за получением которых он прибыл в Испанию.
Города Америки, от Бостона до Саванны, все еще трепетали в ожидании испанского рейда и бомбардировок. Но страхи эти были необоснованны. Куба была блокирована гораздо более сильным американским флотом, крейсеры адмирала Серверы были заперты в порту Сант-Яго, а Камара начинал свой рейд, находясь на расстоянии нескольких тысяч миль от Северной Атлантики.
Говорят, американского шпиона пригласили в шлюпку испанского адмиралтейства, чтобы сделать его свидетелем отплытия испанской «армады». Дружески расположенный к нему испанский офицер показывал ему устройство новейших орудий и усовершенствованных торпедных аппаратов, поставленных на реконструированных судах. Вскоре после этого «мексиканец» неосмотрительно ослабил конспирацию и неосторожными действиями навлек на себя подозрения полиции. Он ежедневно посылал телеграфные донесения в Вашингтон — вероятно через Париж или Лондон, — и его могли поймать на этом. Обнаружив, что полицейские агенты следят за его отелем, он уложил свои вещи, отослал их на пароход, уходивший в Танжер, уплатил по счетам, вышел по черному ходу и благополучно достиг порта.
Благодаря предприимчивости этого агента американское морское министерство получило полную информацию о флоте Камары, вплоть до количества угля в бункерах каждого из его судов. Этого шпиона, после его благополучного возвращения в Вашингтон, негласным образом почтили за успешно выполненную миссию.
Что касается эскадры адмирала Камары, то надо признать, что никакой роли в войне она не сыграла. Поблуждав по Средиземному морю, Камара в конце концов возвратился в Испанию, так и не приняв участия в боевых действиях.
Теперь вспомним о деятельности храброго испанского лейтенанта Карранса, оставленного в Вашингтоне, чтобы руководить разведкой против американцев. После начала войны ему пришлось переехать в Канаду. Дом, который он снял в Монреале, и номер, который он занимал в отеле в Торонто, теперь стали главными объектами американской контрразведки.
Среди выявленных ею агентов оказался некий Джордж Даунинг, он же Генри Роллингс, натурализовавшийся в Америке англичанин. Он первый поддался денежным «чарам» Каррансы. Американский агент снял комнату в отеле в Торонто, смежную с комнатой испанца, и ему удалось подслушать разговор, сводившийся к вербовке Даунинга, бывшего писаря на американском броненосном крейсере «Бруклин». За этим шпионом следили от Торонто до самого Вашингтона. Агенты секретной службы знакомились с ним в поездах; они добыли образцы его почерка. Даунинг, теперь именовавший себя Александром Кри, явился в морское министерство вскоре по прибытии в столицу Америки, пробыл там недолгое время, затем вернулся в свой пансион и оставался в нем около часа. Выйдя оттуда, он сдал на почту письмо, которое было прочитано контрразведчиками, как только инспекторы почты были введены в курс дела. Письмо было датировано 7 мая 1898 года, адресовано Фредерику Диксону, 1248 Дорчестер-стрит, Канада, Монреаль; оно не было зашифровано, но содержало в себе сообщение о том, что управление флота 'шифрованной депешей' приказало крейсеру «Чарстон» следовать из Сан-Франциско в Манилу с 500 матросами и всем необходимым для производства ремонта в эскадре командора Джорджа Дьюи. Далее указывалось, что в 3 ч 30 мин от Дьюи получена ответная депеша, которая расшифровывается.
Ввиду столь неопровержимых доказательств шпионажа был выдан ордер и последовал арест Даунинга. Бывший писарь отнесся к своему положению со всей серьезностью, какой оно заслуживало, отказывался говорить с кем бы то ни было и три дня провел в глубокой задумчивости; улучив минуту, он повесился в своей камере.
Таким образом, энергичный морской атташе Испании пока что не получил сколько-нибудь важных сведений; но денег у него еще было достаточно, и он готов был щедро вознаграждать «нейтральных» помощников. Он собирался завербовать канадцев или англичан с военным опытом, перебросить их в Соединенные Штаты под видом безрассудных авантюристов, с тем чтобы они записались добровольцами в американскую армию, а затем передавали сведения Диксону или по какому-нибудь другому «явочному» адресу. Ежедневные донесения о численности, снаряжении, подготовке и духе американских войск стоили, конечно, обещанных им наград. По прибытии с войсковыми соединениями на Кубу или Филиппины его агенты должны были бежать. Каждому из этих потенциальных дезертиров было выдано простенькое золотое кольцо с надписью по внутреннему краю: 'Конфиенса Августина'; стоило лишь предъявить такое кольцо местному испанскому командиру — и радушный прием был обеспечен.
Когда и эта попытка вербовки агентов не удалась, Карранса, ненавидевший Америку, решил прибегнуть к типично американскому средству: он обратился в частное сыскное агентство. Здесь ему удалось заполучить двух молодых англичан, известных под именами Йорк и Элмхерст. Оба они сидели без работы и без денег. Представители агентства накормили их до отвала, напоили допьяна, а затем с гордостью представили испанцу. Протрезвев, они имели возможность, несколько неожиданно для себя, убедиться в том, что обязались работать в качестве шпионов. «Йорк» тотчас же поспешил доложить о случившейся беде бывшему командиру; он вообще не хотел шпионить. Агенты Каррансы, поняв, что «Йорк» отлынивает от своих новых обязанностей, стали следить за ним и даже, на всякий случай, хорошенько поколотили его. Тогда он уехал из Канады на первом же пароходе, перевозившем скот, но перед этим отдал своему приятелю железнодорожный билет для возврата в кассу, а также кольцо с условной надписью. А приятель все это сдал американскому консулу, который немедленно известил Вашингтон.
После этого контрразведка стала особенно зорко следить за молодыми англичанами-рекрутами, носящими новенькие перстни. Было отдано также распоряжение следить за всеми телеграммами, посылаемыми из Торонто и Монреаля или получаемыми там из телеграфных контор, расположенных близ военной базы или лагеря новобранцев. В Тампе пожелал записаться в армию некий «Миллер». Его заявление задержали, а тем временем секретная служба узнала, что он посылал телеграмму в Монреаль. Ответ на нее был перехвачен. Он гласил:
'Сегодня перевести денег по телеграфу не могу. Переезжайте в какое-нибудь другое место и оттуда телеграфируйте. Немедленно и подробно сообщите об акциях. По получении вышлю деньги и инструкции'.
Телеграмма была подписана: 'Сиддолл'.
Американские агенты вскоре нашли канадского буфетчика Сиддолла, который сознался, что он «ссудил» свою фамилию за плату частным сыщикам,
