было появиться этому английскому адмиралу… Правда, молодая жена английского посланника, выжившего из ума старика Гамильтона, флиртовала и раньше. Это было главной темой ежедневной болтовни ее с интимнейшей подругой Каролиной. Изящная красавица, с темным прошлым, проныра и авантюристка, Эмма Гамильтон была вхожа во все салоны Неаполя. Последние годы ее преданнейшая подруга королева неаполитанская рвала и метала. После того как родная сестренка Каролины, Мария Антуанетта, окончила жизнь на гильотине, она считала своим долгом мстить французам. Начать поход против них ее трусливый супруг никак не решался. И тут в Неаполь прибыл Нельсон. В первый же вечер героя Абукира пригласили в королевский дворец. Встретив там Эмму Гамильтон, он безрассудно увлекся ею и, бросившись в объятья «порочной сирены» — уже не дорожил своей былой славой, не размышлял тем паче о грядущем. Отныне ежедневные прихоти этой коварной женщины стали для него законом.
Нельсон и сам ранее невзлюбил французов. Эмма только подлила масла в огонь.
Мусин-Пушкин хорошо запомнил, как однажды Нельсон распалил короля Фердинанда:
— Вам остается либо идти вперед, доверившись Богу и его благословению правого дела и умереть со шпагой в руке, либо вас вышвырнут с позором из ваших владений.
Король пока здравствовал, а из владений его изгнал взбунтовавшийся народ.
В свое время вооружив 30 тысяч наемных бродяг и грабителей, Фердинанд резво двинулся к Риму. Но стоило этому «войску» столкнуться с вдвое слабейшими «бунтарями», как оно мгновенно разбежалось. Запыхавшегося от ретирады короля, его свиту и, естественно, леди Эмму и ее супруга Нельсон успел переправить на свой флагманский корабль и увезти подальше, сюда в Палермо.
Потому и приходилось полномочному министру поневоле коротать время в Палермо, в ожидании лучших времен.
В то время как Мусин-Пушкин приближался к королевской резиденции, его ожидали там те, кого он и предполагал встретить.
…Наконец-то королева Каролина сияла — ее супруг сломался. А случилось все перед обедом, когда явилась эта взбалмошная Эмма с Горацио и, конечно, в сопровождении своего дряхлого супруга Вильяма.
После обычных реверансов Эмма, интригующе улыбаясь, сообщила, что есть интересные новости, и кинула взгляд на Нельсона.
— Ваши величества, только что получено известие о взятии Корфу русскими. — Металлические нотки в голосе адмирала не вызывали особого восторга у присутствующих, в них сквозили плохо скрываемая озабоченность и тревога.
— Я давно рекомендовал его величеству, нашему королю, осмотрительно вступать в союз с русскими, — вставил, скрипуче покашливая, Гамильтон.
Нельсон придерживался такого же мнения. Пять месяцев он отваживал русских от Корфу, но увы. Этот Ушаков не так прост. Несколько раз Нельсон убеждал его идти к Египту, но где там… Никогда не желал он видеть русских к западу от Крита. Все эти острова давно были бы уже британскими, но русские их опередили.
— Однако, сэр Горацио, так ли сильны русские? — усомнился Фердинанд.
— Смею утверждать вас, ваше величество, что мощней крепости, чем Корфу, нет во всем Средиземном море, — холодно пояснил Нельсон.
— Как нет? — Фердинанд подпрыгнул в кресле. — А Ла-Валлета?
Краска пятнами медленно заливала лицо Нельсона. Сам не ведая, король затронул самую больную тему. Каролина ловко перевела беседу в новое русло:
— Раз эти русские так отважны, нельзя ли употребить их на пользу нашего королевства? Нам как раз недостает храбрых солдат для изгнания мятежников.
Подобные соображения вынашивал и Нельсон, еще в прошлом месяце он прощупывал Ушакова и просил прислать войска для защиты Мессины. Но теперь обстановка менялась в лучшую для него сторону. В самом деле, настала пора поднять свою репутацию. На днях он получил письмо от верного друга из Лондона. Тот извещал его, что в высшем свете задают вопрос: почему сам Нельсон не руководит экспедицией против Мальты, а предпочитает компанию «двух развратных женщин»? Имелись в виду Каролина и ее интимная подруга Эмма…
Потому-то и поспешили пригласить полномочного русского министра и начать действовать безотлагательно.
Во дворце Мусина-Пушкина ожидали с нетерпением. Узнав о намерениях Фердинанда, он пообещал без промедления довести просьбу короля до сведения Павла I, а чтобы ускорить дело, порекомендовал направить к Ушакову своего министра.
На следующий день Нельсон диктовал на борту флагмана английской эскадры «Фудроянта» письмо Ушакову.
Поздравив с взятием Корфу, перешел к главному. «…У меня есть величайшая надежда, что Мальта скоро сдастся… Флаг его Сицилийского величества, вместе с великобританским флагом развевается во всех частях острова, кроме города Валлета, жители которого с согласия его Сицилийского величества поставили себя под покровительство Великобритании. Эскадра завтра выходит для блокады Неаполя, которая будет продолжаться с величайшей силой вплоть до прибытия вашего превосходительства с войсками Baniero царственного повелителя, которые, я не сомневаюсь, восстановят его Сицилийское величество на троне».
Так исподволь русская эскадра вовлекалась не только в освобождение Италии от французских захватчиков, но и в вооруженное подавление свободолюбиво настроенных республиканцев, восставших против короля и клерикалов. Русские моряки становились невольными соучастниками объявленного Павлом I похода во имя «восстановления престолов и алтарей».
Письмо Фердинанда на Корфу повез полномочный министр Антоний Мишеру. А тем временем Нельсон начал действовать с другого фланга на русского флагмана. Уж своего императора Ушаков не ослушается. Задействуем-ка нашего посла в Петербурге, Уитворта.
«Мы ждем с нетерпением прибытия русских войск. Если девять или десять тысяч к нам прибудут, то Неаполь спустя одну неделю будет отвоеван и его императорское величество будет иметь славу восстановления доброго короля и благостной королевы на их троне».
В конце марта Мишеру прибыл на Корфу. Впервые он был здесь полтора месяца назад, и о русских моряках у него осталось самое благожелательное впечатление.
Прочитав письмо, Ушаков поведал о своих заботах:
— Я уже сообщал с вами их величеству, что помочь рад, но нынче кораблей недостаток и к тому же запасы провизии на исходе, средства и починка судов задерживают. — Ушаков, расхаживая по каюте, остановился перед Мишеру. — К тому же намедни от генерала Суворова просьба получена: выслать для крейсирования и блокады корабли в Анкону.
Неаполитанский министр, слушая перевод Мета-ксы, согласно кивал головой, но на лице сквозило огорчение. В последнее время Ушаков не испытывал особого желания спешить на выручку короля Фердинанда. Прибывший недавно Пустошкин рассказывал, что армия кардинала Руффо состоит из разного сброда фанатиков, ворюг и бродяг, которые свирепствуют над жителями и пленными. Но из Петербурга поступило «императорское повеление оказать немедленную помощь «армии веры» кардинала Руффо». Таких указаний раньше не было, даже при освобождении Ионических островов.
Потому Ушаков вынужден был послать корабли к берегам Италии, к Бриндизи и Манфредонии. Покидая флагманский корабль, Мишеру остался доволен результатом визита.
Адмирал вызвал флаг-офицера Головачева:
— Заготовьте ордер капитану Сорокину для следования в Бриндизи и Манфредонию третьего апреля. Кроме того, изготовьте шлюпку для оказии на шебеку, которая в Константинополь нынче отправляется. Перешлите с капитаном почту посланнику Томаре. Назавтра поутру Сорокина ко мне.
Вечером, когда удар гонга возвестил отход ко сну, Федор Федорович, усмехаясь, еще раз перечитал письмо Нельсона.
— Хитры, аи хитры аглицкие, — качал он головой, — так и норовят вокруг пальца обвести.
Подвинув чернильницу, начал писать Томаре.
«Требование английских начальников морскими силами в напрасные развлечения нашей эскадры я почитаю — не иное что, как они малую дружбу к нам показывают, желают нас от всех настоящих дел отщепить и, просто сказать, заставить ловить мух, а чтобы они вместо того вступили на те места, от которых нас отделить стараются. Корфу всегда им была приятна, себя они к ней прочили, а нас под разными и напрасными видами без нужд хотели отделить или разделением нас привести в несостояние…»
— Эх, Нельсон, Нельсон, не по совести христианской творишь.
«Однако Бог, помоществуя нам, все делает по-своему — и Корфу нами взята, теперь помощь наша крайне нужна Италии…»
Спустя неделю отряд кораблей под командой капитана 2-го ранга Сорокина вышел в Бриндизи.
Вслед за Сорокиным командующий направил для блокады Анконы эскадру вице-адмирала Пустошкина. Ушаков хорошо понимал замысел Суворова. Начав итальянский поход в апреле 1799 года, суворовские войска освободили к середине мая всю Ломбардию. Это вынудило французов снять войска из Южной и Центральной Италии, оставив там несколько гарнизонов. Тем временем корабли капитана 2-го ранга Сорокина успешно действовали на восточном побережье Апеннин. Заняв Бриндизи еще в апреле, Сорокин, не дожидаясь разрешения Ушакова, высадил 4 мая десант в 600 человек и двинул его в Манфредонию. В конце мая этот отряд прошел через весь Апеннинский полуостров, освободив большинство провинций. Неаполитанский военный министр Мишеру сопровождал отряд и был восхищен русскими матросами, о чем не преминул сообщить в Петербург. «Итак, только 550 человеками российских войск удалось в двадцать дней подчинить опять королевской власти большую часть провинции и наконец всю землю, даже до стен столицы».
В начале июня отряд соединился с восьмитысячной так называемой «армией веры» клерикалов кардинала Руффо. Что это была за «армия», наши матросы убедились на следующий же день. Рано утром отряд повстанцев в тысячу человек погнал эту «армию», и кардинал Руффо запросил помощи у русских. Рота матросов опрокинула неприятеля за один час…
Наступая, русский отряд стремительной атакой отбросил противника и ворвался в Неаполь. 8 июня Неаполь был очищен от французов и их пособников. Лишь в нескольких замках они продолжали сопротивляться, но к вечеру капитулировали. Насколько отважны были русские моряки в сражении, настолько и милосердны к побежденным. Они видели, как клерикалы Руффо, едва появившись в Неаполе, начали чинить кровавую расправу над якобинцами. Потому-то командир отряда моряков заставил кардинала Руффо включить в условия капитуляции право свободного выхода и отправку на судах французов и их сторонников с семьями. Скрепя сердце кардинал согласился, и капитуляцию заверил своей подписью и представитель Нельсона, капитан Фут. Русские моряки выпустили из осажденных замков французов и якобинцев, их посадили на суда, как и было оговорено в капитуляции, и отправили в Тулон.
Однако, едва суда вышли из залива, им преградила путь эскадра Нельсона.
На шканцах флагманского корабля англичан под большим зонтом отдыхали после обеда в плетеных креслах Вильям Гамильтон и его супруга. За спиной Эммы стоял Нельсон и пристально рассматривал вход в Неаполитанский залив.
— Из залива выходят транспорты под французскими флагами, сэр, — доложил капитан.
