[24], он пишет: «Дьявол в сердце».
Писатель восемнадцати лет
Небо плачет дождем над Парижем. 17 января 1954 года. Большая американская машина медленно движется к кафе «Флор», за рулем отцовского «бьюика» — молодая хрупкая девушка со спутанными волосами. Она в восторге от своей новой роли романистки. Выйдя от Рене Жюйара, она столкнулась с Мадленой, дочерью художника Жана Суверби, которая живет напротив, на улице Верней. Молодая женщина ждет ребенка. Ее семья уже давно поддерживает дружеские отношения с Куарэ. Радостная Франсуаза хлопает по карману пальто и говорит Мадлене: «Я подписала контракт с Жюйаром на книгу, которую только что написала». Поздравляет ее с будущим малышом и торопится поделиться своим счастьем с Вероникой Кампьон, которая нетерпеливо ерзает на одной из скамеечек, где иногда устраиваются Сартр[25] и Симона де Бовуар[26], чтобы читать и работать.
Две подружки-студентки приходят сюда, где витает экзистенциалистская атмосфера, которой они проникаются, читая «Тошноту». Как с трофеем, с чеком в руке Франсуаза устремляется к столику Вероники.
«Слушай, дорогуша, можешь заказывать виски. Я буду знаменитой женщиной. Буду ездить на «ягуаре» и куплю себе шикарное манто. У меня есть издатель, это Рене Жюйар, замечательный человек».
Нужно позвонить Флоранс Мальро, она, должно быть, у отца, Андре Мальро[27], в доме из красного кирпича на улице Виктора Гюго в Булонь-сюр-Сен.
Напротив «Флор», в ресторанчике «Липп», где Франсуаза иногда завтракает со своим отцом, начинают собираться завсегдатаи, которых окидывает благодушным взглядом властитель здешних мест Марселей Казес. Время возвращаться на бульвар Малешерб, но сначала надо подбросить Веронику домой на площадь Европы, за вокзалом Сен-Лазар.
Когда входит Франсуаза, опьяненная больше вином, чем сегодняшним успехом, родители сидят за столом.
— Я теперь писательница. Я заключила контракт с Жюйаром, нужно, чтобы папа его подписал…
Ей отвечает мать:
— Лучше бы ты вовремя явилась к обеду. Пойди причешись, прежде чем есть суп.
Мари Куарэ плохо переносит богемные наклонности дочери и ее неряшливый вид.
«Если бы хоть это заставило тебя начать причесываться», — добавляет она, а ее муж тем временем молча забавляется происходящей сценой. Никто из домашних не читал «Здравствуй, грусть!». Рукопись не вызвала пылкого протеста, тем более возгласов о гениальности. Франсуаза лишь услышала: «Что это тебе в голову пришла такая история?» И то, что ей доставило удовольствие: «Это очень мило написано».
Мари Куарэ, узнав, что издательство собирается опубликовать книгу независимо от согласия родителей, близка к тому, чтобы рассердиться. В конце концов Пьер и Мари Куарэ соглашаются на публикацию романа, но просят дочь взять псевдоним. Фамилия Куарэ известна, и их может стеснить интерес к автору.
Франсуаза нашла свое имя у Пруста[28]. Листая один из томов «В поисках утраченного времени», она случайно наткнулась на «Сагант», имя жены Бони де Кастеллан, которая потом вышла замуж за Ели Талейран-Перигора, князя Саган. Имя хорошо звучало и сразу ей понравилось. «Куарэ» всегда стоило ей насмешек школьных товарищей, когда перед уроками учителя выкликали всех по алфавиту. Франсуаза под насмешливое шушуканье единственная поднимала руку на букву «Q». В браках Франсуаза Куарэ, или Саган, носила имена Шеллер и Вестхоф. «Совершенно неприемлемые для романистки имена, — говорит она. — Саган — это, по крайней мере, отчетливо и звучно».
Чтец в «Плон» и журналист «Пари-Матч» Мишель Деон[29] инстинктивно чувствует в восемнадцатилетней девушке зерно таланта. Секретарь худсовета Мишель Брутта, плененная романом с первой страницы, передает ему рукопись. В конце недели он возвращает рукопись Шарлю Оренго, советуя принять ее безоговорочно. На этот раз Административный совет «Плон» было не обязательно об этом уведомлять, поскольку, если бы эти господа принялись судить да рядить, проказница рисковала ускользнуть у них прямо из-под носа. Но Шарль Оренго тем не менее выждал три недели. В нетерпении узнать его мнение, Франсуаза наконец переступает порог издательства. Литературная дирекция «Плон» решает опубликовать рукопись с условием, что автор внесет в нее изменения. «Он просил переписать целые страницы — я категорически отказалась исправлять или выкидывать что бы то ни было», — вспоминает она.
Так Мишель Деон невольно упустит писательницу, которая побьет все рекорды продаж. Чуть позже они встретятся и между ними возникнет нежное дружеское чувство. Убежденный в таланте дебютантки, он предложил главному редактору «Пари-Матч» написать о ней статью.
И получил отказ под предлогом того, что Франсуаза Саган неизвестна. Несколько месяцев спустя еженедельник отправляет его в Оссегор в качестве корреспондента. Между тем «Здравствуй, грусть!» завоевывает Премию критиков и роман собираются экранизировать.
«Во время путешествия по Франции, — вспоминает сегодня Мишель Деон из Французской академии, — я встретился с Франсуазой Саган на вилле, которую снял ее отец, около площадки для гольфа. Вероника читала вслух «Литейщика» Жоржа Огне. Атмосфера была не слишком веселая. Мы выпили вместе. Франсуаза показала мне свои стихотворения, одно из которых потом было напечатано в “Матч” с моей неподписанной статьей».
Роман «Здравствуй, грусть!» появился без предварительной шумихи, но поскольку патрон был убежден, что книгу отметят, в издательстве все были расположены к автору. Никто не сомневался, что книга будет продаваться.
«Мы рассчитываем на успех», — говорит один из сотрудников издательства, Жан Декамп, встречая на лестнице Роланда Прета, который работает в коммерческой дирекции. Его брат Жан, также представляющий издательство, уже предупредил его, что книга должна разойтись весьма бойко, несмотря на отсутствие рекламы.
Действительно, через несколько дней после выхода романа в свет стало очевидно, что необходимо переиздание. Рене Жюйар и Пьер Жаве в отпуске, Роланд Прета один принимает решение выпустить еще тираж в три тысячи экземпляров. «Я бы решился на четыре тысячи», — говорит, вернувшись, Жюйар, а Жаве недоволен поспешно принятым решением даже при том, что оно имело положительный результат.
Франсуаза Саган, будто заклиная дурную судьбу после такого замечательного дебюта, обещает Роланду Прета, которому она посвятила «Здравствуй, грусть!»: «Роланду Прета, чьей прилежной ученицей я являюсь», — 1 франк за каждую книгу, проданную после стотысячного экземпляра. В итоге в декабре 1955 года она подписала чек на сто тысяч франков служащему Рене Жюйара, который совершенно не рассчитывал на подобный подарок.
17 марта 1954 года, как только появился ее роман, Франсуаза Саган отправляется за экземпляром «Здравствуй, грусть!» на бульвар Сен-Жермен.
С бьющимся сердцем она спрашивает у продавщицы, есть ли у нее «самая лучшая новинка». Ей предлагают с трогательной готовностью десяток книг, среди которых ее романа нет. Франсуаза набирается смелости и показывает книгу в белой обложке с зеленым прямоугольником, на которой написано: «Здравствуй, грусть!» и внизу буковками поменьше: Франсуаза Саган.
— Мы ее получили вчера, — говорит продавщица. — Честно говоря, я ее вам не рекомендую. Ее написала маленькая бесстыдница. Я ее посмотрела и, право, мадемуазель, там какие-то отвратительные истории.
Франсуаза едва различает ее слова, берет свой экземпляр и уходит. Она заплатила за него триста девяносто франков, нормальную цену за роман в сто восемьдесят восемь страниц, тоненькую рукопись которого в сто шестьдесят машинописных листов Лена Ботрель, заведующая отделом производства
