— Жестокость удивительная, — согласился Юрий. — Чем им помешал ребенок? Рассказать он ничего ни кому не мог, слишком мал.
Особая жестокость убийц была вина во всем. Матери Анны, инвалиду, свернули шею. Саму Анну, привязав к кровати, долго мучили, изрезали ножом весь живот, лицо. Потом, судя по всем признакам, изнасиловали и зарезали. При этом рядом, на одной с ней кровати лежал маленький трупик ее ребенка.
Сверху сбежал Николаев.
— Соседи над ними говорят, что примерно в одиннадцать часов снизу очень громко играла музыка. Пол ходуном ходил, посуда в серванте звенела.
— Им что-то от нее нужно было, — предположил Юрий. — Они не просто так над ней издевались, они ее пытали. Что-то она им должна была рассказать.
На площадку вышел еще один член опергруппы, Олег Ведяхин. Вот его массивное, «римское» лицо казалось невозмутимым. Закурив, Олег сказал: — Знаете, что странно, мужики? В доме нет ни одной видеокассеты.
— Ну, и что? — спросил Шалагин.
— А то, что в доме два видика, один из них ДВД, огромная тумбочка с полками для кассет, но их самих нет.
— Может, не успели еще купить? — предположил Василий.
— Да нет, они там были. Там еще пыль осталась, следы такие пыльные, видно, что они стояли, и давно, но их теперь нет.
Все переглянулись, и двинулись в квартиру. В самом деле, в тумбе под телевизором еще виднелась пыль, что остается после вещей, долго не подлежащих перемещению.
— Кассета? Им нужна была кассета? А какая кассета? — спросил Шалагин.
На этот вопрос ответить им не мог никто.
ГЛАВА 10
Когда в десятом часу вечера Астафьев все же пришел домой, Ольга встретила его в дверях прихожей любопытствующим взглядом. При этом одна ее бровь была поднята выше другой так что, Юрий безошибочно понял, в каких грехах его будут обвинять. Малиновская была влюблена в него как кошка, не умом, а всей своей женской сущности. Она просто теряла волю рядом с этим человеком. Но в чем она была столь же непреклонна, это в своей ревности. По мнению Астафьева, она с этим была на грани паранойи, но, если признаться честно, Юрий давал Ольге множество поводов развивать эту манию. В недавнем прошлом, Астафьев настолько сильно приударял по противоположному полу, что прослыл в городском отдел внутренних дел первым ловеласом.
— Так, Астафьев! Где это вы шлялись весь день? Осваивали женский контингент столицы нашей родины?
Раньше Юрий бы отшутился, но сейчас ему было не до этого.
— Оля! Как это пошло. У тебя один секс на уме. Но, там где я был, не желал бы я тебе там побывать.
В дверях появился Зубко.
— Вить, у тебя водка есть? — спросил Астафьев.
— Есть, а что.
— Налей, а?
После ста грамм он рассказал всю свою эпопею. На Ольгу и Виктора, так же принявших по рюмке водки, это произвело жуткое впечатление.
— Это чеченцы, — сразу сказала Ольга.
— С чего ты взяла?
— А откуда такая ненависть ко всем? Старухе, ребенку? Такое бывает только у людей озлобленных, потерявших там, на войне, родных и близких. Они мстят, мстят всем подряд, при каждом удобном случае. И не важно кто — старик, ребенок. Главное — что это русский человек.
— А еще такая психология у людей, привыкших убивать, — добавил Виктор.
— Вот-вот! — приняла помощь Ольга.
— Ладно! Хватит об этом, — Астафьев махнул рукой, — отпуск у нас получается какой-то странный. От работы ни чем не отличить.
— Да, по-моему, ты, Юрий, уже просто притягиваешь к себе преступления. Ну, не переживай, вот приедем домой, как раз время подоспеет, на утиную охоту сходишь, — проворковала Ольга.
Юрий, как раз отхлебнувший лимонада, поперхнулся шипучей водой.
— Типун тебе на язык, — прохрипел он. — Наохотился я уже на уток, на всю свою жизнь наохотился.
Юрий поднялся, и предложил: — Давай, лучше, сходим куда-нибудь, развеемся. Вить, тут есть рядом что-нибудь такое, вроде дискотеки?
— Дискотеки? Отстал ты от времени, Юра. Есть ночной клуб, не очень, кстати, дорогой, по московским меркам. «Кавказ», называется. Они только недавно открылись, сейчас во всю раскручиваются. Мы с Веркой были там разок. Чем он мне не понравилось, черных что-то очень много. А так все то же: музыка — хаус, контингент — молодняк, стриптиз, какая-нибудь звездочка восходящая, или закатывающаяся, на закуску. Сходите, развейтесь.
Клуб они нашли быстро, огни его издалека полыхали рассыпчатой пестротой своей вывески. Виктор рассказал, что прежде это приземистое здание было столовой, но сейчас там были удовольствия несколько другого рода.
Цена, которую запросили с них в кассе, заставила Юрия выразительно крякнуть.
— А что ты хочешь? — удивилась Ольга, расплачиваясь с кассиршей. — Меньше ста долларов, для Москвы это просто задаром.
— Я вспомнил размер своего должностного оклада, вот и удивился.
— Нечего удивляться, — отрезал Ольга. — Это столица, милый, привыкай.
Что сразу не понравилось Юрию, это то, что охрана клуба состояла из одних кавказцев. Одеты они, правда, были прилично, в фирменных пиджаках, с фирменными же значками, все при галстуках, и чисто, до синевы, выбриты. Пройдя что-то, вроде недлинного тамбура, они вступили в огромный зал, который трудно было назвать и темным, и светлым. С одной стороны, верхний свет не горел, но зато полыхали какие-то мигалки, крутился под потолком цветистый шар, пробегался по толпе огонь прожектора. На сцене извивались у шестов три, уже почти голых девицы. И просто давила по ушам своим сумасшедшим ритмом музыка. Сотни тел вокруг них кричали, прыгали, визжали. В воздухе пахло дикой смесью поддельных, дорогих духов, табачного дыма, и просто человеческого пота. Ольга стояла с улыбкой на лице, а вот Юрий чувствовал себя не очень уютно.
— Надо выпить, — крикнул он ей на ухо, — а то так, я чувствую, меня не накроет.
— Хорошо, пошли.
Они пробрались к длинному бару вдоль всей стены, который одновременно обслуживали штук пять барменов. Здесь естественно, было светлее, и Юрий, взгромоздясь на высокий табурет начал рассматривать напитки за спиной бармена.
— Что желаете? — спросил бармен.
Юрий неожиданно как-то оробел.
— Давайте, что ли, водки, сто грамм. А ты что будешь? — обернулся он к Ольге.
— Текилу, и шоколад.
Юрий махнул свою стопку махом, Ольга же смаковала свою дозу мелкими глотками. Астафьев хотел заказать еще, но потом решил подождать — вечер обещал быть долгим. Цена за спиртное, которую запросил с них бармен, едва не заставила водку в организме Юрия податься обратно, наружу.
— Пошли, попрыгаем, — предложила Ольга, и поволокла Юрия вглубь зала. Но тот был занят другими мыслями.
— С ума сойти! — прокричал он на ухо Ольге. — Сто грамм по цене бутылки водки!
— А что ты хочешь? Это ж клуб! Сразу видно, что ты, Астафьев, глубокий провинциал. Ты что, никогда в таких местах не был?
— Откуда? А ты, что же была?
— А как же, в Железногорске, еще когда училась. Я тебя, вообще, не узнаю. Это ж лучшее место снять телку. Мог бы, и съездить областной центр разок.
— Нет, я бывал в клубе, но на юге, в Крыму. Но там и то все дешевле. К тому же за все Вадик платил, Долгушин.
— Ладно, не бери в голову.
— Да как не брать, ты что!
— Тогда не мешай мне тратить отпускные, скопидом!
Долго танцевать им не удалось. Музыка неожиданно стихла, и голос ди-джея надрывно прокричал: — А сейчас у нас в гостях популярнейший исполнитель эстрадной песни Владимир Самарский!
В толпе кто завизжал от восторга, кто заулюлюкал. Под очень знакомую музыку на длинный подиум, доходящий до середины зала, выскочил худощавый парень с длинными волосами. Юрий с трудом припомнил его. Тот был популярен лет десять назад, а сейчас как-то затерялся среди новых звезд эстрады. Впрочем, его музыка была для Юрия как раз по душе, он даже, вроде, немного прибалдел. Из этого состояния его вывел сильный толчок в спину. Оглянувшись, Юрий увидел парня в фиолетовой майке, с совершенно безумными глазами, прокладывающего путь куда-то в вечность. К этому времени и Астафьева изрядно приспичило.
— В туалет пойдешь? — предложил он Ольге.
— Нет, — отозвалась та, но все же двинулась за Юрием.
— Ты куда? — удивился он.
— Я буду рядом, в баре. Мало ли что.
Астафьев улыбнулся. Это действительно вошло уже у Ольги в привычку, прикрывать его в любой обстановке. Впрочем, сейчас все прошло мирно. У писсуара Юрий пристроился как рядом с тем самым парнем в фиолетовой майке. Тот, глядя оловянными глазами перед собой, сосредоточенно искал в ширинке приспособление для слива излишков выпитого пива. Юрию бросилась в глаза золотая, массивная цепь на шее парня, и еще одна, на которой висел навороченный мобильник. Уже выйдя в прихожую туалета, и моя руки, он невольно засек несколько заинтересованных взглядов, брошенных в его сторону
